За что мы любим фэнтези? Почему нам никогда не надоедают, не приедаются сказки? Почему эльфы, гномы, орки и гоблины, чародеи и колдуны, вампиры, инкубы и суккубы не уходят с книжных страниц?
Может, потому, что они все-таки рядом с нами? А мы старательно убеждаем себя, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда»?
Юстина Южная возвращается в «Перворожденной» к самому классическому, милому моему сердцу фэнтези. Читатель найдет здесь эльфов и сидов, темных и светлых магов, одну прекрасную (хоть и печальную) эльфийку и одну весьма своенравную (хоть и прекрасную) суккубу.
Магический двойник нашей Земли, Альтерра. Время не торопится здесь. Воздух не отравлен зловонными дымами заводов и фабрик, реки, моря и озера не знают, что такое «разлития нефтепродуктов» или «смывы пестицидов». В небольших городках идет размеренная жизнь, маги присматривают за порядком, не забывая и себя, само собой. Случаются войны и распри, бродят по свету отряды наемников – и среди них главный герой, темный маг Финеас – но в целом жизнь куда спокойнее нашей и, конечно же, третьего мира земной триады, мира – вселенской помойки, Аррета.
Рука Хаоса дотягивается и до спокойных берегов Лигурии, и Финеасу волей-неволей приходится вступать в бой, защищая свой дом. Он не преуспеет, да и к тому же темному магу как-то не пристало рисковать своей шкурой забесплатно!
Но темные маги, хоть и бравируют своей темностью, хоть и предпочитают всему комфортабельное одиночество, не подпуская никого к душе и сердцу, – знают, что такое настоящее товарищество. И последнюю волю того, кто пал, сражаясь с тобой плечо к плечу, – исполнят.
Во всяком случае, сделают все, что в их силах.
Так начнется дорога, по которой героям предстоит пройти, прежде всего, к себе самим. Война жестока, страшна и кровава, однако она обнажает души, заставляя каждого явить свое истинное лицо. Трусы оказываются трусами, подлецы – подлецами. У них есть шанс измениться, но речь сейчас не о том. Далеко не всегда мы, даже стоя на границе бури, можем разобраться в собственных мотивах и желаниях. Открытый бой лучше предательского удара в спину, и «дерево свободы должно время от времени орошаться кровью патриотов и тиранов», как говорил Томас Джефферсон. В свое время Бильбо Бэггинс невесть зачем бросился следом за гномами, уходившими в далекий и опасный путь, забыв дома даже носовой платок. Герои «Перворожденной» должны встать на пути чужой и чуждой силы, но не потому, что они прижаты к стене и им некуда отступать. Напротив – чужой силе отнюдь не нужен этот мирок, один из множества, может статься, она получит свое и покинет его навсегда, оставив обитателей Альтерры жить своими привычными делами и хлопотами.
Маг Финеас, эльфийка Исилвен, суккуба Мара. Одного ведет в дорогу долг перед тем, с кем бился рука об руку, хотя до дня битвы никогда о нем не слышал; другую – долг даже не перед родом или миром – но перед собой, ибо спящий дар слишком велик, чтобы можно было от него отказаться по собственной воле; а третью… она сама не знает. Может, упрямство некоего темного мага, не желающего больше смотреть на нее?
У каждого за плечами то, что отдает тьмой и злом. Можно дать им дорогу, можно обвинить во всем мир и его окрестности. А можно попытаться совладать с, казалось бы, неодолимым.
Проверить себя по-настоящему можно только на оселке неодолимого. Это страшно – и даже не только риском для жизни. Страшно понять, что ты – вовсе не тот, кем считал себя. Не праведный воин, но трус. Не благородная мстительница за погибший род и потому ставшая суккубом, но банальная убийца по найму. Не хранительница великой тайны, но надменная и пустая оболочка, телесная форма, где не осталось даже памяти об утраченном великом даре.
Глядя в бездну, надо помнить, что увиденное в зеркале тьмы может очень тебе не понравится. Но, даже если это окажется так – есть шанс исправить. Великая цель может дать великие силы.
«Перворожденная» – роман о пути. О дороге к себе и от себя. Тьма и свет в душах героев – не просто символы, их нельзя сбросить подобно испачкавшемуся плащу, от них нельзя отказаться; но их можно направить на полезное, подобно тому, как человек направляет бурные потоки на орошение полей.
«Перворожденная» – очень тонкая, поэтичная проза. Эльфийская. Пронизанная музыкой и светом, красивая. И о ее героях так и хочется казать цитатой из «Белого солнца пустыни»: «Люди попадаются мне все больше хорошие, я бы даже сказал – душевные».
Ник Перумов
Рассвет увяз в туманной дымке. Белесовато-розовые полосы расчерчивали небо, с трудом разгоняя серую хмарь. Птицы, в этот час уже щебетавшие в густой листве, нынче примолкли, доносились лишь одинокие трели самых отважных.
Тревожный рассвет.
Финеас приподнялся, сел на кровати, глядя в окно. Со второго этажа открывался вид на уютный италийский дворик, увитый плющом, с цветущим вдоль низенькой плетеной ограды олеандром. За кронами виноградных лоз, смоковниц и гранатовых деревьев мерцала лазурная чаша Лигурийского моря, подернутая туманом.
Городок просыпался. Возвращались с ночного лова рыбаки, и выходили в море новые суденышки – на лов утренний; потянулся по улочке запах хрустящего хлеба и свежих лепешек из пекарни Джакоббе Пьяджо; заскрипели колесами повозки зеленщиков.
Привычное начало дня в Салике, привычные хлопоты, и все же… тревожно. Даже люди, не обладающие даром Финеаса или хотя бы его именем[1], наверняка почувствовали беспокойство. Что уж говорить о темном маге, пусть и отошедшем от дел. Казалось, походы, сражения, кампании и неизменная их спутница, лагерная побудка на самой заре, остались в прошлом, валяйся хоть до полудня – но нет, не сегодня. Совершенно точно не сегодня.
Он откинул легкое одеяло, встал, плеснул из кувшина воды в медный таз и принялся умываться.
В начищенной меди на миг отразилось загорелое лицо с тонкими резкими скулами, высокий лоб, карие глаза под прямыми бровями, жесткие губы и заросшие щетиной подбородок и щеки. В уголках глаз виднелись черточки морщин, возле носа – две заметные складки. Темно-каштановые волосы до плеч Финеас собрал в короткий хвост, стянув его черной лентой. Следующий час он немилосердно гонял себя, проделывая восьмерки, отбивы и атаки тяжелым деревянным мечом. Десять лет службы наемника не уберешь из памяти каким-то полугодом мирной жизни. Тело слушалось как раньше – гибкое, мускулистое, – Финеас был доволен. Да, он теперь обыкновенный маг крохотного приморского поселения и, когда у него заканчиваются деньги, принимает заказы на зачаровывание капусты, укрепление рыбачьих сетей и излечение насморков. Но никто не знает, сколько продлится беззаботная жизнь. Быть может, ее срок уже вышел.
