Стихотворения, здесь написанные, отображены по времени написания, начиная от более ранних.
Я благодарен живому огню, сказочному русскому лесу и добрым людям за счастье жить и радоваться.
«Говори ты! Как не так!» –
Про себя ворчит дурак;
И, подняв перо Жар-птицы,
Завернул его в тряпицы,
Тряпки в шапку положил
И конька поворотил.»
П.П. Ершов
«Конек-горбунок»
Свободен каждый, кто способен
Преодолеть любую ложь.
Кто мыслью, словом, делом с Богом,
Тот будет, был и есть хорош.
Наедине с самим собою
Сильней меня мне не найти.
Что заслужил – того достоин.
Но, к счастью, я всегда в пути.
Бывал я против, но бывал и за.
Был иностранцем в этом мире пленных.
Пытался говорить не за глаза.
Хотел понять, что можно звать нетленным.
Закройте Ваше лицо руками…
Закройте Ваше лицо руками,
Подумайте о прошедшем.
И мысли, созданные не Вами,
Объявят Вас сумасшедшим.
Мы попытались бы любить,
Проснувшись в мире без обмана.
Мы запретили б себе жить
В краю тумана.
На изрисованном окне
Своей невиданной свободы —
Узор потребности в тебе,
Как в Боге.
Восторг и ясность в каждом звуке.
Безудержно слепая мука
Повсюду мимо проходить,
Быть храмом для своих обид.
Мы – мыслью созданные блики.
Раскаты грома, птичьи крики.
Нас, други, вовсе, вовсе нет!
Пропала ночь… Настал рассвет.
Дворец не может быть острогом
Не виноват был в том, что выжил,
Тоску во взгляде победив.
К полету птичьему стал ближе,
Сумев понять, что мир не миф,
Не сказка, сосланная Богом
К пределам вечности во льдах —
Дворец не может быть острогом.
Ведь правда, что порой во снах
На надоевшем взору фоне,
Без устали, но не впотьмах,
Не убегая от погони,
Ты единил в своих глазах
Фотоны прошлых озарений,
Образчики великих мук,
Иных пространств столпотворенье,
Собой образовавших круг.
Так некуда теперь деваться!
Прошу, молю тебя принять!
Ты наделен великой властью.
Ты должен был об этом знать.
Парящий звуком над водой
Сквозь как пространство, так и время,
Огонь, священный и живой,
Любовью созидает Земли.
Глупец, возникший ниоткуда…
Глупец, возникший ниоткуда,
Проспавший звонкий бой часов,
Однажды виденное чудо
Украл из логова богов.
Но суд богов – не божья милость.
Он не задержится. И вот
Блеснула сталь, толпа взбесилась,
Палач при деле, вор умрет.
Нас много, нас мало,
Нас тысячи лиц —
Достойных Икара
Сподвижников птиц.
Тех самых, что жадно
Глотали дары
Великой и славной
Новой Волны.
Погибну ли во цвете лет
Иль пробужусь чужим и странным,
Но Кем-то избранный сюжет
Навряд ли избран был случайно.
Насквозь пропитанный тобой
При попустительстве Эрота,
Я в поиске (пока живой)
Сокрывшего тебя Кого-то.
Тот факт, что Солнце рвет и мечет…
Тот факт, что Солнце рвет и мечет,
Что ты похож на чей-то меч,
Тебя от смерти не излечит.
Тебе себя не уберечь.
Но все же падает на плечи
Великовозрастный рассвет,
Играясь, будто пес, при встрече,
Даруя пламенный привет.
Люблю, когда глаза поднимет…
Люблю, когда глаза поднимет
Полуусильем от земли;
Пронзая тело, взор окинет
То, что мой дух хранит внутри.
И вдруг раскрыт, волшебно-связан,
Ни шевельнуться, ни дохнуть;
Естествен и небезобразен
Мой подчинительный салют.
Золото
Для слепых.
Голодно
Среди злых.
Память
Не о себе.
Пламя
В твоей избе.
Эй, пустота!
Обернись, посмотри!
С твоего ли куста
Мной не изданный крик?!
Не тебя ли поет
Безысходность тоски,
Развлекая полет
В мировые тиски?..
Прекрасный, чудный, дивный сон…
Прекрасный, чудный, дивный сон:
Любовь, возникшая в идее,
Отправленный в изгнанье Крон,
Воскресшая Гиперборея…
Не по плечу преодолеть
Костры в моем воображеньи,
Прознавшие, о чем гореть,
Признавшие вселенский гений.
Напитан воздух тишиной
И скован он моим молчаньем,
Огромный мир застыл печальным:
Я увидал тебя иной.
К тем, кто старше, но не лучше
Какими жалкими словами
Пытались нас вы описать!
О чем вы думали годами?
О чем сумели рассказать?…
Куда стремились ваши души?
Поставлены ль на них кресты?
А Бог? Он вами обнаружен,
Но вы сожгли к нему мосты.
Вы – эфемерность,
Вы – несчастье.
Излишней тяжести на насте
Пропасть внизу – закономерность.
Вам, не избегнувшим напасти…
Внимай, но не бойся:
Любовь сквозь оконце
Всевластного эха
Шагающих лет
Стучится негромко,
Но твердо и звонко,
И шепчет со смехом:
«Ступай за мной вслед»…
В тени, за рекою,
Рассветной тропою,
Схватив ее крепким пожатьем руки,
Направь свои стопы
В прекрасные топи,
Где ангелы метки, а души легки.
Шагая с ней в ногу,
И скоро, и строго,
Премудрым деревьям подобно живи.
Смотри же и помни
Про корни и кроны,
Про ткань оперенья на крыльях Любви.
Вдали и в блеске своенравья…
Вдали и в блеске своенравья,
Слепым дождем из красоты,
Как безупречная отрава,
Витала ты.
Как хорошо, что все-таки мы живы
Перед лицом опасностей любых,
Что нам понятны наших дел мотивы,
Что голос наш негромок, но не тих,
Что иногда подвластно нам бывает
Пространство под ногами и вокруг,
Что кто-нибудь и в нас души не чает,
Доверчиво кормясь из наших рук.
Сказать хотелось мне хоть раз,
Не покривив душой,
Не укрывая мутных глаз:
Все без толку, я вам чужой.
Пускай об этом вы забыли,
Вы полубоги.
Вы восхитительны и милы —
Я недотрога.
Вы раскрывали мне объятья,
А я смущался.
Вы говорили, что мы братья —
Я возмущался.
Вы в грезах отправлялись к звездам,
А мне казалось,
Я был когда-то там воссоздан.
Встречал там старость.
Пожелтевшие страницы
Недочитанных книг.
Опыленные стаканы
С позабытым питьем.
Никудышные границы:
Пересек их мой крик.
Приоткрывшиеся краны —
Льется вечность живьем.
Очередное восхожденье
Моей танцующей души —
И вот я вновь, без сожаленья,
В родной мерцающей глуши.
Я в восхищении, я плачу,
Себя не в силах превозмочь.
Мне дан был, не был мной растрачен
Дар одолеть любую ночь.
