Я остановился, чтобы перевести дыхание. Лёгкие готовы были разорваться на мелкие кусочки, сердце выпрыгивало из груди, а потом проваливались в желудок. Я прислонился к холодной стене и огляделся. Преследователей видно не было, я облегчённо вздохнул и расслабился, в первый раз за сутки.
Мокрая рубашка неприятно липла к телу, кожа на спине горела и немилосердно чесалась. Тёплый комочек Спин С-цина, вцепился мне в правый бок острыми коготками и обречённо всхлипывал. Я осторожно похлопал Спина рукой и ощутил, что он начал успокаиваться.
Грязный, склизкий дождь молотил по голове и плечам, склеивая зеленоватой жижей волосы и стекая некрасивыми струйками по лицу, обжигая глаза.
Впереди, метрах в пятидесяти, зиял зев термального тоннеля, заброшенного лет сто назад, о чем свидетельствовали густо растущие по краям кусты роскошных ядовитых лилий и груды неубранного мусора наполовину загромождавшего вход.
Я ещё раз осмотрелся по сторонам, прижал Спина рукой, чтобы тот невзначай не вывалился из-за пазухи, и опрометью бросился бежать через широкий провал синдийской улицы, больше походившей на русло высохшей реки.
Две половозрелые особи женского рода, удивлённо проводили меня взглядом, когда я, взгромоздившись на кучу мусора, скатился в провал тоннеля.
* * *
Синда странная планета. Планета – город. Причем здесь нет ни одного искусственного сооружения. Все здания, дороги, космопорты и прочие объекты, это приспособленные для нужд синдийцев, пещеры, каньоны, овраги, горы. Тысячелетия местная цивилизация грызла базальт горных пород, меняла русла рек и тушила вулканы, культивировала огромные площади стройных, высоких лесов, заменяющих мощные радиотелескопы.
Из космоса, Синда выглядит как огромный сине-зеленый шар с прозрачным гало атмосферы и если бы не окружающая планету мощная группировка научных и военных спутников, отличить ее от необитаемого мира практически невозможно.
Такой впервые увидел ее и я, когда мой скоростной катер, ловко сманеврировав на орбите, проскользнул незамеченным между двух, ощетинившихся орудиями, каменных глыб, служащих аборигенам боевыми спутниками, и со свистом разрезав атмосферу, приземлился на поляну посредине векового леса.
И случилось это всего три дня назад.
* * *
Я, капитан Зак Терлей, вединский халиф, единоутробный брат его императорского величества Симеона Второго (ещё семь имён прилагается), свободный разведчик и гражданин, один из лучших пилотов империи. Во всяком случае, так записано в моем досье.
Я уроженец Саду Датара, столицы Веды, главной планеты вединского халифата. Как все в роду Тарлеев, я зеленоглазый брюнет высокого роста с орлиным носом и стальным, немигающим взглядом у меня твердая рука, успешно управляющаяся как с церемониальной шпагой или палашом, так и с плазменным резаком или армейским бластером.
Если бы не мой дух противоречия, любовь к приключениям и жажда свободы, сейчас на халифском троне мог бы сидеть я, старший брат Тара. Однако, после смерти отца от рук наёмного убийцы, во время церемонии престолонаследия, я прилюдно отказался занять Трон в пользу младшего брата и, надо сказать, ни разу не пожалел об этом.
Я больно ударился коленом о металлический ограничитель, указывающий на край насыпи, за которой находился сливной буфер и дезинтегратор крупного мусора. И раз я налетел на ограничитель, значит защитное поле периметра не действовало, и в любую секунду я мог попасть в утилизатор и превратиться в облачко атомов.
Я залез в правый карман и нащупал прибор ночного видения, со стороны выглядевший как обычные линзы. Я смочил их в воде из фляжки и осторожно вставил в глаза.
Темнота исчезла, растворилась на многие десятки метров вперед. Узкая линия дороги, красноватой в инфракрасных лучах, стрелой, уносилась вперед, резко обрываясь за пределами действия инфравизора.
Из сливных буферов, справа и слева, вверх поднимались струйки разноцветных испарений, заставляющие чесаться нос, слезиться глаза и через каждые пять-шесть шагов громко чихать.
Я пожалел, что у меня в кармане не нашлось места для респиратора. Именно обычного респиратора, а не горошин в ноздри, расщепляющих и выводящих из кислорода отравляющие вещества.
Спин зашевелился у меня за пазухой и громко фыркнул.
– Не нравится запашок! – Я через рубашку потрепал его по теплой спинке.
– Вурр! – Ответил он мне и поскреб коготками по моим ребрам. На его языке это звучало как высшее одобрение моих действий.
Я поднялся на ноги и, прихрамывая, довольно быстрым шагом пошел внутрь тоннеля, отсчитывая про себя каждые десять шагов. На стенах тут и там выступали какие-то голографические знаки, но я не был хорошо знаком с языком Синды, а потому решил подстраховаться и высчитывал пройденный километраж дедовским способом, знакомым мне по скаутским отрядам.
Под серым сводом пещеры, примерно через каждые тридцать метров, пролегали прозрачные трубопроводы, через которые в сливные буфера попадали отходы жизнедеятельности города.
Внизу, прямо к ним, лепились слизняки, на подобии земных улиток, только без раковины, и размером с небольшую собаку. Местные иногда выходили поохотиться на них, мясо этих тварей считалось на Синде большим деликатесом.
Поймать слизняка было делом непростым и чертовски опасным. Они только кажутся этакими неповоротливыми рохлями, на деле это около двадцати килограммов мышц, сжимающихся и разжимающихся на подобии пружины, способной сломать руку человека, как сухую тростинку, что тогда говорить о тщедушных синдийцах.
Кроме того они вооружены острыми, как лезвие, ядовитыми шипами. Убить их яд вас не убьет, но ощущения вызовет незабываемые, на пару минут вас парализует, а потом еще полчаса гарантирован болевой шок, при любой попытке двинуть конечностями. За это время слизняк со товарищи, переварит вас в своих жвалах.
Впрочем, хватит о плохом. На деле это безопасное животное, никогда не нападающее первым. Не трогайте его и вам ничто не угрожает.
* * *
До нужного мне выхода из термального тоннеля было еще около десяти километров, или почти два часа хода быстрым шагом. Я вынул из сумки, висящей у меня на поясе, небольшую фляжку воды и сделал маленький глоток, потом засунул руку за пазуху и осторожно вынул Спин С-цина. Он внимательно осмотрелся вокруг, потом повернул голову с большими ушами на сто восемьдесят градусов, посмотрел мне в глаза и, обхватив маленькими шестипалыми лапками флягу, жадно сделал глоток.
С-цин отказался снова залезть мне за пазуху, а вскарабкался на мое плечо, ловко цепляясь коготками за ткань рубашки. Иногда его коготки вонзались мне в тело, но я терпел и это, молча соблюдая межгалактический этикет.
