Они очнулись где-то ближе к вечеру. Два солдата, которые лежали на дне оврага и которых притащили сюда и заботливо уложили на спальные места. Солдаты сели на лежанках и огляделись – они были в огромной палатке, обставленной, бог знает какой, мебелью, а за столом в середине сидели и ели мужчина и женщина – судя по всему, муж и жена. На коленях женщины полулежал маленький ребенок и тянул свои крошечные ручки к тарелке с жареным мясом, которое женщина с теплой улыбкой отодвигала подальше. Мужчина оторвал кусок чего-то очень напоминающего хлеб, и отправил себе в рот. Вдруг он словно почувствовал на себе взгляд и обернулся.
– Наконец-то вы пришли в себя, – прожевав еду, сказал он. – А мы думали, вы проспите еще несколько дней.
Женщина тут же повернулась к ним, инстинктивно прижав к себе ребенка, а потом и вовсе положив его в некое подобие люльки в глубине палатки. При ближайшем рассмотрении она оказалась совсем еще девушкой.
– Сколько времени мы здесь? – спросил один из солдат.
– Два дня, – коротко ответил мужчина. – Можете поесть.
Солдаты благодарно кивнули и подсели за стол. Там их ждала несколько странная, но, все же, еда.
– Откуда вы? Почему вы оказались в овраге? – тихо спросила девушка. – Вы сами по себе или?..
– Мы солдаты Государства. Наша миссия здесь… – солдат прервал сам себя, – мы вступили в неравный бой и подорвались, поэтому нас отбросило ударной волной в овраг.
По лицам мужчины и девушки можно было прочитать только один вопрос – «какова ваша миссия?», но отвечать на него никто не спешил.
– Что ж, спасибо, – солдаты доели и вытерли свои рты рукавами форменных курток. Затем встали из-за стола и вытащили пистолеты. – Извините.
– Что происходит? – нахмурился мужчина, сжимая кулаки и глядя на оружие. – Что вам от нас нужно?
– Вы находитесь на зараженной территории. Наша миссия, – начал другой солдат, – зачистить весь этот квадрат, живых не оставлять. Извините, это приказ.
В глазах четы появился страх вперемешку со злобой. Мужчина открыл было рот, чтобы наверняка закричать «бери ребенка и беги», но солдаты выстрелили быстрее. И еще быстрее была девушка, рванувшаяся вперед и закрывшая собой мужа.
– Нет!..
По ее вытянутой бесформенной кофте медленно расползлись два темных кровавых пятна, и она с тихим стоном осела на пол. Все застыли, только в люльке, разрывая наступившую тишину, плакал ребенок.
Мужчина взревел, переворачивая стол навстречу новым пулям, и кидаясь на солдат. Тех свалило с ног, и он налетел сверху, заламывая руки, вырывая пистолет, насаживая шеей на гвоздь, торчащий из земляного пола, одного, и целясь между глаз второму.
– Ублюдки, я убью вас всех по одному, – выплюнул он, прежде чем выстрелить. – Все ваше Государство.
Голова второго солдата запрокинулась назад, и кровь из простреленного лба густым ручьем потекла на пол.
Мужчина бросил пистолет и упал перед женой. Она еще слабо дышала, когда он перевернул ее на спину, кладя ее голову себе на колени. Она приоткрыла глаза:
– Ты всегда меня спасал. Ты сказал тогда, что я по-глупому рискую жизнью, но это… было не глупо.
– Ангел мой, – голос мужчины дрогнул. – Не надо было…
– Не беспокойся, – девушка закашлялась – из ее рта текла кровь.
Она хотела было еще что-то сказать, но снова зашлась кровавым кашлем, по ее телу пробежала судорога, и открытые серые глаза остекленели. Мужчина зажмурился, опустив голову, и из его глаз на ее лицо капнули слезы.
На звуки выстрелов в разворочанную палатку так быстро, как только мог, забежал мужчина, но увидев, что произошло, тут же развернулся и велел всем остальным, пришедшим позже, оставаться снаружи. Он повернулся, поправил очки и тихо позвал вдовца по имени, но тот не отозвался.
– Убью… убью всех, – шептал он, раскачиваясь на полу и уткнувшись носом в волосы погибшей жены. – Всех до единого.
Потолок был серым. Странно, раньше мне казалось, что он белый, но теперь, когда я начала пристально его рассматривать, он оказался совсем не таким, каким был раньше. Или это копоть, долетевшая сверху?
На поверхности опять тряхнуло, а на лестнице загрохотали обломки, и я крепче сжала руками колени, не обращая внимания на падающую за шиворот штукатурку. Пусть сыпется, это не важно, важно только то, что происходит снаружи.
Я могла только догадываться о том, что там творится, и это было куда хуже, чем знание, ведь воображению открывался такой простор, который сейчас и представить было страшно. Что стало с нашими родными, которые все сейчас на параде на главной площади города? Они мертвы, или у них есть шанс, как у нас?
У нас – это у тех нескольких человек нашей школы, чудом оказавшихся не в общей толпе на площади, а здесь.
– Эй, успокойся, – рядом присел Березов.
Я осознала, что раскачиваюсь, сидя, и меня мелко трясет, но взгляда от потолка не отвела. Хотелось ответить, что все относительно в порядке, только язык совсем не ворочался, поэтому я просто кивнула головой.
В подвале каким-то чудом горели лампочки, освещая нас – грязных, напуганных взрослых, детей и подростков. Когда все началось – странно, ощущение, как будто мы здесь оказались только что, – мы не нашли лучшего выхода, чем укрыться от разрывающихся на улице снарядов здесь. Я закрыла глаза, но картинка из головы упрямо не желала стираться – на улице, совсем рядом, взрывается ракета, и окна просто разбиваются внутрь класса, а меня подбрасывает на месте, прикладывая головой о парту. Все звуки отходят куда-то далеко, и я размякаю. Просто не могу пошевелиться. В класс залетает Березов – по его лицу со лба течет кровь. Он хватает меня за руку – это отрезвляет, и мы бежим по коридору, сталкиваясь с немногими, пришедшими в каникулы в школу, вниз, в подвал. За нами несутся люди, отовсюду летит пыль и сыплются куски стен, а мы упрямо продолжаем продираться сквозь все это, дальше, поскальзываясь на осколках, чудом не падая на лестнице, и, в конце концов, закрывая за собой тяжелую железную дверь, через проем которой уже начинают падать камни, и оказываясь в безопасности.
Предплечье, в котором застрял осколок стекла, довольно удачно торчащий из плоти, неприятно пульсировало, а голова, казалось, вот-вот лопнет. Я приложила здоровую руку к уху и отняла, почувствовав что-то мокрое – на пальцах осталась кровь.
– Здорово приложило, – с трудом пробормотала я, вздыхая и вытирая ладонь о джинсы.
– Тебе нужна помощь, – Березов заметил мой маневр и покачал головой, осторожно беря раненую руку в свои ладони.
Я посмотрела на его лоб, на котором уже запеклась кровь. Перевела взгляд на рассеченную губу и высвободила свою конечность.
