Николай Добролюбов - Пермский сборник…

Пермский сборник…
Название: Пермский сборник…
Автор:
Жанры: Критика | Русская классика | Литература 19 века
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Пермский сборник…"

Сборник был издан в Москве, его редактор – пермский краевед и библиограф, в будущем земский деятель Д. Д. Смышляев. В 1860 г. вышла вторая книга по общей программе: история, этнография, статистика, смесь, приложения. По его примеру в других губерниях также стали издавать сборники. Статья Добролюбова выходит за пределы краеведческой проблематики. Его постоянное внимание к бытовым, историческим, экономическим, политическим фактам провинциальной России, его забота о развитии просвещения «по всем краям» – часть его программы борьбы за «реальные воззрения» на современную жизнь русского общества, за перспективу общественного, демократического движения.

Бесплатно читать онлайн Пермский сборник…


Вся литературная деятельность сосредоточивается у нас почти исключительно в двух столицах, и мы смотрим на это как на вещь совершенно нормальную, полагая, что этому так и быть должно, что это все в порядке вещей. Между тем ничего не может быть страннее такого явления, особенно если мы припомним отовсюду подымающиеся клики о том, как в настоящее время во всех концах России пробудилась любовь к просвещению и началась усиленная деятельность мысли… Что в столицах литература должна развиваться сильнее, нежели во второстепенных городах, – это совершенно естественно. Во всей Западной Европе мы видим то же самое явление. Даже в Соединенных Штатах, лишенных всякой централизации, журнальная и вообще книжная деятельность развивается преимущественно в больших городах, важных в административном или промышленном отношении. Но все-таки – не говоря о Штатах, где в каждом городишке есть журнал, – в Англии, например, из всего количества журналов и газет в Лондоне издается едва четвертая часть, во Франции каждый департамент имеет свою газету, и пр. А у нас – исключите Петербург и Москву, – что остается! «Одесский вестник» с «Южным сборником»[1] да «Ученые записки Казанского университета» с «Православным собеседником»[2] – вот вам и все[3]. А затем пойдут уже сухие губернские ведомости – до того сухие, что иногда в них целый год ничего не помещается, кроме перепечатки объявлений вновь выходящих книжек петербургских и московских журналов. Подумаешь, право, что в России везде, кроме столиц, люди спят себе и рта открыть не умеют, двух мыслей не свяжут, особенно на бумаге. А между тем это вовсе неправда: в провинциях-то и живут люди рассуждающие, серьезно интересующиеся наукой и литературой, с любовью следящие за современным направлением мысли. В провинции-то обыкновенно и развиваются дельные, крепкие люди, оттуда-то и наезжают они в столицы, с жаждой знаний и труда, с свежими силами и с любовью к делу. Отчего же они не работают в провинциях? Отчего, если дельный человек заведется где-нибудь в Пензе, в Устьсысольске или в Стерлитамаке, он непременно тянется в Петербург или уж по крайней мере в Москву? Кто бывал в наших провинциальных городах, для того, вероятно, нетруден будет ответ на этот вопрос. Ясное дело, отчего мужик свой хлеб на базар везет, часто за несколько десятков верст: в своей деревне у него сбыту нет. То же самое и с литературной деятельностью. Люди в провинциях учатся, занимаются, работают; но результат их работы не может проявиться вне столиц. Наши провинции, не говоря об административном и других житейских отношениях, даже и в интересах умственных вовсе не живут своей отдельною, самостоятельною жизнью: к ним приходит из Петербурга свет либо из Москвы. Сюда все централизовано: здесь и академии наук и художеств, здесь и университеты, и публичная библиотека, и ученые общества, и редакции всех журналов и газет, и свежие иностранные новости. Провинция отсюда получает просвещение, сюда обращает она свое любопытство; отсюда узнает она даже о самой себе. Положим, например, что вы живете где-нибудь в Макарьеве. В вашем уезде случилось в июне нынешнего года замечательное происшествие: объявился урод. Но вы ничего этого не знаете, потому что слава об этом явлении ограничилась довольно тесным пространством и до вас не достигла. Но вот проходит июль, август, сентябрь; в октябре вы получаете восьмую книжку «Журнала министерства внутренних дел» и читаете – под рубрикою: «Уродливые рождения», на стр. 48, – что Нижегородской губернии, Макарьевского уезда, в деревне Кременках, солдатка Палагея Иванова 13 июня принесла к становому четырехмесячного незаконно прижитого ею урода; становой донес об этом куда следует, дело пошло по начальству и благодаря благодетельной гласности отпечатано в петербургском журнале. Если бы существовал до сих пор «Русский дневник»[4], то и он не без удовольствия перепечатал бы это известие, и, таким образом, из Петербурга – а уж никак не из Макарьева – разошлось бы на всю Россию сведение об уродливом рождении. Так и во всем. О действиях собственных ваших губернских комитетов – то есть об их открытии, обедах, речах и т. п. – откуда вы получали сведения? Конечно, более всего из «Московских ведомостей»… Знаменитая полемика восемнадцати калужских дворян, по поводу женской гимназии в Калуге, где производилась? В «Московских ведомостях» и «Северной пчеле»![5] А где печатались интересные сведения о таганрогской мостовой, о николаевском и таурогенском благородных собраниях, о нравах новгородского общества, и пр. и пр.? Всё в столичных газетах. Почему? Потому, во-первых, что напечатанное в «Калужских» или «Новгородских ведомостях» не пойдет далее Калуги или Новгорода, а из Петербурга или Москвы сведение разойдется по всей необъятной России; потому, во-вторых, что многие вещи, как будто уж по самой натуре своей, должны непременно сначала побывать в Петербурге, а уж потом огласиться во всеобщее сведение. По самое главное – в-третьих… Это «в-третьих» довольно трудно объяснить в коротких словах, и потому мы несколько распространимся.

Видите ли, в чем дело. Большая часть сведений, которые должны бы появляться не в столицах, а прямо в провинциях, касается местных интересов края. Но в местных интересах непременно замешаны какие-нибудь личности; личности эти в том краю всем известны… Вы можете их не называть; но уж по одному тому, что статья, рассказывающая об известном происшествии, явилась в газете такого-то города, тотчас все там догадаются, о чем идет речь, и даже доберутся, кто писал статью, под какими бы псевдонимами и анонимами вы ни укрывались… Ведь г. Н. О. напечатал, как его за статейку о нравах местного общества призывали и распекали по начальству![6] Ведь г. Б – ин публиковал о том, как он, против всех прав, был исключен из членов губернского клуба за то, что был приятелем с г. В. Е – ным, написавшим повесть, не понравившуюся местным аристократам[7]. Попробуйте же возиться с такими людьми и печатать у них что-нибудь под носом! Как ни бейтесь, ничего вы с ними не поделаете. А ведь к числу таких людей нередко могут принадлежать и те, от кого зависит напечатание статьи в губернской газете или хотя бы и отдельно, но в местной типографии. Конечно, можно получить разрешение из Петербурга, пославши туда рукопись: но в таком случае гораздо короче – прямо в Петербурге же ее и напечатать. Там никто местными дрязгами оскорбляться не станет, а иной и хотел бы оскорбиться, да не знает, чем и как, потому что дело и лица ему неизвестны; следовательно, статейка может появиться довольно безопасно. А иногда еще бывает и так: после напечатания статейки в столичной газете или журнале вдруг какой-нибудь господин (иногда вовсе и не тот, кого нужно) выскочит, да и вскинется: «Это вы на меня написали; как же вы это осмелились? Я на вас, милостивый государь, жаловаться буду». Да, не ограничившись словами, в азарте напишет это да под этакой-то грамоткой и собственную фамилию, чин и место жительства подмахнет… Ну, разумеется, дело-то и объяснится. И уж тут автору ничего; потому – общественное мнение всегда за него бывает очень сильно в этих случаях. Разве из службы иной раз вытеснят, ежели он служащий; так и то ничего: может в столицу переехать или в другую губернию и там еще лучше место получит, ибо уж по всей России делается известно, что он «пострадал по службе за правду».


С этой книгой читают
«…Пословицы и поговорки доселе пользуются у нас большим почетом и имеют обширное приложение, особенно в низшем и среднем классе народа. Кстати приведенной пословицей оканчивается иногда важный спор, решается недоумение, прикрывается незнание… Умной, – а пожалуй, и не умной – пословицей потешается иногда честная компания, нашедши в ней какое-нибудь приложение к своему кружку. Пословицу же пустят иногда в ход и для того, чтобы намекнуть на чей-нибу
«…литература, при всех своих утратах и неудачах, осталась верною своим благородным преданиям, не изменила чистому знамени правды и гуманности, за которым она шла в то время, когда оно было в сильных руках могучих вождей ее. Теперь никого нет во главе дела, но все дружно и ровно идут к одной цели; каждый писатель проникнут теми идеями, за которые лет десять тому назад ратовали немногие, лучшие люди; каждый, по мере сил, преследует то зло, против к
Статья «Что такое обломовщина?», являясь одним из самых блистательных образцов литературно-критического мастерства Добролюбова, широты и оригинальности его эстетической мысли, имела в то же время огромное значение как программный общественно-политический документ. Статья всесторонне аргументировала необходимость скорейшего разрыва всех исторически сложившихся контактов русской революционной демократий с либерально-дворянской интеллигенцией, оппор
Русский историк, правовед, общественный деятель А. В. Лакиер в 1856–1858 гг. путешествовал по Западной Европе, Северной Америке и Палестине. Отрывки из своих путевых заметок он печатал в «Современнике», «Отечественных записках» и «Русском вестнике». Рецензируемая Добролюбовым книга Лакиера не была первым русским описанием Америки, но, как отмечал рецензент «Отечественных записок», она стала первым описанием, основанным не на беглом взгляде турист
«…Творения Ломоносова имеют больше историческое, чем какое-нибудь другое достоинство: вот точка зрения, сообразно с которою должно издавать их. Ломоносов не нужен публике; она не читает не только его, но даже и Державина, который в тысячу раз больше его имеет прав на титло поэта; Ломоносов нужен ученым и вообще людям, изучающим историю русской литературы, нужен и школам…»
«…Брошюрка «О жителях Луны» написана одним из этих остроумных кощунов и приписана знаменитому Гершелю. Наш переводчик, помнящий, как было принято за истину «Гулливерово путешествие», обрадовался новой истине такого рода и поспешил передать ее русской публике…»
Драма В. Гюго «Бургграфы», о которой преимущественно идет речь в заметке, по справедливому замечанию исследователей его творчества, представляет «пример падения таланта писателя, пошедшего по ложному пути». Белинский был прав, подвергнув критике ее искусственные построения. Подвергает критике Белинский и один из принципов романтической поэтики Гюго: о совмещении «прекрасного» и «уродливого».
Рецензия на антологию – одно из выразительных свидетельств тех важных перемен, которые совершались в середине 1840-х гг. в эстетических взглядах Белинского и в конкретных критических оценках им отдельных писателей и литературных направлений. Еще в начале 1840-х гг., положительно характеризуя поэтическое мировоззрение Жан Поля, прихотливо соединившего в своем творчестве черты просветительского, сентименталистского и романтического подхода к действ
Успешный бизнесмен Джейсон Уилдинг мечтал об отдыхе… но не о таком!Провести рождественские каникулы в родном городке в обществе почти незнакомой женщины Эми Томпкинс и ее маленького сынишки – это никак не входило в его планы.Капризный малыш охотно признает гостя, который испытывает к ребенку искреннюю симпатию. А что же Эми? Поначалу Джейсона возмущает наивность и непрактичность миловидной мамочки, но очень скоро он понимает, что безоглядно в нее
Орды северян-завоевателей из Вигелии, коих поддерживает не только жрицы могущественного ордена всевидящих Свидетельниц, но и дружины бесстрашных оборотней-веристов, хлынули на Юг.Пала под натиском вигелианцев и богатая Флоренгия, и дети дожа – Дантио, Бенардо, Орландо и Фабию – были отданы в заложники победителям.Прошли годы.Бенардо стал знаменитым скульптором и супругом прекрасной правительницы далекой страны, Орландо – одним из самых сильных и
Роль зрения в жизни человека трудно переоценить. Большую часть информации мы получаем через глаза. Именно поэтому их надо беречь. К сожалению, бывает, что зрение начинает ухудшаться еще с раннего детства. Школа, учебники, телевизор, компьютер, сотовый телефон с маленьким экраном и мелкими буковками, планшет… Всё это приводит к ухудшению зрения задолго до старческих изменений. А ведь сохранение зрения является одним из важнейших условий активной д
Еще в каменном веке люди научились обрабатывать вулканическое стекло – обсидиан. Из него делали наконечники стрел, топоры и другой режущий инструмент! С той далекой поры этот уникальный материал эволюционировал рядом с человеком. Сегодня стекло является неотъемлемой частью каждого помещения, используется во внешней и внутренней отделке. Оно максимально увеличивает световые потоки и расширяет пространство. Возможности этого материала безграничны.