Я опаздывала, как никогда. И надо же – это случилось именно сегодня, когда бесценна каждая минута. Так можно и карьеру загубить, что в мои планы абсолютно не входило. Выбежав из квартиры, я как ненормальная помчалась по лестницам, не дожидаясь лифта. Эхо от высоких каблуков звонко разносилось по подъезду. На ходу запихивая документы в сумку, я пару раз чуть не упала, но чудом удержалась на ногах, ухватившись за перила. Выскочила на улицу и попала под мелкий колючий дождь неласкового питерского утра. Пришлось распрощаться с безвозвратно утерянными часами, потраченными на укладку и макияж. Бросившись к своей машине, стоявшей на противоположной стороне двора, я лихо распахнула дверцу и победно плюхнулась на водительское место. Наскоро подтерев потекшую тушь и взбив промокшую чёлку, я приготовилась ринуться в бой с невезухой. Вставила ключ в замок зажигания и почти поверила, что успею на эту чёртову презентацию солнечных очков. Будь они неладны! Сорвавшись с места, понеслась по улицам города навстречу триумфу, в ярких красках расписанному в моей голове. Но далеко я не уехала: дороги, забитые автомобилями, вынудили меня остановиться. Пробка потрясала внушительными размерами. Нетерпеливые водители высовывались под дождь и яростно выкрикивали всё, что они думают друг о друге. Шум и нервные гудки жутко раздражали; казалось, это будет длиться вечно. И где была моя голова, когда я садилась за руль? Нет чтобы сразу бежать к метро. Может, ещё не поздно? Но что в таком случае делать с машиной? Бросить её на проезжей части? А что, блестящая мысль, если хочу приличный штраф схлопотать или попрощаться с ней навсегда. Я откинулась на спинку сиденья и устало прикрыла глаза. Опоздание на работу становилось вполне реальным, и такая перспектива совсем не радовала. Вдруг внутри меня будто бы что-то щелкнуло, и здравый смысл уступил место порыву. Схватив сумку, я выскочила из машины и бросилась напрямик через проезжую часть. Какая-то неодолимая сила влекла меня вперёд, не позволяя раздумывать о последствиях. Оказавшись на противоположной стороне дороги, я побежала в сторону метро. Увы, заветной цели достичь не удалось.
Время внезапно словно остановилось, позволяя воспринимать окружающий мир, как при замедленной съёмке.
Глухой хрустящий звук ломающихся подо мной каблуков, сначала тихий, едва уловимый, постепенно нарастал, становился всё отчётливее и, наконец, оглушил меня. Ноги взметнулись и будто застыли в таком положении. Раскинув в стороны руки, я медленно и плавно летела вниз, в пустоту. Земля быстро приближалась, и неизбежность падения стала очевидной. Я не испытывала страха, лишь удивление. Неожиданность случившегося казалась издёвкой судьбы, вдруг решившей подшутить надо мной. Что ж, это вполне в её вкусе. Рассуждать здраво больше не получалось. Я упала на мокрый асфальт и ощутила резкую отчаянную боль. Она вгрызлась в меня, проникла во все клеточки тела, пронзила, лишила зрения, слуха. Жуткая, всепоглощающая, мучительная боль стала со мною единым целым. Поселилась внутри навсегда. Парализуя сознание, бросила в пугающую тишину и безжалостно в ней растворила. Клочок пасмурного неба возник в мозгу сначала в виде маленькой точки. Разросся до небольшого пятна и превратился в тёмные хмурые тучи. Звуки жизни вернулись шумом дождя и криками людей, бегущих ко мне.
– Ваша Милость! – мальчик лет пятнадцати наклонился надо мной, тревожно заглядывая мне в лицо.
Светловолосый, он походил скорее на пастуха. Простая холщовая рубаха полностью промокла, но он не обращал на это внимания. Вскоре к нему присоединились ещё двое мужчин. Их длинные бороды и угрюмый вид сильно озадачили меня. Оттеснив парня в сторону, они попытались помочь мне встать, но, застонав от боли, я вновь отключилась. Сознание вернулось, когда один из мужчин бережно перекинул меня через спину лошади. Усевшись рядом, он тронул поводья, и земля понеслась мимо меня. Это вызвало тошноту и рвоту. Перед глазами поплыли красные круги, и вскоре я опять провалилась в черноту.
– Боже, пожалей нас, – шептал кто-то надо мной. – За что нам такая кара? Прояви милость, спаси дочь мою, Господи.
Подле меня молилась женщина лет тридцати, не больше. Лицом вниз, глаза закрыты. Странный белый плат на голове скрывал волосы и шею. Я попыталась оглядеться, но резкая боль в голове заставила меня застонать. Женщина прекратила молиться и подсела ближе. Её взгляд, полный доброты и сочувствия, словно обогрел меня. Надежда, светящаяся в нём, и мягкая улыбка успокоили, позволили немного забыть о боли. Я вновь прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Всё, что происходило в данный момент, казалось сном, нереальным видением. Комната, в которой я пребывала, мало походила на больничную палату. Помимо огромной кровати под балдахином, на которой я и лежала, в помещении был камин, возле которого приютился небольшой сундук. Глиняные полы, выстланные соломой, узкое решетчатое окно – вот, в общем-то, и весь интерьер. Мне вспомнились происшествия минувшего утра: дождь… спешка… падение… Возможно, я находилась без сознания, и всё, что меня окружало, являлось лишь бредом воспалённого мозга? Это, по крайней мере, объясняло бы происходящее. Я не испытывала страха, скорее недоумение, что ли. Дверь в комнату отворилась, и вошли люди.
– Как она? – спросил мужской голос.
– Очень плохо, – ответила женщина, сидящая рядом. Много ушибов, пробита голова. Иногда она приходит в себя, но ненадолго. Я уповаю лишь на Господа нашего. Только в его власти исцелить её. Женщина всхлипнула и замолчала.
– Правильно, дочь моя, – назидательно проговорил другой голос. – Всё в руках Всевышнего, поэтому молись усерднее, и тогда Господь сжалится над вами. Я принёс кое-что для твоей дочери. Это амулет, дающий силу выздоровления. Положи его Матильде под подушку. Зажги две восковые свечи. Если всё это не поможет, придется прибегнуть к кровопусканию.
– Спасибо, святой отец, за ваши бесценные советы и помощь. Да хранит вас Бог, – проговорила женщина.
Присутствующие говорили по-английски, но их язык отличался от современного. Удивляло другое: как легко понимала я каждое слово, произнесённое посетителями. Это озадачивало не на шутку – откуда взялись знания, которыми я раньше не владела? Дверь закрылась, и запах горящего воска стал сильнее. Страшно болела голова, но усилием воли я разлепила глаза и вновь заметила женщину в белом покрывале. Похоже, она задремала, опустив голову на руки. Вечерние сумерки окрасили комнату в серый цвет. Лёгкий ветерок из открытого окна колыхал пламя свечей, и тени плясали на стенах. Причудливые, таинственные и непонятные, как мир, окружающий меня после падения. Незаметно для себя я вновь провалилась в забытьё. Сколько это длилось, не знаю, но вскоре сквозь сон послышались неясные женские голоса.
