Глава 1. Неожиданное событие во время обеденного перерыва
Многие люди, когда им плохо и на душе скребут кошки, не желая никого видеть, пытаются найти уединение, дабы в одиночестве излечить душу тишиной и покоем, неспешно обдумывая создавшуюся ситуацию и ища из неё приемлемого выхода.
Но Николай Варенцов к таковым не относился. В подобных случаях он, напротив, всегда активно искал общения и был готов излить душу любому подвернувшемуся хоть мало-мальски знакомому собеседнику, поведав тому о приключившихся с ним неприятностях и обидах. Делал он это с такой истовой настойчивостью, что почти все знакомые Николая, едва завидев издали его высокий, худой и слегка сутулый силуэт, старались обойти Варенцова стороной. А уж если случалось быть застигнутыми врасплох, когда увильнуть от разговора с ним не удавалось, то старались сделать вид, что заняты неотложными и важными делами, и если сейчас им хоть на минуту отвлечься на беседу, то из-за этого их преступного промедления вот-вот может наступить конец света.
А поводы для недовольства у Николая находились всегда. Что бы вокруг него ни происходило, он во всём находил массу изъянов. Летом жаловался если не на духоту, то на обилие или нехватку дождей, зимой на сильные морозы или, наоборот, на их отсутствие. Опять же летом ранний рассвет мешал ему спать, а зимой избыточно посыпанная нерадивыми дворниками на дорогу соль разъедала подошвы ботинок. Суп всегда был если не жидок, то пересолен, хлеб чёрств, а сметана кисла.
Зайдя в офисную столовую и взяв поднос с комплексным обедом, он оглядел небольшое помещение. За дальним от него столиком Варенцов заметил сотрудника экономического отдела – Геннадия Сытова. Это был один из тех немногих, кто не гнушался выслушать его, а порой даже больше – любил сам подробно расспросить и с серьёзным лицом дать тому иногда очень даже дельные советы. За столом напротив Сытова обедал неизвестный Варенцову светловолосый молодой человек.
– Привет, Геннадий! Можно к вам присоединиться? – произнёс Варенцов и, не дожидаясь ответа, поставил поднос с тарелками на четырёхместный квадратный стол, накрытый бежевой клеёнчатой скатертью, с картинками, изображающими разноцветные тропические фрукты.
– А, Колюнчик! Садись, садись, дорогой. Что-то выглядишь сегодня неважнецки, давай выкладывай, что там у тебя опять приключилось? – громким голосом предложил Сытов, указывая рукой на свободный стул возле себя.
– Представляешь, вчера поцапался с женой! И знаешь на почве чего? Она меня упрекнула в том, что я мало зарабатываю. Якобы нам не хватает денег даже на то, чтобы купить сыну приличные кроссовки.
– Ха-ха! Ну, ты этим не удивил! Подобные обвинения от жён у нас чуть ли не ежедневно слышит каждый второй мужик, – грубо смеясь, произнёс Геннадий, отправляя в рот большую порцию спагетти, накрученных на вилку. – А что, действительно не хватает? – жуя, поинтересовался он.
– Ну, не так уж чтобы, но и не без этого, конечно, – обтекаемо ответил Николай. – Но ты же знаешь, что я из кожи вон лезу. Работаю на износ, словно ломовая лошадь. Прихожу в офис ни свет ни заря, а обратно дома иной раз оказываюсь только в одиннадцатом часу ночи. Наспех чем-нибудь поужинаешь, и сразу спать, а в шесть тридцать уже снова звонит этот треклятый будильник! – ища сочувствия, сообщил Николай, нервно жестикулируя.
– Убедительно излагаешь, но в таком случае, может, твоей жене вовсе и не кроссовки нужны, а нечто другое? Тогда, я почти уверен, про нехватку денег она и заикаться перестанет.
Варенцов уже жалел, что подсел к Сытову. Этот хамоватый мужлан и бабник вряд ли проявит сочувствие, а только высмеет, а потом вдобавок, всё перевернув с ног на голову и половину приврав, непременно расскажет чуть ли не всем сотрудникам фирмы.
– Это ты намекаешь на интимные отношения, что ли? – подумав и нахмурив брови, обиделся Николай.
Сытов с явным удовольствием запил проглоченные спагетти большим глотком компота из сухофруктов.
– Да ты что, ты что, как ты мог такое и подумать?! – вжав голову в плечи и скрестив на груди руки ладонями вперёд, состроив при этом испуганную физиономию, стал притворно отнекиваться Гена. – Какие ещё интимные отношения? Ерунда это всё и баловство. Я намекаю исключительно на абонемент в бассейн. Не веришь мне, спроси вот у нашего нового сотрудника, – обратился Сытов к своему соседу, с интересом слушающему разговор. – Ведь я же правильно говорю, Олег? Плавание, оно ведь благоприятно сказывается на нервной системе?
Варенцов только теперь внимательно посмотрел на голубоглазого, лет двадцати трёх, соседа по столу и обратил внимание на свежий шрам, вертикально пересекающий его лоб до самой правой брови. Спадающая русая чёлка частично прикрывала изъян, но, судя по не окончательно зарубцевавшимся следам от ниток, рана была довольно серьёзной.
– А разве нельзя просто подойти и поговорить по-человечески с директором, объяснить ему создавшуюся ситуацию и попросить прибавку к зарплате? – оторвавшись от еды, наивно предложил Олег.
– Ну вот и дождались! Угораздило же меня сесть вместе! Взял да опозорил на всю столовую, – не выпуская вилки, театрально развёл руки в стороны Сытов. – Я надеялся, ты умное что-то скажешь! Коля, не вздумай! Тебе Лазарев насоветует. Он у нас сотрудник молодой, не нюхавший здешнего пороху. К тому же недавно ворогами сильно контуженный. Порядков наших ещё не знает. А насчёт того, что допоздна засиживаешься на работе, могу рассказать тебе один случай, произошедший в моей предыдущей конторе. Так вот, там один крендель, наподобие тебя, вроде как при удобном случае решил поплакаться директору, как много, мол, трудится во благо организации и поэтому дома объявляется только поздно вечером, да и там его не оставляют думы о работе. И знаешь, что ему ответил хозяин тамошнего бизнеса? Мне очень понравилось, и я целиком и полностью с ним солидарен, честно так сказал, лаконично и доходчиво: «Ну и дурак!» А если нашему руководителю заикнёшься о деньгах, то кроме получения подобной характеристики ещё и вмиг вылетишь на улицу, до конца дня не досидишь, – прикрывая рот рукой, как сумел тише произнёс Геннадий.
– Я, что, похож на сумасшедшего? Человек в здравом рассудке с такой просьбой к Короткому никогда обращаться не станет, – ухмыльнувшись, ответил Николай, снисходительно посмотрев на Лазарева.
Олега несколько покорёжил тон ответа Варенцова и столь нелестное суждение о его простом и вполне естественном в его понимании предложении.
