Ничто не смело шевельнуться. Ровное море безукоризненно разгладило поверхность. Самый пристальный взгляд не увидел бы вдалеке ни пятнышка. Рыбачить в такую погоду – скверная затея. Лучше всего – в начале мелкого дождя. Рыба, укрытая рябью, будет считать себя в безопасности, а есть ли более желанная добыча, чем самонадеянное и глупое создание? Но сейчас даже последней тупоголовой рыбешке было ясно – она как на ладони, ведь стояло мертвое безветрие. Чего бы ни ждал Финтан, вглядываясь в это монолитное темно-серое зеркало, он не увидел ничего. Ни благословений, ни проклятий. Казалось, этому застывшему серому миру просто не было никакого дела до происходящего.
Финтан развернулся, заложив руки за спину. Капитан стоял прямо напротив него. Между ними то и дело проходили тени моряков, таскающие туда-сюда тюки невесть с чем. Видимо, это были необходимые материалы для возведения построек лагеря – им предстояло зимовать в этой мрачной бухте. Если верить подсчетам капитана Брайта, отправляться раньше марта было бы опрометчиво.
Но Финтан не загадывал так далеко. Для него ничего не будет иметь значения через месяц, через день, через несколько мгновений. Холодная рука не дрожала, сжимая рукоять тяжелого меча. Песок тихо скрипел под сапогами. Никто не говорил ни слова, видя, как Финтан беспрепятственно пересекает весь лагерь, приближаясь к капитану. Даже сам Френсис не смел пошевелиться.
Не задумываясь ни на миг, Финтан замахнулся и обрушил зверский удар, рубанув по шее. Осознание запаздывало, что, впрочем, не впервой. Куда поспеть за пылающим импульсом, за темным пламенем сердца? Финтан стоял и смотрел, как грязный песок вот-вот примет хлынувший поток горячей черной крови, но почему-то этого не происходило. Глубокая рана, едва не отделившая голову от тела, не кровоточила, лезвие меча оставалось чистым, будто бы только-только вынутое из ножен. Смрад смерти заставил затаить дыхание.
Что-то шло не так. Финтан оглядел толпу, снова и снова, и встретил один и тот же безжизненный взгляд безликого ничтожества. Пустые усталые лица не шевельнули ни единым мускулом при виде падения капитана замертво. Запах сгущался, удушливо поил воздух ядом. Безветрие не позволяло разогнать смрад, не несло соленого дыхания океана. Финтан закрыл нос рукавом. Отчаянная и ничтожная попытка была лучше, чем ничего. Воздуха не хватало, и пришлось вдыхать яд.
– Ты удивлен? – раздался голос где-то совсем рядом.
Финтан вздрогнул и выронил меч. Оружие глухо упало в песок.
– Ты удивлен? – переспросила Рейчел.
Она стояла в нескольких метрах от него. Финтан растерянно бегло огляделся по сторонам. Рейчел подошла вплотную, взяла его за руку. Ничего не оставалось, как повиноваться правилам какой-то игры, в которую Финтан уже был вовлечен если не против воли, то, во всяком случае, без ведома. Он положил руку на талию Рейчел, протянул левую руку, и они принялись вальсировать. Берег не был подходящим местом, песок постоянно норовил схватить ногу и утянуть вниз. Но Финтан не мог противиться музыке, что звучала в его голове и, судя по тому, что они до сих пор ни разу не сбились, в голове Рейчел.
– Удивлен, как сильно везет на пути? – спросила она.
– Удивлен, – согласился Финтан, мрачно улыбнувшись.
Именно в этот момент они широкими ровными шагами обходили бездыханное тело капитана. Кровь так и не выступила. Тело казалось давно усопшим, обескровленным и ветхим.
– Теперь ты убийца, а не жертва, – произнесла Рейчел, уводя Финтана за собой прочь от трупа. – Удача навсегда отвернулась, Шеймус.
– С чего это? – Финтан приподнял брови.
– Она всегда на стороне ничтожеств и слабаков, – ответила Рейчел. – Вспомни, каким тебя нашли в Данлюсе? Жалкий ободранный крысеныш.
– Замолчи, – пресек Финтан.
– Без родни и дома, – продолжала госпожа Норрейс. – До чего же было бы славно умереть тогда со всеми в Ратлине…
– Заткнись! – огрызнулся Рыжий Лис.
– Я говорю твои же слова! – срываясь в закипающем бешенстве, рявкнула Рейчел.
Голос как будто пытался перекричать шум и ветер, но на побережье не было ни единого движения, ни единого звука, кроме этих жестоких слов да глухих шагов на песке. Лицо Рейчел наполнилось яростью, губы, разделенные наверху шрамом, разошлись кривой ухмылкой. Рейчел не давала ни малейшего шанса вырваться, и танец продолжался.
– Я повторяю то, что ты глухо бормочешь каждую одинокую ночь перед сном и каждое утро по пробуждении, – шептала Рейчел. – Дай тебе выбор – ты бы все закончил тогда, в Ратлине.
– Но выбора у меня не было, – ответил Финтан. – Я выжил, и теперь это ваше проклятие. Да-да, сука с рваной пастью, я буду проклятием тебе, твоему братцу, вашему старику и, конечно же, Дрейку.
– И самому себе, – добавила Рейчел.
Финтан прикрыл глаза, чувствуя у виска что-то холодное. Это было долгожданное и желанное прикосновение, как будто он мучился несколько дней лихорадкой, раскалившей голову до невообразимого жара, едва ли совместимого с жизнью. Голова запрокинулась назад. Он продолжал вальсировать, желая довести эту партию до конца. Каждый шаг мог стать последним. Волнение накатывало на мятежное сердце вновь и вновь. Эта сила, неведомая и могущественная, овладевала разумом. Взгляд Финтана скользил по шраму от края носа вниз, по верхней губе. Увечье бесчестно ворует все внимание на себя, кричаще рассекая бледное лицо. Что-то в этом уродстве было особенное, пробуждающее жажду. Порыв, после которого остаешься уверен: падение будет стоить всего, даже жизни, но сил устоять нет. Финтан поддался этому порыву и припал губами к ней, к этой царственно-безобразной Саломее-Юдифь. Сколько мгновений длился поцелуй, Финтану было неведомо. Восприятие исказилось, невозможно было отмерять секунды, сменяющие друг друга, – они будто затаились, предвкушая нечто великое и необратимо роковое. Финтан тоже это чувствовал, и вот холодный ствол пистолета прильнул к его виску. Мгновение, и очистительная живительная вспышка пороха освободила от мира грез.
Холодный пот скатывался крупными каплями по вискам, а губы горели гадкой горечью. Порыв ветра заставил полы палатки встрепенуться, заклохотать под натиском морского воздуха. Финтан поднялся с места. Оно напоминало скорее гнездо, которое разворотила подлая куница, нежели человеческое ложе.
Вырвавшись на свежий воздух, Финтан вдохнул полной грудью. Отголоски мира грез стояли за спиной призрачными тенями, но быстро рассеивались. Тихий шум моря ласкал слух. Здешние птицы не привыкли к частым гостям, оттого не было такой кучности, в которую сбиваются голуби или чайки на площадях и улицах больших городов. Крылатые властелины бухты величаво расхаживали по угодьям, то и дело презрительно гаркали на офицеров ее величества, как бы лишний раз напоминая, что на этой земле все участники экспедиции лишь нежданные пришельцы.
