Перед Тиром, главным богом Алигалы, восседающим на огромном троне из вековых дубов и сверкающим недовольно глазами, стоял на коленях обнаженный молодой бог. Голое тело считалось в тех краях верхом унижения, особенно когда тебя разглядывают сотни любопытных глаз, принадлежавших подданным верховного, собравшимся поглазеть на расправу.
Узкое лицо с тонким, несколько длинным носом смотрелось чужеродно в сочетании с мощным телом связанного мужчины, сплошь покрытом мышцами и перевязями вен. Еще более нелепыми казались прозрачные голубые глаза, напоминающие ледяные озера, опушенные черными, по-девичьи длинными ресницами, на фоне темной загорелой кожи.
– Кир, ты знаешь, в чем я тебя обвиняю? – пророкотал голос главного.
– Да, мо Тир! – голубые озера спрятались за опущенными веками.
– Всегда бы ты был таким покорным! – недовольно фыркнул обвинитель. – Ты хоть понимаешь, что натворил?
– Да, мо, – голос обвиняемого звучал монотонно. Слова, которые он произносил механически, были давно заучены и не несли в себе ни капли эмоций, – я допустил гибель человеческой женщины, которая должна была родить божественного наследника и растранжирил родовой бирюзовый сет.
– Кир, – главный бог вскочил с трона и навис над обвиняемым, – да шерд с этой бабой. Ты лучше скажи, зачем ты поперся в другие миры? Что ты там забыл?
Его мощные ноги, перетянутые до колен шнуровкой от сандалий, стояли широко, словно давая понять, кто тут главный. Огромный кулак с зажатым в нем посохе мог убить любого даже без помощи оружия. Но к Киру он не притронулся, терпеливо ожидая ответа от провинившегося брата.
Молодой бог нервно дернул плечом, а затем поднял на старшего глаза:
– Мне было интересно! – он просто пожал плечами.
– Как могут быть интересны те, кто зависит от простого взмаха твоей ладони? – Тир бессильно развел руки.
– Знаешь, брат, – в поднятых глазах не было ни капли покорности или страха, – они тоже живые и разумные.
– Вот и отлично, – старший отступил на пару шагов и недовольно поморщился. – Твоя задача вернуться в человеческий мир и найти ту, живую и разумную, которая является потомком погибшей, как бы это нелепо не звучало. Она срочно должна родить ребенка, который будет нашим продолжением. Отец ребенка значения не имеет. Это хоть как-то сгладит искривление пространства. И тогда, возможно, в мире все наладится. А пока женщина не обременена младенцем, она поможет тебе собрать то, что ты так бесславно растерял.
– И после я смогу вернуться обратно?
– Если она скажет, что всем довольна и отпускает тебя! – старший брат усмехнулся в усы. В отличие от младшего, его лицо было украшено окладистой бородой. – Именно тогда, и ни секундой раньше Алигала примет тебя в свои чертоги.
Затем он откуда-то достал скромное серебряное с бирюзовым глазком колечко, подкинул его в ладони, поймал и с усмешкой посмотрел на артефакт. Кир проследил глазами за кольцом. Он отлично понимал, что это такое.
– Не думай, что вновь сумеешь провести меня, – ухмыльнулся Тир. – Я тоже умею хорошо учиться. Это кольцо будет твоим якорем в земном мире. И оно же будет твоей гарантией на возвращение домой.
Узник тяжело вздохнул и уточнил:
– Ты отдашь его мне?
– Чтобы ты его сплавил проходящему мимо каравану купцов, а я долго и упорно следил за верблюдом, который достойно исполнил твою роль? – старшего бога скривило от неприятных воспоминаний. Так глупо ему ни разу не доводилось попадать, как на уловку этого бессовестного мальчишки. А тот лишь усмехнулся уголками губ и снова скромно потупил глаза:
– Как скажешь, мо!
– Сначала ты найдешь кольцо, потом женщину. А она поможет тебе собрать по мирам то, что ты там оставил. И если кольцо первым найдет землянка, ты будешь полностью в ее власти! – с этими словами он еще раз подбросил его в ладони, а затем неожиданно, мощным взмахом руки отправил артефакт в полет.
Я заметила в последнее время, что больше всего устаю в лифте.
Когда встаю утром, то под бодрое мяуканье Бонифация иду в кухонную зону. Зона потому, что я купила в ипотеку квартиру-студию. А Боня – это мой кот, обычный дворовый с рыжей спинкой и белыми лапками. Издаваемыми звуками он помогает дойти до холодильника, практически не открывая глаз. В холодильнике есть молоко и куриные головы, которыми питается мой личный маленький хищник. Включаю кофе-машину. Запах напитка окончательно позволяет проснуться и начать новый день. Пока все идет хорошо.
На позитиве я отправляюсь в универ, где читаю лекции студентам. Молодые головы и жадные до знаний умы позволяют мне чувствовать себя нужной. Я с удовольствием делюсь всем, что впитала за долгие годы учебы и неоднократные выезды на полевые раскопки. Дело в том, что по профессии я археолог. А ими становятся лишь тогда, когда не раз и не два перелопачивают горы земли или песка под палящим солнцем и тучами мелкого гнуса.
После лекций я веду трех аспирантов, являясь их научным руководителем. Три раза в неделю подрабатываю в Доме детского творчества, ведя для школьников археологический кружок.
И ежедневно, кроме выходных, хожу в бассейн или в тренажерку. Мне уже тридцать пять. И лишь спорт позволяет сохранять фигуру подтянутой и выглядеть на десять лет моложе паспортного возраста. Занимаюсь я с удовольствием.
В конце дня поездка домой кажется путешествием в рай. Сидя за рулем старенькой «Субары», я мечтаю о паре блинчиков с творогом, которые всегда хранятся в морозилке и кружке горячего чая. О чем может еще мечтать голодный доцент кафедры?
Но когда вхожу в лифт, то чувствую усталость. А когда он везет меня около 5 этажа, прислоняюсь к стенке, на 8-ом просто на нее валюсь, на 16 этаже с трудом выползаю в коридор и еле передвигаю ноги в сторону заветной двери. Когда я вхожу в квартиру, не хочу уже ни блинов, ни других вкусняшек. Успеваю кинуть Боне очередную голову, а затем просто валюсь на кровать и мгновенно засыпаю. Все дело в лифте… Но не идти же на 16 этаж пешком?
Сегодняшний день прошел почти по такому же плану. Отличие было лишь в том, что вместо посещения спортивных сооружений, у нас на кафедре затеяли генеральную уборку. Игорь Александрович, наш завкафедрой, произнес проникновенную речь о том, что археологи завалили шкафы всякой не имеющей исторической ценности дребеденью. И порядочному преподавателю даже приткнуть свои бумаги некуда.
– Или я прикажу техничке это выкинуть, или вы разберете все сами! – его тон был непререкаемым. А мы, три преподавателя кафедры: старший научный сотрудник Андрюха Половников, профессор Забелина Мария Степановна и я, доцент кафедры Ирина Звягинцева, поняли, что если не разберем сами свои сокровища, то пойдем искать их в мусорные баки, которые стояли недалеко от корпуса университета.
