Я отродясь не верил в народные приметы, но должен признать, что некоторые из них не лишены правдивости. Как, например, та, в которой говорится о тихом омуте и водящихся в нем чертях.
Не знаю, водились ли настоящие черти в «тихом омуте» городка Скважинска, куда занесло меня и мою команду, но их дальние родственники здесь обитали. И даже отсутствие у местных «бесов» рогов, копыт и хвостов не помешало им заслужить у себя на родине скверную репутацию.
– Слушай сюда, профессор, – обратился ко мне главарь этой шайки Бесяра, усаживаясь на один из раскладных стульчиков, расставленных вокруг нашего трейлера. – Тема такая. Люди болтают, что ты со своей кинобригадой уже два месяца в нашем городе отираешься. Почти все лето вы тут кино снимаете, а страховой взнос у тебя до сих пор не уплачен. Мне пофиг, по каким таким понятиям вы живете, ученые крысы. Но я тебе так скажу: ваши понятия – фуфло. Здесь у нас другие порядки, и если ты себе не враг, значит, должен их уважать.
– Страховой взнос? Как это прикажете понимать, Савелий Петрович? – изобразил я недоумение, хотя прозвище собеседника, манера его речи, воровские татуировки и беспардонное поведение явственно указывали на то, чего он добивается. – Мы уже заплатили мэру за разрешение вести съемку в Скважинске и на пригородной территории.
– И мэр… ну то есть Пал Семеныч бумажку с печатью тебе выписал? – хитро прищурился Бесяра.
– Вообще-то нет, но… Разве в бумажке дело? Давайте съездим к Павлу Семеновичу, и он вам подтвердит мои слова, – предложил я. И вновь отметил про себя, что мои прогнозы продолжают оправдываться. Скважинск был тем захолустьем, где понятие «бандитская крыша» не ушло в разряд пережитков, а продолжало сосуществовать наравне с другими, более цивилизованными видами «крыш».
– Вот ты вроде бы умный мужик, профессор. Весь такой культурный, с бородкой, при очечках, а местные обычаи почему-то изучать не желаешь. Непорядок! – Визитер сплюнул под ноги, потом достал из кармана сигареты и закурил. – О чем вы там договаривались с Семенычем и сколько ему бабла отслюнявили, это ваше дело. У нас с ним свой договор. Мы в его бизнес не лезем, а он не лезет в наш. Семенычу вы платите за разрешение кататься по городу со включенной видеокамерой. Нам – за то, чтобы мы страховали вас от неприятностей, в которые вы рискуете случайно вляпаться. Усек, нет?
– Прошу меня простить, Савелий Петрович, но мы вынуждены отклонить ваше… деловое предложение! – Я поправил очки, нахмурил брови и состроил возмущенную мину. – Да это просто возмутительно! Кто вы такие, позвольте спросить? Оглянитесь вокруг! На дворе уже не девяностые годы и даже не двухтысячные, чтобы приходить к честным людям и вот так нагло вымогать у них деньги!
– Что ты мелешь, ученая твоя башка?! На солнце, что ли, перегрелся?! Какое, еп-тыть, вымогательство?! – Надо признать, что в понятиях Бесяры все же наличествовало некоторое почтение к старшим. Не будь я гораздо старше его, сейчас он точно влепил бы мне затрещину. – Я что, невнятно выразился: мы страхуем твое барахло от пожара, наводнения, кражи, случайной поломки и тэдэ и тэпэ! Улавливаешь разницу? Или думаешь, твои видеокамеры, фонари и всякие там микроскопы-хреноскопы не могут разбиться? На что спорим, что могут? Вот эта лампа на треноге, кажись, очень даже хрупкая. Того и гляди, брякнется на землю и хана ей. Скажешь, я не прав?
И «страховой агент», криво ухмыльнувшись, указал на стоящий неподалеку штатив с большим галогенным светильником.
– Вы абсолютно правы, Савелий Петрович, – поспешил согласиться я, чуя, какая судьба уготована этому довольно дорогому фонарю, если я дам Бесяре неправильный ответ. – Ваша правда – тут я с вами не буду спорить. Прошу меня извинить, я и впрямь погорячился. Однако вы же цивилизованные люди и должны осознавать, как выглядит ваш… кхм, бизнес в глазах гостей вашего города. В конце концов, никто в Скважинске законы не отменял. Ваша полиция обязана нас защищать! Тем более что мы – не какие-то проходимцы. Мы – российские представители всемирно известного телеканала «Энимал Плэнет»!
Савелий Бесяра, чьи вытатуированные на пальцах перстни выдавали в нем вора в законе, озадаченно наморщил лоб. Но, похоже, он иногда смотрел телевизор и быстро припомнил вышеназванный телеканал:
– Это где передачи про зверей крутят, что ли? И каким макаром вас сюда занесло? Да у нас в округе последнего медведя еще мой дед пристрелил. Разве что кабаны да волки еще по лесам шастают, вот только поймай их сегодня. Охотников развелось столько, что они последнее зверье пораспугали.
– Мы изучаем не зверей, а птиц, – уточнил я. – Вы не поверите, какой на самом деле богатый мир пернатых на Северном Поволжье. Десятки тысяч видов, а про подвиды и говорить нечего.
– Птицы? – Бесяра вновь сплюнул и состроил презрительную гримасу. – И кому они нужны, эти ваши птицы? Ни шкуры, блин, ни мяса… Короче, давай по делу, натуралист. Ты тут насчет закона заикнулся, так? В полицию решил жалобу накатать?
– Вы меня неправильно поняли. Я не собираюсь подавать никому жалоб, если вы оставите нас в покое и не станете мешать нам работать.
– Что-то я не въехал – это кто здесь мешает вам птиц фотографировать? – вновь набычился Савелий. – Мы, что ли, мешаем? То есть тебе даже говорить с нами внапряг? Ну ладно, хочешь полицию – будет тебе полиция, о чем базар! – И, обернувшись к подручным, что отирались возле обшарпанного «БМВ», на котором эта шайка к нам прикатила, крикнул: – Эй, Гоча, а ну звякни Скворцу! Пускай зачехляет свой радар, вылезает из кустов, врубает мигалку и летит сюда. Скажи – дело верняк! Скажи: столичные мажоры нажрались водки и носятся, как придурки, по берегу на своем джипе, того и гляди, задавят кого-нибудь… Свидетелей для протокола найдем – не вопрос. Пока Скворец доедет, будут ему свидетели.
Отдав распоряжение, Бесяра вновь повернулся ко мне и с победоносным видом заявил:
– Значит, говоришь, птичками интересуешься? Ладно, погоди чуток, скоро я тебя с нашим Скворцом познакомлю. Крыльев у него, правда, нет, и поет он разве что по пьяни, но тут ведь главное, что не он вам, а вы ему запоете. Хотя, конечно, вы еще можете одуматься и вспомнить о вашем страховом взносе. Вот он сразу решит эту нескладуху, в какую вы вляпались, обещаю.
– О чем таком вы говорите?! Какой Скворец, какие пьяные мажоры, какой протокол?! – удивленно воскликнул я. Впрочем, мое недоумение было столь же деланым, как все другие чувства, которые я изображал перед незваными гостями.
В действительности удивляться тут было нечему. В маленьком Скважинске большинство власть имущих – мэр, его свита, депутаты местного Совета, полицейские, работники прокуратуры, бандиты – были крепко повязаны всеми возможными узами: от деловых до родственных. Если бы кому-то вдруг понадобилось нарисовать схему этих связей, вышел бы такой мудреный узел, в сравнении с которым гордиев показался бы обычным бантиком. Поэтому я не удивился, когда главарь рэкетиров вот так запросто позвонил своему знакомому автоинспектору (а может, даже родственнику) и предложил ему тоже поучаствовать в наших «переговорах». И пусть я и мои люди давно не брали в рот ни капли спиртного и тем более никогда не раскатывали пьяными на машине, для едущего сюда Скворца это не имело значения. Когда бандит корешится с властью, он непобедим и обладает железной правотой. При таком альянсе Бесяре не составит труда подбросить нам в трейлер не только наркоту, но и расчлененный труп. А как мы из этого выкрутимся – и выкрутимся ли вообще, – его не волнует. Если, конечно, мы в конце концов не сдадимся и не купим у него этот «страховой полис».
