ГЛАВА 0.
На Штайнбах опустилась ночь. Она укутала своим тёмно-синим покрывалом крыши домов и мостовые, занавесила витрины и окна. Убаюканный тьмой и тишиной, город погружался в сон.
Никто не видел, как пришёл он.
Молодой человек со спортивной сумкой на плече неспешно шёл по улице. Капюшон куртки закрывал его лицо, так что в свете фонарей можно было различить только острый подбородок.
Рядом, в одном темпе с хозяином, шагала огромная белая собака. Она с интересом поглядывала на витрины и вывески магазинов, мимо которых они шли. Нос собаки подёргивался непроизвольно быстро, она жадно вдыхала воздух, словно желая втянуть его весь.
Хозяин пса внезапно остановился, достал пачку сигарет и закурил. Из кармана его куртки выскользнула подвеска, маленький синий камушек-капелька на кожаном шнурке. Собака вздохнула, и молодой человек поспешно спрятал украшение в карман.
Эти двое прошлись по городу, рассматривая – а кто ещё и обнюхивая – всё встречающееся на пути, и вышли на окраину. Здесь, возвышаясь над другими домами, стояла заброшенная «свечка». Жильцов этой шестнадцатиэтажки расселили несколько лет назад ввиду аварийности здания. Но ремонтировать его никто не собирался, сносить, впрочем, тоже. С тех пор высотка пользовалась дурной славой, став штаб-квартирой для отбросов современного общества.
Молодой человек сделал очередную затяжку, переминаясь с ноги на ногу. Затем взглянул на питомца, словно спрашивая его мнения. Собака вильнула хвостом. Хозяин хмыкнул и направился к высокому крыльцу. Пёс потрусил следом.
Дверь подъезда не была заперта. Молодой человек подтолкнул её ногой, и она послушно, неприятно скрипнув, впустила непрошеных гостей.
Собака вновь повела носом, а затем уверенно двинулась к лестнице. Теперь настала очередь хозяина послушно идти вслед за четвероногим другом. На некоторых этажах слышались шорохи – то ли мыши, то ли крысы. Но собака не реагировала, как, впрочем, и хозяин.
– Эй, парень!
Молодой человек остановился на лестничном пролёте и обернулся. В коридоре, шатаясь, стоял мужчина в грязной одежде. Он постоянно чесал руки, закрытые длинными рукавами рубашки. Вид у него был не самый дружелюбный.
– Ты это… чего здесь забыл? Про-проваливай отсюда!
Обитатель шестнадцатиэтажки пошёл навстречу незваному гостю, пошатываясь и держась за стены. Плечи его были низко опущены, губы пересохли. Классический наркоман, у которого закончилась доза и вот-вот должна была начаться ломка.
– Если первый раз… то тогда… плати… – велел он. – Здесь все платят… за постой.
Собака вопрошающе посмотрела на хозяина. Тот стоял не шелохнувшись. Наркоман остановился, утёр рукавом нос и, скривившись, надрывно крикнул:
– Тебе жить надоело? Давай бабки, говорю! – он вытащил из кармана нож, и в свете полумесяца и звёзд, проникающем внутрь через пыльное окно, блеснуло лезвие.
Молодой человек демонстративно поскрёб ногтем по стене, и в наступившей тишине было отчётливо слышно, как упал на пол кусок штукатурки.
Это сработало на наркомана как красная тряпка на быка. Он издал животный рык и побежал на незнакомца, надеясь, что ему всё же перепадут если не деньги, то хотя бы телефон или часы, которые можно будет удачно заложить.
Но молодой человек был явно не робкого десятка. Когда между ними оставалась пара метров, наркоман увидел, как на лице незнакомца появилась улыбка.
Если бы кто-то в этот момент смотрел на заброшенное здание, он бы увидел, как в окнах на одиннадцатом этаже блеснула яркая красная вспышка. Через пару минут из «свечки» с криками выбежали человек пятнадцать, пришедших сюда ровно за тем же, зачем и их неудачливый товарищ. Тот бежал последним, спотыкаясь и крича громче всех.
Молодой человек одобрительно похлопал пса по загривку, и тот махнул хвостом в знак благодарности.
На последнем, пятнадцатом этаже широкая стеклянная дверь была не заперта, и они вошли в огромные апартаменты. Потолки здесь были высокими, почти два с половиной метра. В гостиной даже был люк на крышу. Молодой человек довольно улыбнулся и поднялся по прикрученной к стене металлической лестнице. Собака, неестественно высоко подпрыгнув, последовала за ним.
С плоской крыши открывался вид на Штайнбах. И хотя была ночь, и завтра людям нужно было рано вставать, город продолжал жить: кое-где гуляли люди, слышалась музыка – то молодёжь на пустой парковке тестировала аудиосистему новой машины. Центр был подсвечен многоцветными огнями и выглядел как нарядная игрушка. Ветер принёс аромат расцветающей вишни.
Молодой человек постоял немного, закрыв глаза и вслушиваясь в симфонию звуков и ароматов. В призрачном свете звёзд можно было разглядеть, как довольная улыбка зарождается на его лице.
– Знаешь, Винни, – негромко сказал он, – мы всё же останемся здесь.
Собака согласно гавкнула.
ГЛАВА 1.
{прошло шесть месяцев}
На дворе стояли прекрасные деньки: осень щедро одаривала золотым листопадом и ярким солнцем. Было тепло, но уже не по-летнему. Это была та теплота, от которой веет приближающейся зимой, которая спешит отдать всю себя без остатка, до последнего отражается в подёрнутых тонким ледком лужах. Приближался праздник – День Всех Святых.
Но в этом году настроение горожан старшего возраста не было особо праздничным. И причиной тому послужил Эль.
На рынках и в супермаркетах женщины обсуждали последние известия: «Вы слышали? Да-да, кто же ещё?» В колледжах и университетах студенты в глаза преподавателей заявляли об асоциальном поведении, а на вечеринках хотя бы раз выпивали за Гая Фокса нового времени. Молодые мамы кормили детей и укоряли мужей: «Сколько можно пропадать с друзьями! Дождёшься – пожалуюсь кому следует!»
Всего за несколько месяцев Эль сделал для Штайнбаха столько, сколько ни могли за несколько лет все местные активисты, вместе взятые. Казалось бы, живи и радуйся. Но сытое немецкое общество настолько привыкло существовать в определённых рамках, что малейшие незапланированные отклонения от «нормы» приводили людей, особенно представителей старшего поколения, в ужас. Эль был чем-то новым и непривычным, а значит, как ни крути – подрывником спокойной жизни.
Началось всё в апреле: трансляция передачи «С семьёй перед телевизором» в семь вечера была неожиданно прервана. Изображение на экранах сотен телевизоров подёрнулось рябью, и ведущие растворились в «белом шуме». Вместо них в эфире появился молодой человек в чёрном и заявил: его зовут Эль, он будет жить в этом городе и намеревается навести здесь порядок.
«Долгое время ваши рабовладельцы, называющие себя учителями, начальниками и руководителями, внушали вам, что ваша жизнь – уникальный и драгоценный механизм вашего существования – должна соответствовать требованиям Системы, – вещал молодой человек, глядя на людей с экранов с выражением как будто бы крайнего безразличия на лице. – Ваша жизнь, вы сами оказались прикованными к жёстким рамкам вашего существования. Вы считаете, что все ваши действия правильны и совершенны, если они соответствуют заданным стандартам. Я спешу уверить вас, что таким образом вас приравнивают к скоту.
