Снегопад, неожиданный и неуместный, свалился на город после обеда. Позабыв, что на календаре весна, природа щедро швыряла с небес миллиарды кружевных снежинок. Похожие на крошечных балерин, кружась в медленном танце, они спускались на землю, укрывая крыши домов, деревья, тротуары и дороги, постепенно превращая город в один большой сугроб. Случись такое в ноябре, это непременно вызвало бы оживление и радость. Малыши под гордыми взглядами родителей лепили бы снеговиков; лыжники и сноубордисты распаковали бы снаряжение, приплясывая от нетерпения исчеркать девственные склоны своими следами; автомобилисты-растяпы судорожно искали бы шиномонтаж с наименьшей очередью; а ленты в соцсетях наполнились бы одинаковыми улыбающимися селфи и фото долгожданного снежка. Но в самом конце марта снег стал настоящим наказанием, а не подарком.
Город уже несколько недель ждал яркого солнца, тепла, птичьего щебета, молодой листвы, первых цветов и того особенного запаха, который появляется в воздухе только весной и вызывает неудержимое нетерпение. Как в детстве, когда ты проснулся ранним утром первого января и точно знаешь, что под ёлкой в соседней комнате ждёт гора подарков, а дурацкий тапочек потерялся где-то под кроватью, и ты никак не можешь его нащупать. В ожидании весны уже запакованы были надоевшие пуховики и шарфы, фитнес-центры наполнились желающими немедленно похудеть к лету, а скамейки в парках ждали забавных, в своей увлечённости только друг другом, влюблённых, которые не всегда замечают табличку «Осторожно, окрашено!» и пенсионеров, которые всегда предусмотрительно подстелят газетку, даже если никаких табличек не видно и близко.
И вместо всего этого счастья случился снег. Автобусы и автомобили уныло буксовали в снежной крошке, а их водители проклинали всё на свете. Печально брели через неправдоподобно зимнюю метель пешеходы, изредка стряхивая снег с непокрытых голов и пряча руки поглубже в карманах. Настроение города стремительно падало.
Всем известно, что наиболее отвратительные события в жизни случаются, когда тебе отчаянно хочется каких-нибудь самых простых человеческих радостей. К примеру, вот, как сейчас, когда Варе хотелось всего лишь кружку кофе. Большую кружку крепкого варёного кофе с молоком. Сесть с этой кружкой в тёплое и сухое место, и ещё держать в руках книжку, только обязательно бумажную, а не эти бездушные электронные, которые пахнут и то не так, как нужно! Варя не была ретроградом, наоборот, у неё был даже относительно популярный блог в Инстаграме, и коллеги, то ли в шутку, то ли завидуя, называли её «наш инфлюенсер». Но книги, считала Варя, должны быть бумажными, и говорить здесь не о чем! На работу теперь только в понедельник, а сегодня пятница, и не вечер ещё даже, а едва лишь пять часов. Она так удачно сдала редактору все материалы до дедлайна и свалила домой на пару часов раньше, пока начальство не нагрузило задачами на выходные! И теперь складывалось стойкое впечатление, что половина города тоже успешно разделалась с трудовыми обязанностями, и поплатилась за это бесконечным стоянием в беспросветной пробке.
Варя пощёлкала кнопочками, выбирая радиостанцию с песенками пободрее, гневно посигналила особо рьяному автомобилисту, пытающемуся протиснуться в ряд, не включая «поворотника», проехала на полшага вперёд, опять намертво остановившись среди таких же несчастных, как и она. Но ничего, сейчас она доедет до своей деревушки, растопит печку, которая при определённом ракурсе почти похожа на камин, кофе себе сварит, сядет в любимое кресло-качалку, в плед замотается, книгу откроет, выложит фотографию про своё «хюгге» в блог, и начнётся уже у неё законный уикенд!
Этот вечер мог не отличаться от других и показаться кому-то бесконечно скучным. Действительно, что интересного в одиноком ужине, приготовленном с соблюдением принципов правильного питания, и потому приносящим насыщение, но не удовольствие; тщательной подготовке к завтрашнему рабочему дню и обязательном массаже лица на ночь? Но вечер проходил иначе. И, вот незадача, сидя в насквозь прокуренном кабаке, хотя, казалось бы, курить в заведениях общепита запретили ещё несколько лет назад, и глядя на весёлые лица коллег, Алька ощущала своё одиночество острее. Может быть, оттого, что бухгалтер Леночка упоённо рассказывала о проделках сына, а может быть потому, что рядом, не менее упоённо, украдкой, тискались, как школьники, водитель Сергей, похожий больше на учителя физкультуры, и офис-менеджер Катя, дама, в обычных условиях, строгая и неприступная. И каждого из них, даже завхоза Ивана Васильевича, даже стажёра Кирилла, кто-то ждал дома. То и дело раздавались звонки мобильных и фразы: «Ну пока сидим ещё, я позже перезвоню!», «Ну да, можно и в клуб, только я попозже подскочу, занят пока!», «Ну чего ты начинаешь, корпоратив у нас два раза в год!».
Альку дома не ждал никто, и от этого ей, находящейся в центре веселья, было невыносимо тоскливо. В такие моменты она даже допускала мысль о том, чтобы завести смешного плюшевого котёнка, или лопоухого толстопузого щенка. Но, разумеется, этим мечтам не дано было исполниться: обрекать на одиночество ещё и маленькое невинное существо Алька бы не смогла, равно как и обеспечить ему компанию и достойную заботу. Дома она появлялась редко: те дни, когда была в городе, почти целиком проводила в офисе, а бывали и командировки, где она могла находиться по несколько недель. Аля не была трудоголиком, скорее, осознавала ответственность: перед клиентами и перед теми, кто сидел сейчас рядом с ней, празднуя удачное завершение очередного тендера и справедливо ожидая прибавки к зарплате, или хотя бы премии.
Сизое, как нос пьяницы, ленивое облако медленно, но неотвратимо надвигалось на город, и снег из него валил, будто на дворе январь, а не март. Полина расстроилась неимоверно: первое многообещающее свидание за тысячу лет, и на тебе! Снег и слякоть! Теперь-то точно все усилия по созданию образа холёной надменной красавицы пошли прахом – вместо этого имеем в распоряжении мокрую помойную кошку. Причём состоящую в дальнем родстве с колхозной свиньёй, судя по обилию грязи на щегольских брюках, на которые угрохано к тому же почти целое состояние! Остатки состояния были отданы за причёску, от которой уже сейчас остались хоть и приятные, но лишь воспоминания.
С одной стороны, Полина понимала, что такую красавицу, как она, невозможно испортить каким-то там снегом. Он бессилен против чёрных кудрей, огромных карих глаз, чувственного рта, и, особенно, против сисек, размера между третьим и четвёртым, и талии, так круто переходящей в бёдра, продолжающиеся весьма приличными ногами, что иногда её спрашивали, не удаляла ли она себе рёбра. «Удаляла, конечно! – отвечала она обычно, – А чего бы не удалить, у меня же всё под рукой, пошли в обеденный перерыв с коллегой в операционную, да и отчекрыжили. Делов-то!». С другой стороны, в возрасте «за 40» найти приличного мужика, не просто для секса, а для души (и секса тоже), довольно сложно. А именно такой мужик вроде бы поджидал её где-то там, на противоположной стороне улицы, в маленьком, но сверхмодном и столь же концептуальном кафе. Потому Полине хотелось бы попасть в туалет прежде, чем во всей красе явиться перед кавалером.
