Глава 1,
в которой мужчины понимают, что утро 8 марта не всегда означает наступление праздника
Пробуждение было липким и вязким. Хотя, быть может, липким и вязким было сонное состояние, никак не желавшее покидать Зарецкого. Сам он точно не мог этого определить, поскольку головная боль, извечная утренняя спутница хорошо проведенного вечера, лишала Олега Владиславовича всякой способности к логическому мышлению. «Если открыть глаза, наверняка станет легче». Сама по себе мысль никакого научного обоснования не имела, но поскольку других мыслей в голове Зарецкого в настоящий момент не наблюдалось, он сосредоточился на выполнении поставленной перед собой задачи, с которой вскоре весьма успешно справился.
Легче не стало. Несколько мгновений сидящий в кресле мужчина рассматривал собственное отражение в зеркале, занимавшем значительную часть противоположной стены. Сперва на лице Зарецкого отразилось легкое недоумение, которое тут же перескочило в свою максимально возможную степень, смешанную с возмущением и брезгливостью.
Липкость и вязкость. Еще бы! Трудно испытывать что-то иное, когда ты весь с головы до ног обмотан широким блестящим скотчем. «Скотч с вечера, скотч с утра. Дабл-скотч! Хотя, вечерний явно был лучше!» – как ни странно, способность, вернее, свою постоянную привычку иронизировать над всеми, в том числе, и над собой, Олег Владиславович не утратил. Во всяком случае, до тех пор, пока не попытался, рванувшись изо всех сил, освободиться от обвивающей его клейкой ленты. Попытка оказалась безуспешной. Более того, выяснилось, что Зарецкий не просто затянут в блестящий кокон, он накрепко привязан к самому креслу и не может не то что освободить руку или ногу, но даже попытаться встать.
– Доброе утро, Олег Владиславович, – странный, бездушный голос из установленного на прикроватной тумбе динамика отвлек Зарецкого от яростных попыток вырваться из липких объятий. – Хотя, не могу с вами не согласиться. Вряд ли человек будет считать добрым утро, которое может оказаться для него последним. Что? Вы этого не говорили? Ну так скажите нам хоть что-нибудь, Олег Владиславович. Вы ведь всегда славились умением высказаться на любую тему.
– Вам – это кому? – стараясь не потерять остатки хладнокровия, хрипло отозвался Зарецкий.
– Кому? – Казалось, что холодное равнодушие на секунду вдруг сменилось удивлением. – Всем, Олег Владиславович. Всем присутствующим в этом замечательном здании. Вы же, надеюсь, помните о тех прекрасных устройствах конференц-связи, которыми оборудованы номера? Да, о присутствующих… Уважаемые дамы и в особенности господа! Не надо пытаться выломать двери, поверьте, вам это не по силам. Что касается окон, думаю, с ними и так все ясно. Итак, вернемся к конференц-связи. Надеюсь, она у всех функционирует исправно, и вы можете отлично слышать нашего дорогого Олега Владиславовича. К сожалению, пока вы слышите только меня, поскольку господин Зарецкий в основном молчит. Но уверяю вас, это недолго, скоро ситуация кардинально изменится.
В динамике послышалось странное потрескивание. Лишь спустя несколько секунд Зарецкий понял, что это смех, и вновь рванулся изо всех сил, пытаясь освободиться.
– Так вот, хотя функциональные возможности господина Зарецкого в настоящий момент некоторым образом ограничены, он вполне в состоянии общаться со всеми. Кнопка, позволяющая поддерживать разговор, на его переговорном устройстве зафиксирована, так что он может говорить что угодно и сколько угодно.
– Помогите! – неожиданно для себя самого выкрикнул Зарецкий.
– Помогите! – эхом отозвалось в динамике, а затем из него вновь послышалось характерное потрескивание. – Очень смешно, Олег Владиславович. Ей-богу, вы меня позабавили. Хотя, сказать по правде, для адвоката с такой квалификацией вы могли бы быть более красноречивы. Нет, господин Зарецкий, помочь себе можете только вы сами. Я так понимаю, на таймер вы до сих пор внимания не обратили?
– Какой, к черту, таймер? – визгливо выкрикнул Зарецкий. – Что вы вообще от меня хотите?
– Отвечу. Отвечу на оба ваших вопроса, Олег Владиславович, причем в той самой последовательности, в какой вы их задали. Итак, таймер. Посмотрите получше в зеркало, и вы увидите у себя на груди нечто серенькое и пластиковое. С экранчиком. Это и есть таймер. Он пока выключен, но я сейчас, буквально через минуту, сделаю так, что время пойдет. Ваше время, Олег Владиславович. Времени этого будет довольно много. Целых три часа. Но если к тому времени, когда оно кончится, я не услышу от вас того, что мне нужно. Я не знаю, видно ли вам в зеркале, но к таймеру подсоединены проводочки, которые тянутся вниз, под кресло. Скорее всего, вы ничего толком разглядеть не можете, так как они спрятаны под скотчем, но я думаю, вам лучше поверить мне на слово. Проводочки эти, как вы уже слышали, идут вниз, а там внизу, прямо под сиденьем вашего кресла, находится не очень большое и не очень мощное взрывное устройство. Что? Вам не очень хочется верить мне на слово? Я тогда вкратце опишу примитивную конструкцию. В магазине пиротехники покупается самая обыкновенная коробка с фейерверком. Если вы не знаете, в этой коробке куча трубок, из которых, собственно, один за другим фейерверки и вылетают. Если аккуратно в каждую трубку сверху положить гвозди или нарезанную проволоку, то получится… Впрочем, сейчас нельзя сказать точно, что именно получится, но через три часа такая возможность у нас всех появится. Конечно, Олег Владиславович, вы узнаете все первым! У вас лучшее место в зрительном зале. Так сказать, с возможностью интерактива. Вы рады, господин Зарецкий?
Зарецкий рад не был. По лицу его текли крупные капли пота, а тело сотрясала почти непрерывная дрожь, которая постепенно становилась все сильнее. Мысль о том, что все происходящее – это лишь глупая шутка, неудачное продолжение вчерашнего веселья, исчезла почти в тот же момент, как и появилась. И причиной тому был не липкий скотч, не странная серая, закрепленная на груди коробочка, напоминавшая уже давно вышедшие из употребления пейджеры и даже не монотонно звучащий равнодушный голос. Поверить в то, что он на самом деле находится в смертельной опасности, заставили другие голоса, которые то и дело вырывались из динамика устройства конференц-связи. Взволнованные, раздраженные, полные злости, страха и удивления.
– Что за ерунда здесь творится?
– Кто-то смог выйти? Тогда выпустите всех остальных.
– Я ведь узнаю, кто все это придумал! Этот человек сильно пожалеет!
– Олег! Олег, это что, розыгрыш? Это ты сам все придумал? Олег!
