Регина Есенина - Пепел человечества

…Небо было таким же желто-серым, как и в первый день, когда они вышли на поверхность после катастрофы. По нему плыли грязного цвета облака, и по их скорости можно было понять, что ветер там, наверху, был адский.

У них было совсем немного времени на привал, и в это время двое человек решили подняться на возвышенность, чтобы осмотреть территорию. Их взглядам открылась выжженная пустошь, простирающаяся на многие километры во все стороны.

– Мы не преодолеем такое расстояние за день, – покачала головой девушка, прикладывая бинокль к глазам. – Это открытое пространство, слишком опасно.

На равнине не было практически никакого движения, кроме нескольких костлявых собак, больше напоминавших существ, вылезших из ужастика времен до катастрофы. Гладкая кожа без единой шерстинки, белесые глаза, полные кривых гнилых желтых зубов пасти со свисающей с них слюной, выпирающий волнистой вереницей позвоночник.

Но, несмотря на их довольно устрашающий вид, люди их не опасались, это то зверье, с которым можно существовать в относительном соседстве. Другие выжившие и солдаты – вот кого действительно следовало бояться.

– Можем сделать привал сейчас, немного поспать, а равнину пересечь ночью, – предложил мужчина, поправляя сползающие очки – жест, с годами превратившийся в нервный, когда нечем занять руки.

– Да, я думаю, так будет безопаснее, – кивнула девушка, – хотя, сейчас мы всегда в опасности и подвергаемся риску обнаружить себя.

Словно в подтверждение ее слов, с подножья холма, на который они забрались, заплакал маленький ребенок – еще совсем младенец. Успокоили плач достаточно быстро, уже наученные горьким опытом.

– Пройдет совсем немного времени, как она вырастет и уже не будет так нас «подставлять», – улыбнулся мужчина.

– Я понимаю, но для меня она всегда будет малышкой, – девушка посмотрела вниз, на дочь. – Как ты думаешь, есть ли смысл у нашего пути? Мы в дороге уже год, и за это время научились выживать и скрываться, но что нам делать дальше? Провести всю жизнь так, в бегах от Государства?

Мужчина глубоко вздохнул, а потом спустил маску, прикрывающую нижнюю часть лица. Он представлял сейчас собой крайнюю степень серьезности.

– У всего в этой жизни есть смысл, – ответил он, – и у нашего пути тоже. Мы не будем бегать от Государства вечно, когда-нибудь наберемся сил, соберем информацию, подготовимся и дадим им отпор.

– Пока подготовимся и соберем информацию, силы брать будет уже неоткуда. Если сейчас мы идем на чистом энтузиазме, то что будет через год? Два? Здоровье у всех уже не то, ты ведь сам уже тоже далеко не молодой человек, – девушка всплеснула руками.

– Если мы не сможем продолжить борьбу с Государством, это сделает она, – мужчина повторил ее взгляд вниз, на младенца.

– Хочешь взвалить на моего ребенка ответственность за все человечество? – девушка вскинула брови и скрестила руки на груди. – Только через мой хладный труп, Вась.

– Нет, что ты, – качнул головой тот. – Я не это имел в виду. Понимаешь, может получиться, что она будет нашей последней надеждой на освобождение и без того потрясенного мира.

– Как же я боюсь, что ты в итоге окажешься, как всегда, прав, – вздохнула девушка, отводя взгляд и поднимая голову к небу. Облака даже не думали останавливаться, наоборот, как будто стали двигаться еще быстрее. – Как всегда, прав, – еще раз горько повторила она.

– Пора в полет, бойцы, – хриплый голос полковника врезался в уши, поднимая глухое раздражение, – если выживете, быть вам воинами, а пока, – коренастый военный опустил рычаг, открывающий двери вертолета, – счастливого пути.

Витя сквозь наушники и шлем услышал вой ветра и посмотрел вниз. Под вертушкой простирались грязно-желтые облака, сейчас потемневшие, и сквозь них землю было не разглядеть даже с помощью визора. И в это предстояло прыгать?

– Он спятил, – пробормотал Череп, сидевший рядом с Витей.

Невольский толкнул товарища локтем в бок – не хватало еще, чтобы услышал полковник. У Черепкова и так хватало выговоров и дополнительных караулов из-за длинного языка, который он совершенно не умел держать за зубами, когда следует.

– Что? – возмутился Игорь на тычок друга. – Я считаю совершенно не продуктивным прыгать в незнакомую местность с нулевой видимостью в траектории прыжка, – он повысил голос, и в него тут же впился ледяной взгляд командира.

– Если что-то не нравится, сорок второй, можешь нассать в штаны и прыгать так, твое право. Что бы через тридцать секунд на этом месте не осталось никого, кроме меня и пилота. Живо! – рявкнул мужчина.

– Я не трус, – сузил глаза Черепков и, надевая маску и поправляя очки, подошел к открытой двери. – Ну что, сигаем? – с этими словами он шагнул в темноту, зажигая ракетницу.

Витя перевел дыхание, смотря, как его товарищи следуют примеру Игоря. Он прыгал уже много раз, но впервые в роли руководителя группы, состоящей не из ветеранов, а из таких же, по сути, еще зеленых парней, как и он. Из-за этого становилось не по себе от волнения за предстоящую операцию, и прыгать было даже немного… страшно? Казалось, он забыл это слово на первом же настоящем задании несколько лет назад.

– Десять секунд, тридцать третий, тебе что, нужно особое приглашение? – подстегнул его голос полковника, и Невольский вскочил со своего сидения, почти бегом преодолевая расстояние до двери в неизвестность. Где-то далеко под ногами маячили огни – ракетницы военных.

Витя сделал глубокий вдох и вывалился из вертолета в темные облака.

В заложенных ушах встала глухая тишина, нарушаемая лишь собственным дыханием. Руки плотно прижаты к телу, ноги вместе – и никакой возможности пошевелиться из-за воздушного потока. Вокруг были только темные плотные массы облаков, и Витя уже было почувствовал, что это никогда не кончится и им начинает потихоньку овладевать паника, как вдруг туман перед глазами рассеялся. Небо под облаками оказалось темным, а земля – еще темнее.

– Парашюты! – крикнула в ухе рация голосом Кости Керна, и Невольский нажал большим пальцем кнопку на перчатке.

Раздался щелчок, и за спиной распахнулся парашют – тело как будто рвануло наверх со страшной силой. Витю передернуло. Он был готов к этому, но ощущение все равно было отвратительное. Но еще хуже было ощущение неизвестности – до земли оставались считанные десятки метров, а никому до сих пор не удалось разглядеть, что ждало отряд на поверхности.

Метр за метром он пробивался сквозь туман, и только в самые последние секунды взгляду открылась картина местности. Толком не успев ничего подумать, Витя рефлекторно сгруппировался, но приземление все равно получилось жестким – нога зацепилась за какой-то торчащий из земли корень, и солдата кувыркнуло в воздухе, швыряя о землю.