Эта книга приглашает в путешествие по московским переулкам, раскинувшимся в старом городе, ограниченном Садовым кольцом. Здесь, в небольшой части современного города-гиганта (она составляет примерно >1/>50 его площади), сосредоточено большинство архитектурных и исторических памятников.
Причудливая вязь переулков – характерная черта нашего города, особенно его центра. Это существенная особенность старинных городов, имеющих многовековую историю, таких, например, как Таллин, Тбилиси, Москва. В новых же городах, построенных не так давно, мы не найдем этого лабиринта, вспомним хотя бы Петербург или Одессу. Причиной возникновения такой планировки были хаотичность застройки и обилие мелких участков, к которым протаптывались, прокладывались узенькие дорожки-проулки, превратившиеся со временем в переулки.
Как мало еще мы знаем о них! В десятках и сотнях путеводителей по Москве рассказывается о ее главных улицах, основных достопримечательностях. Но московские переулки никем не были описаны. И это неудивительно – ведь наиболее важные события в городе связаны как раз с главными улицами и площадями. Нет смысла сравнивать роль и значение, скажем, Тверской или Большой Никитской с ролью какого-нибудь Медвежьего или Лукова переулков. Но без этих маленьких и незаметных переулков Москва не была бы уже тем городом, который мы так любим.
В книге рассказывается о тех сокровищах, которые «спрятаны» в прихотливом лабиринте переулков, вдали от проторенных туристами путей, о выдающихся сооружениях и дорогих всем памятных местах, связанных с великими именами в истории нашей страны, и о рядовых, казалось бы, ничем не примечательных зданиях, и часто незаслуженно забытых деятелях отечественной культуры и истории.
Автор ставил себе целью рассказать возможно полнее и основательнее о том, что мало известно, а то и вовсе неведомо, о чем можно узнать, лишь заглянув в глубины архивных хранилищ, стремясь ознакомить читателя хотя бы с малой частью огромного культурно-исторического наследия такого города, как Москва. Под понятием «наследие» понимается не только то, что уцелело в огне и бурях прошедших столетий, но также и то, что исчезло, оставив следы только в документах, свидетельствах современников и старых изображениях.
Самые интересные и значительные здания, которые выходят на магистральные улицы, также будут описываться в этой книге.
Работа над книгой проходила в основном в читальных залах библиотек и архивов, и автор считает своим долгом выразить глубокую благодарность библиографам, библиотекарям, сотрудникам музеев, архивистам, моим друзьям, без которых книга не увидела бы свет, и в особенности И.А. Гузеевой, советами которой я пользовался в любимой Историчке, О.А. Захаровой, открывавшей мне богатства архива, памятного многим под именем ГИНТА, где хранились документы по московским домам, Н.Н. Филичкиной, взявшей на себя труд подготовить многочисленные и мало разборчивые черновики к печати, Л.И. Карабановой, опытному, внимательному и благожелательному редактору первого издания, Ю.Н. Александрову, который дал «путевку в жизнь» этой книге. При работе по описанию московских переулков мне постоянно помогала сотрудник Исторической библиотеки Вероника Лапшина, без которой книга была бы существенно менее полной.
Особенно хотелось бы поблагодарить тех, кого, к великому сожалению, уже нет со мной: В.С. Попова, взявшего на себя труд просмотреть всю рукопись и сделать ценные замечания, Э. Вацетиса, благодаря которому я смог разобраться в сложных московских планах, В.В. Сорокина, который рецензировал первое издание книги, Ю.А. Федосюка, рецензента первого издания, постоянно интересовавшегося моей работой, Н.М. Волович и А.А. Демскую, много помогавших мне.
С. Романюк
Глава I
ЛЕБЯЖИЙ ПРУД И КОНЮШЕННЫЙ ДВОР
Между набережными Москвы-реки и Знаменкой
Район, примыкающий к Пречистенской и Кремлевской набережным Москвы-реки, пересекает улица Волхонка – одна из основных радиальных улиц. Еще на Петровом плане конца XVI в. на улице показан Государев конюшенный двор, к которому вела эта улица от Кремля. Далее она переходила в Пречистенку, направлявшуюся к Новодевичьему монастырю.
Переулки между Волхонкой и набережными сохранили старые московские названия – Ленивка и Лебяжий. Ленивка, правда, именуется улицей, но она больше похожа на иной переулок – длиной всего 120 метров и теперь не очень-то оживленная, но раньше по ней непрерывно двигались люди, подводы, извозчичьи пролетки, так как на Ленивку выходил старинный Большой Каменный мост, ведший в Замоскворечье. После того как в 1938 г. ниже по течению построили новый мост, основное движение пошло по Моховой, а Ленивка превратилась в спокойную улицу, до некоторой степени оправдывающую свое имя. Оно произошло от небольшого рынка, находившегося поблизости: церковь Иоанна Предтечи, стоявшая на месте дома № 10 по Волхонке, носила название «что у Ленивого торжка» либо по вражку, где протекала впадавшая в Москву-реку маленькая речка Ленивка (обычно гидронимы – это самые старые названия), либо по «ленивому», небольшому рынку. В нижнем течении Неглинная была запружена, на пруду разводились лебеди, отчего он был назван Лебяжьим, и переулок, шедший от Ленивки к пруду, стал также называться Лебяжьим. На плане-рисунке 1661–1662 гг., приложенном к книге австрийского посла Мейерберга, он обозначен под названием «Лебединый пруд».
Иногда всю Волхонку именовали Ленивкой (это бывало и в середине XIX в.), а нынешняя улица Ленивка носила название либо «проезд к Каменному мосту», либо «Всехсвятская», по воротам стены Белого города, у которых находилась церковь Всех Святых.
Ленивка, дом № 3
В XVII в. всю нечетную часть нынешней Ленивки (так же как и современные участки № 11 и 13 по Волхонке) занимала большая усадьба Прасковьи Федоровны Дорошенко, урожденной Пушкиной, дочери стольника Федора Матвеевича и Пелагеи Алексеевны, урожденной Соковниной. И Пушкин и Соковнин положили головы на плаху за участие в заговоре совместно со стрелецким полковником Иваном Цыклером против царя Петра.
Самолюбивый и честолюбивый Цыклер не смог выйти на первые роли при царевне Софье, и он переметнулся на сторону Петра, но царь все-таки не доверял ему. Тогда Цыклер решил поднять стрельцов и казаков, ревнителей старины, против царя и его нововведений. Эти стремления разделяли и родовитые русские – Алексей Соковнин, брат знаменитых раскольниц Феодосии Морозовой и Евдокии Урусовой, зять его Федор Пушкин, женатый на дочери Соковнина Пелагее, бывшие не против того, чтобы разделаться с Петром чужими руками. Заговорщики подговаривали убить царя: «можно его изрезать ножей в пять», а стрельцам можно «государя убить, потому что ездит он один, и на пожаре бывает малолюдством, и около посольского двора ездит одиночеством».