ПЕРВАЯ ЛЕДИ ДЛЯ (не) ПРЕЗИДЕНТА
Ульяна Соболева
Цикл Айсберг
Книга 4
АННОТАЦИЯ:
Любовь сметает все на своем пути…сметает даже доводы
рассудка и инстинкт самосохранения.
Я не знала встречусь ли снова с Айсбергом. Я не знала жив
ли он и где находится теперь. Но я должна была его найти, потому что человек не
может просто так исчезнуть. А когда найду…возможно я об этом очень сильно
пожалею.
Глава 1
— Ты любишь меня? — спросил я.
Она отрицательно покачала головой.
— А ты меня?
— Нет. Вот счастье, правда?
— Большое счастье.
— Тогда с нами ничего не может случиться, не так
ли?
— Решительно ничего, — ответила она.
Эрих Мария Ремарк
Люди
боятся кошмаров, а зря, гораздо страшнее проснуться после сна, в котором ты был
безумно счастлив, и понять, что на самом деле ничего этого нет и…ты находишься
в жутком кошмаре наяву и только мечтаешь, чтобы уснуть снова. И не можешь
навсегда…Потому что есть маленький комочек, которому ты нужна, а тебе
временно…ты временно под наркозом. Вспомнила, как в больницу попала…Как открыла
глаза и увидела лицо медсестры. Явь отличалась от сна…Наяву все случилось
совершенно иначе.
– До
выкидыша себя довела. Организм слабый, измученный и родами, и новой
беременностью. Дамочка, кто ж такой перерыв делает? Сколько сыну? Полгода?
Кормите ж еще! А у вас уже девять недель беременности было!
Рука
невольно сама легла на живот. Боже! Неужели? Один раз…один единственный…
– Как до…до выкидыша?
Едва слышно спросила я, чувствуя, как боль возникает
постепенно издалека. У нее очень острые клыки.
– Вот так. Кровотечение открылось, и плод замер. Пока были
без сознания, вас в операционную и почистили.
Прижимая руки к груди, отвернулась, кусая губы. Больно.
Как-то по тупому, по ужасно тянучему больно. Осознание, что во мне умер ЕГО
малыш, окончательно ударило по нервам, и мне стало так плохо, что, казалось, я
задохнусь.
– Успокоительное кольните! У нее приступ панической атаки!
– Нннет…не надо… я кормлю. НЕ колите. Сейчас пройдет.
Хватаясь за горло и поднимаясь на постели, чтобы сесть и
отдышаться. Потому что я вроде бы дышу, а внутри кислорода нет.
– Пусть хоть валерианки дадут.
Послышался голос Ларисы Николаевны.
– Если ничего серьезного, я ее забираю домой.
Боже, мне кажется, я все это видела во сне… в своем
счастливом сне, только в нем мой ребенок выжил и…Айсберг пришел за нами.
– Ничего серьёзного. Выкидыш произошел на маленьком сроке.
Надо сдать все анализы. Через пару недель провести плановое УЗИ, проверить –
ничего ли там не осталось. Развитие эмбриона соответствовало девяти неделям.
Сколько там на самом деле – непонятно, так как, насколько я поняла, менструация
не возобновилась, верно?
Я кивнула. С одного раза. Одного единственного раза. Меня
же уверяли, и я знала, что пока кормишь, обычно не беременеешь, у меня и в
мыслях не было. Наверное, я была бы ему рада…Еще одному ребенку от Айсберга. А
теперь я совершенно пустая. Из меня словно выскоблили не только моего малыша,
но и куски моей души.
В кабинет кто-то зашел и позвал врача. Я услыхала издалека.
– Ты слышала, что в морге ментов полно?…тело Мишки, бывшего
следака, нашли. Расчлененное. Выбросили на свалку, там его собаки трепали,
говорят, еле опознали. Бомжи наткнулись.
– Ужас какой… с ума сойти! Да ты что!
– Ага. Теперь весь город перевернут.
– А таким тихоней был, а тут на тебе – и уволили за
преступления, и теперь…так зверски убили.
– В тихом омуте, Наташа…
Я глаза закрыла, и меня опять затошнило. А ведь права была
Лариса Николаевна. Это ОН. Больше никто так жутко наказать не мог. Никто так
жутко и так быстро и…так нагло. Или я просто хотела бы в это верить. Не
присматривает он за мной. Он исчез. Он нас с Льдинкой бросил. Оказывается,
каждый раз осознавать это больнее, чем в прошлый.
– Ну что? Пишем отказ от госпитализации и домой? Или
подержим вас немножко? Проверим?
– Нет, домой. У меня ребенок маленький там. Мне не до
больниц.
– Ну пишите тогда отказ и езжайте. Если что, возвращайтесь
и госпитализируем.
– Спасибо. Надеюсь, не придется.
Потом наклонилась ко мне.
– Не переживайте, так бывает. Вы молодая еще. Забеременеете
еще. Переждите полгодика, и можно снова пробовать. Как раз ваш малыш подрастет.
Папочку успокойте и сами не переживайте.
А мне захотелось еще громче заорать от боли, разрывающей
всю душу. Плевать его папочке. На все ему плевать.
***
Открыла
глаза и села на постели, тяжело дыша. Скоро полгода, как нет от него ничего.
Нигде ничего, как будто исчез человек, как будто испарился совершенно… И
закрадываются мысли, а вдруг с ним что-то случилось? Вдруг он…вдруг что-то
страшное, что-то не поддающееся человеческому пониманию. Я устала ждать вестей
каждый день. Устала плакать и не понимать, что происходит. Я правду знать хочу.
Любую правду. Пусть даже самую болезненную и страшную.
После
того сна я так и не пришла в себя. ОН мне снился и снился…Именно тот сон. Как
он кольцо мне на палец надевает, и как я говорю ему «да». Бесконечно долгий сон
и такой счастливый, что после пробуждения хочется орать и выть от адской боли
пустоты.
– Свадьба
– это плохо, дочка.
Лариса
Николаевна налила кофе мне в чашку, когда вышла в три часа ночи следом за мной
на кухню. После выкидыша молоко пропало, и я кормила Льдинку кашками и
постепенно вводила самую обычную «взрослую» еду. Вернулась к кофе, иногда
ужасно хотелось закурить. Но ведь я не курю и не курила никогда…а в память
подбрасывала этот ошизенно любимый запах сигарет, его парфюма и запах кожи. Его
кожи.
–
Свадьба снится к смертельной опасности и к неприятностям. Себя в фате видела?
Кивнула
и отпила горячий напиток, кончики пальцев казались холодными и не согревались
даже от кофе. Ноги тоже ужасно замерзли.
–
Я…мне уехать надо, – вдруг решительно
произнесла я и увидела, как она вздрогнула. А…мне вдруг стало понятно, чего я
хочу и что мне нужно сделать, чтобы не сойти с ума.
– Что
значит уехать?
–
Да…мне надо уехать. С одним человеком встретиться и узнать все про НЕГО.
–
Марина! Я даже слышать этого не хочу!
–
Мне…мне кажется, с ним случилось что-то ужасное, что-то очень плохое.
– Пару
месяцев назад ты считала, что худшее, что случилось – это то, что он тебя
бросил.
– Да,
я так считала. Тогда. А сейчас с каждым днем все страшнее, потому что такие
люди, как он, вот так не исчезают. Батурин политик. Он мог залечь на дно на
какое-то время, но не исчезнуть.
Лариса
Николаевна отодвинула от себя чашку с чаем.
– Ты
какую ночь не спишь?
– Я
сплю.
–
Ложь! Ты не спишь! Я вижу, как ты возле окна стоишь…как ходишь по комнате
слышу. Тебе бы к психологу сходить. Да, непросто принять, когда мужчина
отворачивается, но так бывает у нас женщин. Плюс выкидыш…Это все нелегко
принять, но такова жизнь. Понимаешь?
