1. Глава 1
– Алина! Какого черта слушание снова перенесли? – вместо приветствия говорит бывший муж. Раздраженно пинаю ворох жёлтых листьев, сжимаю трубку до хруста в костяшках.
– Цаплин! Ты не получишь ни рубля! Ясно? Можешь валить к моей бывшей секретарше.
– О, нет, любимая, – соблазнительным тембром гиены говорит бывший муж. – Мы поделим все что ты заработала за четыре года нашей прекрасной супружеской жизни. Твой дорогущий адвокат ничего не знает о совместно нажитом имуществе? – от негодования не сразу нахожусь с ответом.
– Так это я заработала! А ты просто Альфонс! Сидел на моей шее, жрал дорогой коньяк и потрахивал мою секретаршу!
– Я страдал! – нет, вы только посмотрите на этого юродивого мученика! – Ты целый день торчала на своей работе, как угорелая носилась по строительным объектам. Мне нужна компенсация за мои мучения.
– Твои мучения? Тварь! Сволочь! Ни черта не получишь!
– Тогда и ты с голой жопой останешься. Суды негативно влияют на твою фирму. А тут ещё тестя инсульт срубил, а клиенты не хотят иметь ничего общего с бабой-начальницей. И на реабилитацию дорогого папочки тратишь целое состояние.
– Пошел… к Людочке! Пусть теперь она тебя кормит, одевает и развлекает.
– Обязательно, – я так и вижу оскалившуюся самодовольством физиономию бывшего. – Только на твои денежки, – этот мудила-бывший муж сбросил вызов.
Глаза жжёт от слёз и невыносимой правды. Мне придется отдать львиную долю кровно заработанных.
Останавливаюсь возле ворот соседнего дома. Воспоминания о детстве, и о двух хулиганах, смыли неприятный осадок от разговора с Цаплиным. Егор и Дэн называли его презрительно Алёшей. Хоть и младше меня на пять лет, уже тогда видели гнилую сущность муженька. А я? Просто дура!
Ах, он самый красивый мальчик в школе, институте, все девчонки мне завидуют. Всегда обольстительный, одетый с иголочки. Когда Цаплин сделал мне предложение, радостной кобылкой поскакала к районному ЗАГСу. А ведь папа говорил, что нужно заключить брачный контракт. Да разве в двадцать четыре кто-то слушает родителей?
«Пап, ты что? Какой брачный контракт? У нас же любоФь!» Точно её придумали мужики, чтобы разводить женщин. И никакой любви не существует! А все мужики козлы! Ну или мне просто не встречались нормальные.
Четыре года замужества и целый год длиться эта котовасия с разводом и дележкой имущества.
В подтверждении слов, возле меня пронеслась иномарка, забрызгав белое короткое пальто грязью. Да что за непруха такая?
Я постучалась в тонированное окошко, с намерением оторваться на недоделанных гонщиках. Стекло медленно поползло вниз.
– Вы вконец охамели, так гонять по улицам? Вам что? Права сам президент
давал? Лично? – достала из сумочки салфетки и потёрла серые брызги, отчего они стали только больше. Надеюсь химчистка сможет с этим справиться? Это мое любимое пальто.
– Нет, не президент, – послышался хриплый баритон, пробирающий до мурашек по коже. – Начальник УМВД Одинцовского района.
– Кончай, Ега, девушке необязательно это знать. Прости нас, красавица. Честно слово. Мой брат не специально.
– Ега? – охрипшим голосом переспросила я, посмотрела на статного плечистого мужчину. Тот самый Егор? Узнала, но с трудом. Как можно было разглядеть в этом альфа-самце худощавого и долгоносого паренька. Лишь орехово-карие глаза выдавали прежнего хулигана, с которым мы лазили в соседний дом за малиной.
– Алина-Малина? – пораженно спросил второй. Дэн расплылся в соблазнительной улыбке. Меня аж триггернуло. Словно не было за плечами развода и стольких лет.
Денис тоже изменился. В глубоких синих глазах стало больше озорных бесенят, а на коже не осталось ни следов от прыщей.
– Привет! Столько лет не виделись. А вы что? Вернулись из Штатов?
– Ага. Только что, – Дэн быстрым шагом обошел машину, осмотрел меня с головы до ног, отчего-то запылали щеки, и я превратилась в смущенную школьницу.
– Ты стала просто красавицей! Правда Егор? – мне пришлось обернуться и натолкнуться на чернеющий взгляд.
– Правда, – Егор, как всегда, немногословен. Хищный взгляд без стеснения прошелся по моим ножкам в замшевых сапожках. Двоюродные братья Волковы стояли слишком близко и меня почему-то это волновало. Сделала шаг назад, засовывая руки в карманы пальто.
– Ну как жизнь, Алина?
– К папе в гости приехала, – не вдаваясь в подробности, ответила я.
– Без своего Алёши? – Егор прикурил, прищурив глаза, пустил в небо струю дыма.
– Без. Он больше не мой. Мы разводимся, – сигарета замерла возле тонких губ, Егор странно переглянулся с другом. Точно так они делали, когда готовились к драке против парней пристающих ко мне в выпускном классе. Сейчас смешно вспомнить. Тринадцатилетний подростки против шайки наглых отморозков.
«…– Отпустите, девочку, – нагло заявил Егор.
– С чего вдруг? – ответил Ванька, повернув голову, но так и не убрал руки с моего плеча.
– Потому что это наша девочка.
Что там началось! Егор кинулся с боевым кличем и гаечным ключом на Ваньку со встанькой в штанах. А Дэн, с толчка завел старый отцовский Юпитер (за кражу которого не хило так получил ремнем от бати), и ринулся прямо на толпу подростков. Кстати, мой будущий благоверный Алёша, давно смылся, типа за помощью. На самом деле трусливо прятался в кустах.»
– Рада была повидаться, – медленно отступала, хотя подсознание буквально вопило: беги!
– Увидимся! – многообещающе прилетело мне в спину. И я прибавила шаг.
Ден
– Мам, мы дома!
Я несколько лет не был в родительском гнезде. И теперь, кинув ключ на прихожую, с интересом осматриваю родной интерьер. Мои родители консерваторы до мозга костей, и не любят перемен. Даже в интерьере. Всё те же обои, новые, но всё того же цвета. Так же пахнет выпечкой и лавандой. Ностальгия.
В возрасте шестнадцать лет наши семьи переехали в штаты. Отец был послом, а мама, как верная жена последовала за ним. Так же, папа позвал с собой отца Егора. И нас утащили с собой. Хотя мы сопротивлялись. Главным якорем, что нас с двоюродным братом держал здесь – была наша ягодка-Малинка. Мы оба сражались друг с другом за нее, оба страдали по ней. А досталась она какому-то Алёше.
Сейчас смешно вспоминать.
Заявляемся к ней на порог. Я – с букетом орхидей, брат с коробкой трюфелей. Бычимся друг на друга. Шепотом договариваемся, что признаемся ей в любви, а там пусть сама выбирает одного из нас. Другой не будет мешать и путаться под ногами. А она спускается с толпой студенческих подруг, которые презрительно фыркают на нас, называют малолетками. И стыдят Алину за дружбу с нами.
«Да не друзья мы! – оправдывается она. – Вы что?! Они малолетки, молоко на губах не обсохло. Мы просто соседи.»
