Глава 1
В которой все начинается
Над полем ристалища поплыл резкий и чистый звук сигнального горна. Два рыцаря в блестящих латах пришпорили своих коней и понеслись навстречу друг другу, наклоняя копья для таранного удара. Вот всадники на полном скаку сблизились. Удар! Треск ломающихся копий! И один из рыцарей вылетает из седла своего боевого скакуна прямо на песок ристалища. У-у-у! Я невольно ему посочувствовал. Я прекрасно помнил, как точно так же летал. Если бы не крепкие доспехи, то меня бы после такого собирали по кусочкам. А так только плечо вывихнул и несколько ссадин заимел. Неприятное воспоминание. Люди на трибунах, увидев такое зрелище, радостно взревели. Толпа ждала зрелища, и она его получила.
– А красивый полет нам тут продемонстрировал этот англичанин? – воскликнул человек, сидевший рядом со мною.
Я покосился на него и ухмыльнулся. Позвольте представить! Мой самый лучший друг Мишка. Он же Михаил Медведев. Он же Гризли. Да, вот такой у моего закадычного другана грозный позывной.
Он у него такой еще с чеченской войны. Говоря, что Мишка мой самый лучший друг, я немного кривлю душой. Он является единственным человеком, которого я могу назвать своим другом. А все остальные для меня просто приятели, знакомые и товарищи. И им свою жизнь я никогда не доверю. А вот Мишке доверю. Мы столько раз спасали друг друга, что я со счета сбился. Да что там друг? Он мне давно уже стал братом. Это единственный близкий мне человек в этом жестоком мире. И вот мы, два насквозь русских человека сейчас сидим среди иностранцев на трибуне этого турнира исторической реконструкции в северной Франции. И смотрим, как современные люди, одетые в средневековые доспехи, изображают рыцарей. И зрелище это мне нравится. Оно здесь гораздо динамичней и правдоподобнее, чем тот вялый беспредел, что мы наблюдали на «Битве наций». Вот то пафосное мероприятие мне совсем не понравилось. Не турнир исторической реконструкции, а слет борцов сумо в латах. Там я никакого красивого и исторического файтинга не увидел.
Тупое и вялое перепихивание с элементами дворовой борьбы. А здесь бойцы показывали неплохой класс. Работали в полный контакт. Сражались технично и зрелищно. Молодец французик! Вон как красиво ссадил с коня того англичанина. Прямо как в кино. Так, стоп, стоп! А теперь все по порядку. Хотите знать, как мы здесь оказались и что тут происходит? Сейчас расскажу подробнее.
Итак, зовут меня Андрей Викторович Каменев. Родился и вырос я в небольшом сибирском городке. Родителей своих я не помню. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет. Других родственников у меня не нашлось. И я загремел в детский дом. И познал все прелести жизни детдомовца. Издевательства и побои со стороны местных шпанюков. Дети бывают такими жестокими уродами. К счастью, я быстро понял, что никто там меня не защитит, кроме меня самого. А для этого надо быть сильнее. Поэтому я стал с энтузиазмом заниматься спортом. Ничего такого особенного я не делал. Наш детский дом не мог похвастать нормальным спортивным залом. Не было там новомодных и навороченных тренажеров, которыми пускают пыль в глаза многочисленные фитнес-центры. Были лишь старый спортинвентарь и физрук. Этот бывший кандидат в мастера спорта любил выпить. На своей жизни и карьере в большом спорте он давно поставил крест. И прозябал по-тихому в нашем детском доме. Но моя тяга к спорту ему понравилась. И он взял надо мной шефство. Эх! Если бы не алкоголь, то из дяди Федора получился бы неплохой тренер для команды олимпийских призеров. Но зеленый змий есть штука дюже страшная и деструктивная.
Однако в те моменты, когда наш физрук был относительно трезв, он занимался со мной. Направлял, учил правильно развивать свое тело. И он же мне, лопоухому желторотику, популярно объяснил, что для нормальных занятий спортом вовсе не нужны дорогущие и сложные тренажеры. Для этого вполне подходил даже старенький спортинвентарь нашего детдомовского спортзала. А спортивные тренажеры и снаряды можно сделать и из подручных материалов, если особо припрет. Люди вон в прошлом как-то развивали свои тела без высокотехнологичных гаджетов и электронных беговых дорожек. В общем, я окунулся в мир спорта. Поначалу было тяжко. Все тело ломило и стонало после тренировок с дядей Федором. Мышцы не слушались, связки протестовали. Но со временем я втянулся, и мне даже понравилось. Понравилось ощущать, как тело наливается силой.
Кстати, драться меня дядя Федор тоже учил. Он же в молодости служил в воздушно-десантных войсках. А там на совесть учат выводить из строя противника голыми руками и ногами. И эту науку бывший десантник и бывший спортсмен не забыл. Хотя бывших десантников не бывает. В общем, эти уроки физрука пошли мне впрок. Уже к тринадцати годам я стал превосходить своих сверстников по всем физическим параметрам. И при этом никто мне меньше пятнадцати лет дать не мог. Вымахал я здоровенным и высоким. Дрался я тоже к тому времени очень даже неплохо. Дядя Федор всякий там бред мастеров карате и прочих единоборств из многочисленных платных секций, что их ученики не должны применять в обычной жизни свои боевые навыки, мне не втюхивал. (Ага, типа тебя бьют, а ты терпи. А все свои приемы можешь использовать только на соревнованиях на татами.) Он меня учил бить первым, исподтишка. И чтоб наверняка уложить противника одним ударом на больничную койку. Так, как учили когда-то его самого. Никаких тебе поз какающего страуса и блюющего дикобраза. Которые так любят показывать разные каратисты в фильмах и на соревнованиях.
Несколько сломанных конечностей, ребер и носов – и местная шпана стала меня уважать. В их дела я особо не вмешивался. Никого не спасал и не защищал от этих мелких шакалов. Нет, не быть мне нормальным героем, который бы гордо и смело вступил в безнадежную борьбу со сложившейся в детском доме системой. Той самой, когда взрослые закрывают глаза на беспредел, творимый детьми, а воровская романтика вовсю цветет и пахнет среди малолеток. И администрации детского дома на это было наплевать. Как и всем представителям власти и правоохранительных органов. Все знали, что творится в стенах нашего детдома, и ничего не делали. А я что, крайний? Я просто выживал в этой клоаке. В одиночку. Соблюдая с детдомовской шпаной вооруженный нейтралитет. Я не замечал их делишек, а они не трогали меня. И малолетние бандосы ко мне не лезли. Я показал свои новые способности на практике (нескольких особо борзых энтузиастов отправил в больничку полежать), и они предпочитали не трогать такую агрессивную и опасную добычу. Психология шакалов такова: они не станут связываться без особого повода с сильными, если вокруг полно трусливых слабаков, которых можно безнаказанно тиранить и напрягать. И никаких особых поводов я этим моральным уродам не давал. Мы в упор не видели друг дружку. И именно такого расклада я и добивался, когда решил заняться спортом. Ради этого я работал и рвал жилы на тренировках.
