Девочка смотрела, как копает отец. В полях было тихо. Хетти и Лайла вместе с другими деревенскими женщинами в доме готовили тело к погребению, Гарет с утра бродил по склону горы, и Рори работал на противоположном конце могилы, расширяя ее, пока их отец копал все глубже. Зимой в высокогорье было холодно, ветрено и слегка влажно.
– Мама пойдет туда? – спросила девочка.
Ее отец на мгновение замер, вытирая пот с шеи.
– Да.
– А ребенок тоже пойдет сюда, если умрет?
Отец помолчал чуть дольше, прежде чем ответить:
– Да.
– Иди в дом, Энни, – сказал ее брат Рори, его голос сорвался! – Иди в дом к женщинам!
– Ребенок убил маму?
– Да! Отправь ее в дом!
– Рори, передохни.
Рори бросил лопату. Девочка не сводила взгляд с лопаты, пока Рори торопливо шел прочь по полю.
– Я могу копать, – сказала она.
Могила была уже настолько глубокой, что поглотила бы ее, если бы она забралась внутрь, но ей не было страшно. Ее отец, который всегда чувствовал, когда она пыталась разобраться в том, что происходит, выбрался из ямы и присел на край рядом с ней.
От него пахло землей и потом, его борода коснулась ее щеки, когда он прижал ее к себе. Две лопаты были прислонены к его колену.
– Ребенок не убивал твою мать, – сказал он. – Маму убил голод. Хозяева убили ее, когда забрали нашу еду.
Но девочка все еще думала, что ребенок может быть виноват. Этот ребенок стал причиной боли и крови. Не хозяева. Но она подумала, что отец не хочет этого слышать.
– Тебе очень грустно, па?
Рори приказал бы ей прекратить задавать вопросы. Но Рори сейчас стоял на другом конце поляны, глядя на раскинувшуюся внизу долину. А папа всегда отвечал на ее вопросы, даже на те, из-за которых ему приходилось надолго замолкать, закрыв глаза.
– Грустно, – наконец сказал папа. – И я очень рассержен.
– Ты это не показываешь?
– Я это не показываю.
До поборов это был их рефрен. Когда наш хозяин приходит, что бы ты ни чувствовал, не показывай это. Ты держишь это внутри, потому что так безопаснее всего.
Отец взял ее руку в свою и указал ее пальцем на неровную землю рядом с ними:
– Рядом с этой могилой найдется место и для меня. А также для твоих братьев и сестер.
Она не заплакала. Она не показывала своих чувств.
– Нет, – ответила она. – Пока нет.
– Пока нет, – согласился отец.
Она услышала, как он произнес эти слова, и тут же передумала.
– Никогда, – заявила она.
От удивления у него заурчало в животе.
– Мой маленький жаворонок, моя Небесная Королева! – воскликнул он. – Ты еще слишком молода, чтобы раздавать приказы.
Это было глупо, потому что она не была королевой и не могла отдавать приказы, но она лишь еще сильнее прижалась к нему и не засмеялась в ответ. Когда он провел рукой по ее волосам, его широкая ладонь полностью закрыла ее голову.
– Твоя мать когда-нибудь говорила тебе, что у тебя ее волосы?
Девочка коснулась своей челки.
– У меня свои волосы, – сказала она.
Он улыбнулся, морщинами покрылось все лицо, борода пошла рябью. Уже несколько дней она не видела его улыбку.
– У тебя свои волосы, но они от нее, – сказал он. – Темные, как земля, рыжие, как пламя. Ты носишь ее в себе.
Она запустила палец в волосы, накручивая на него локон, и подумала: «У меня с собой частичка моей матери. Тайная частичка». Когда отец заставил ее встать и приказал, чтобы она шла в дом и помогла женщинам, она повиновалась. Ее отец закончил копать могилу в одиночку. Ребенка, который умер вскоре после рождения, похоронили рядом с матерью.
Когда зиму сменила весна, а весну – лето, ее сестра Лайла взяла на себя обязанности матери, а обязанности Лайлы перешли к ее сестре Хетти и к ней. Лайла заплетала им волосы, как это делала их мать. Тайком от Рори, Лайлы и папы они с Хетти иногда играли в старую игру «мама и малыш», но теперь от этой игры веяло отчаянием. Как будто притворство могло вернуть маму обратно.
– Нет, ты должна говорить так, как говорила мама, – требовала Хетти.
Но она не могла вспомнить, как именно мама это говорила.
– У меня мамины волосы, – заявила она Хетти, которая не унаследовала мамины волосы.
Хетти разрыдалась. Она наблюдала, не показывая своих чувств, потому что так было безопасней. Она спросила Хетти, не хочет ли та поиграть в другую игру, и Хетти проглотила слезы, вытерла глаза и кивнула. И тогда они затеяли игру в «сожги деревню», и она позволила Хетти быть повелителем драконов.
В течение нескольких теплых месяцев у них было достаточно еды, чтобы не голодать, но этого не хватало для уплаты налогов и запасов на зиму. Снова нагрянула беда. В конце лета, когда в ее унаследованных от мамы волосах появились золотистые прядки от жаркого солнца, в небе снова показались драконы-грозовики. Повелители драконов возвращались в свои загородные поместья на время сезона, и скоро начнется сбор урожая.
В доме Дона Маки, одного из деревенских предводителей, мужчины Холбина добавили последний указ глашатая к куче извещений, присланных от имени Леона Грозового Бича и Дракархии Дальнего Нагорья. Девочка, незаметно проскользнувшая мимо мужчин, изучала этот указ, как и предыдущие, стоя на коленях на длинной скамье Маки между отцом и Рори. Мужчины говорили о подвалах, о тайниках и собранной провизии, о том, сколько и что можно спрятать, но она не слушала.
– Слишком рискованно, – заметил Дон Маки.
– Так же, как и еще одна зима после потери урожая, – ответил ее отец.
– Что значит «ослужание»? – спросила девочка.
– Ослушание, – машинально поправил ее отец. – Это когда ты не подчиняешься своему господину.
– Сайлас, – сказал Дон Маки, кивнув на нее, – взгляни-ка на свою дочь.
Мужчины молча наблюдали за девочкой, которая водила пальцем по написанному указу, ее губы шевелились, когда она вспоминала слова глашатая. Она незаметно делала это на их собраниях уже несколько месяцев, прячась в тени отца. И теперь достаточно понимала большую часть слов на странице, чтобы разбирать символы и превращать их обратно в звуки.
– Она не?..
– Я думаю, что да.
Папа провел пальцем по верхней части страницы:
– Что здесь написано, Антигона?
Девочка подвинула его палец с правой стороны пергамента на левую.
– Это начинается здесь, – сказала она.
После этого случая отец специально приводил ее на все собрания. Мужчины Холбина были ей рады. Не потому, что у них было что-то новое, что она могла им прочитать, а потому, что она стала в некотором смысле их талисманом. Эта крошечная девочка с длинным и сложным именем, которая разбиралась в буквах не хуже любого господина. Иногда развлечения ради они заставляли ее читать старые указы. Иногда отец сажал ее на плечи, чтобы отнести домой, и она чувствовала себя достаточно высокой, чтобы коснуться летних звезд, и представляла, что парит высоко, словно драконы, которые кружили в небе.
