– Мистер Холмс, вам письмо!
– Письмо? От кого же?
– Я не знаю, на конверте нет обратного адреса.
– Что ж, давайте его сюда. Благодарю вас, миссис Хадсон… Интересно, от кого бы оно могло быть?
Экономка, шаркая туфлями, вышла.
– Ватсон, будьте любезны, передайте мне нож, только не закройте случайно страницу.
– Холмс, и когда вы избавитесь от привычки использовать в качестве закладок для книг совершенно для того неподходящие предметы – то лупа, то нож… Вспомните, как бедная миссис Хадсон, протирая пыль, наткнулась на заряженный револьвер, на который вы положили приоткрытый томик Монтеня.
– Ха-ха-ха! Теперь через дырку, простреленную миссис Хадсон, можно незаметно вести наблюдение.
– Вы все шутите, Холмс, а ведь миссис Хадсон тогда чуть не лишилась чувств от испуга.
– Не драматизируйте, Ватсон… О! – вглядываясь в письмо, воскликнул Холмс.
– В чем дело, Холмс?
– М-м… Так-так-так…
– Мне показалось, вы звали меня, мистер Холмс? – спросила вернувшаяся экономка.
– Нет, но вы очень кстати, миссис Хадсон. Сегодня у нас будет гость, и мне бы хотелось, чтобы обеденный стол украшала фаршированная индейка, которую вы так изумительно готовите.
– Спасибо за комплимент, мистер Холмс. Я как будто чувствовала, и как раз сегодня утром велела кухарке купить на рынке индейку у Стоукса.
– Превосходно!
Ватсон, заложив большой палец за вырез жилета, встал, опершись локтем о каминную полку.
– Кто же сей гость, известие о котором вызвало у вас столь радостный возглас? Неужто госпожа Адлер пожаловала?
– Бросьте гадать, Ватсон. Никакая дедукция не поможет вам определить, кто разделит нашу трапезу.
– Так кто же он?!.
– Сэр Юджин Стрэтфилд.
– Стрэтфилд? Мне ничего не говорит это имя. Насколько я помню, среди ваших клиентов не было человека по фамилии Стрэтфилд.
– Разумеется, нет. Сэр Юджин – мой родной дядя.
– Ваш родной… дядя?!.
– Что же вас так удивляет, мой дорогой друг Ватсон?
– Но… вы никогда не говорили, что у вас есть родственники, кроме вашего брата, достопочтенного сэра Майкрофта.
– Мой дорогой друг, в этом месте я должен, смиренно склонив голову, признаться в слабости, которая, как вы полагаете, несвойственна мне – а именно в суеверии. Дело в том, что сэр Юджин – исследователь, большую часть своей жизни он проводит в путешествиях, в таких далеких местах, где нет почтового сообщения. Ближайший раз мы виделись, когда я был совсем юн, и с тех пор ни я, ни мой брат Майкрофт не получали от него никаких известий. Суеверный страх потерять близкого человека, о судьбе и местонахождении которого мне ничего не было известно, заставлял меня молчать.
– М-да… А где же он сейчас, сэр Юджин?
– Если ничто не нарушило его планов, сейчас он в пути, часах в четырех езды от Лондона.
– А где же он останавливался до того?
– Деревушка к югу от Лондона, запамятовал название. Дайте-ка взглянуть…
Холмс потянулся за конвертом, но его отвлекла вошедшая миссис Хадсон:
– Мистер Холмс, я подумала, что по такому случаю может понадобиться бургундское?..
– Вы очень проницательны, миссис Хадсон. И знаете что, раз уж вы вновь почтили нас своим присутствием, будьте так добры, приготовьте нам с доктором Ватсоном кофе покрепче.
– Стало быть, сегодня у нас будет интересный собеседник, – потирая ладони, произнес Ватсон.
– О, да, – ответствовал Холмс, раскуривая трубку. – Ну а пока, чтобы скрасить ожидание, я, пожалуй, расскажу вам одну историю для вашей коллекции.
– Что за история?
– Помните, Ватсон, вы не раз высказывали пожелание записывать сведения обо всех наших расследованиях, создать, так сказать, летопись нашей деятельности.
– Верно, и что же?
– А то, дорогой Ватсон, что, если ваше намерение осуществится, то в основание сей летописи по праву должна лечь та история, которую я вам собираюсь поведать.
– Она как-то связана с вашим дядей?
– Браво, Ватсон, дедукция вас не подвела! О, а вот и кофе. Итак, Ватсон, это случилось давно, мне было тогда тринадцать лет…
– Тринадцать?!.
– Вы не ослышались, Ватсон. Я гостил у дяди Юджина в его маленьком поместье в Девоншире. Конец марта тогда выдался холодным…
* * *
…Конец марта выдался холодным. Несмотря на то, что утро было особенно туманное и сырое, сэр Юджин совершал свою обычную верховую прогулку. Его тринадцатилетний племянник Шерлок, напросившийся составить компанию, несмотря на возраст, правил лошадью, как заправский жокей, и то и дело оставлял дядю в одиночестве, пуская лошадь вскачь по боковым дорожкам парка в сторону ограды. Здесь заканчивался гравий, и его хруст сменялся иногда раздающимся легким треском и хлюпаньем застекленных холодом лужиц. Лошадь фыркала, дергая головой от ветвей встречных деревьев. Одна из веток царапнула Шерлока по щеке.
– Аф-ф-ф!!. – зашипел от боли мальчуган, схватившись рукой за щеку. – Стой! Майор, стой! – закусив губу, сдавленно произнес Шерлок.
Жеребец остановился, топотнув несколько раз на месте и чуть развернувшись от резко натянутых поводий. Юный наездник сквозь слезы взглянул на ладонь, отнятую от полыхающей щеки. Ладонь была в крови. Шерлок спрыгнул на землю и сел на корточки. «Черт возьми, придется возвращаться, не дожидаясь окончания прогулки!» – подумал Шерлок. Он оглянулся по сторонам, как-будто надеясь увидеть что-либо, что могло бы послужить бинтом. Но ни одного более-менее зеленого мягкого листика он, разумеется, не обнаружил, а одежду портить не хотелось. Вот когда пришлось сожалеть о том, что он упрямо отказался взять надушенный носовой платок, предложенный тетушкой Абигайль.
Оглядываясь, Шерлок заметил футах в сорока, около изгороди какое-то движение. Подталкиваемый любопытством, Шерлок, встав с корточек, но не выпрямляясь до конца, чтобы не упустить из виду шевелящееся пятно у корней кустарника, в две крадущиеся перебежки добрался до цели. Под кустом, на куче сырых листьев, словно пес на коврике, лежала лисица. Точнее, это был совсем еще лисенок. При приближении мальчика лисенок попытался вскочить, но тут же, жалобно тявкнув, снова лег. Шерлок заметил, что одна из задних лап лисенка явно не в порядке. Не в состоянии убежать, лисенок собрался в комок и утомленно и испуганно смотрел снизу вверх на Шерлока. Острая мордочка лисенка, казалось, еще более заострилась от страдания.
– Не бойся, – садясь рядом, прошептал мальчик. Лисенок, покорно жмурясь, дал себя погладить по гладкому темени и пушистому загривку, но Шерлок ощутил, что зверек дрожит.
– Эй, малыш! Не тронь его, он мой, – услышал Шерлок ломающийся басок. Подняв голову, Шерлок увидел сразу за изгородью незнакомца лет пятнадцати в охотничьих сапогах, которые были ему велики.
– Почем я знаю, что он твой? И кроме того, он в моем парке, – сказал Шерлок.
