Ольга Белажур - Пин понт. Высказывания. Мысли о танце. Эссе о поэте

Как для костюма главное – утонченность, так и для воспитания вкуса в целом – стремление облагородить самое беззащитное, что есть в человеке, – его интерес к познанию.

Для того, чтобы людям было интересно что-то, кроме бытового плана разворачивающихся в их жизни событий, им нужно читать. Чтение – это как внутренняя режиссура. Самый полный из всех видов сотворчества, с помощью которого развиваются все способности человека. Все лучшее в нем просыпается и готово к развитию. И вот здесь начинает иметь значение, а что именно люди читают. «Научают» ли эти книги любить, побуждают ли к самоанализу, какого, в конце концов, качества эта литература.

Талант веры есть у всех. Та самая сила «не хлебом единым», которая может стать творческой, изменить, создать условия, преодолеть. Та сила, которой не нужно быть уникальной, особенной и конкурировать, даже иметь основания, быть доказанной. Но что же такое доверие? И почему тот, кто верит, оказывается вынужденным прибегать к этому снова и снова? Доверие – это то чувство, без которого невозможно использовать талант веры. Талант, стопроцентно присущий любому. Без доверия невозможно физически чувствовать себя хорошо. А без этого невозможен баланс между чувством и мыслью, деланием и отдыхом, восприятием и здоровым усилием.

Любовь Бога к человеку меняет человека, открытого ей. Любовью сначала уравновешивается негатив, а потом вымывается все, что любви препятствовало, при сотворчестве любви человека и любви Бога. До тех пор, пока эта любовь двух сторон без сомнений и сопротивления не сольется в едином, как танец или дыхание проживании жизни.

Логика этой любви такова, что не нужно искать границ между волей его и твоей. Что способности могут тренироваться, как тренируются птицы, летая и издавая звуки. Что мотивация или желание доминировать, доказать, кто ты, миру, излишни, ведь нет никого, кто мог бы с тобою соперничать в уникальности как творении Бога. Что с любовью все происходит с каждым разом-то лучше и лучше, даже когда тебе кажется, что все идет наперекосяк.

В любви есть мягкость. Это ее отличительная черта. Она, эта мягкость, граничит с мудростью матери, как бы меняющей «направление» плачущего ребенка. Покажет на ветку и не запретит, даст дорогу вниманию, а не барьер. Ведь внимание, что им менее сковано, в танце с любовью способно направить ход действий, организовав их гармонию с миром.

Человек в Боге ориентируется по сердечному навигатору. Человек на пути к нему – по «зеркалам». Оценкам, мнениям, самодостаточности своей.

То, что любви не соответствует, соответствует пути к ней и желанию любить. Отсюда и совпадение желания как усилия чрезмерного или греха – с тем, что предполагает развитие как процесс побеждения-то его.

Подобно тому, как Бог посылает помощь и заботу, думая позитивно о каждой из ситуаций, мы поступаем так же и поступаем с любовью. Мы не пытаемся вырваться ил бороться, но трансформируем, преобразуем и благоустраиваем.

Ум – это то, что пронизывает человека вместе с любовью, а не результат воспитания. Ум в большей степени предполагает наличие целостной картины мира в представлении человека, чем большое количество информации о каком-то предмете.

Нет никакой необходимость соответствовать мнениям других. Есть необходимость учитывать их как одно из важнейших проявлений личности человека, наряду с выражением настроения в данный момент и особенностей восприятия в целом.

Нет ничего похожего на лень для человека, горящего некоей многолетней идеей, если в ней нет ничего заезженного и «пылящегося в столе». Она, можно сказать, всякий раз проступает в той форме, в какой и должна и возможна для тела на данный момент.

«Третий глаз» как геометрическая данность тела означает соединение правого с левым (инь и ян). Он нужен вовсе не для того, чтобы смотреть им в будущее. А для того, чтобы, сосредотачивая на нем (точке той) свое сенсорное внимание в медитации, отдыхать всеми органами чувств. То есть чувствовать то, что не может побеспокоить, а лишь успокоит. Иными словами, без лишних фантазий на тему йоги и развивающихся способностей, – балансироваться.

Вопрос чистоты – настолько же философский, насколько и житейский – в отношении быта и техники деятелей искусства, их творческого кредо и стремления к прекрасному (может быть, неосознанного). В философском смысле чистота как понятие балансирует на грани двух противоположностей: черного и белого, жизни и смерти. Поэтому все, что связано с ее достижением заставляет людей выходить из зоны комфорта.

Для того, чтобы выпустить хорошую книгу, надо ее написать. Чтобы ее написать, надо ее источать – всю дорогу, до тех пор, пока все, что связано с ней, не оформится в слово. Книгу надо прожить и продумать, чтобы сначала измениться самому, а уж потом, готовому, вместе с нею прийти к исцелению от проблемы, болезни, воспоминания… И с этой целительной силой, внутри нее спрятанной, просто нести ее людям. Как именно все это будет происходить – загадка любого автора.

Друг признается, а не «познается в беде». Никак иначе нельзя раздобыть понимание, что с ним делать и как «проверить» его истинность. Признание – это лучшее, что может инициировать наша способность к суждению.

Интеллектуальная невинность означает отсутствие ложной идентификации с мыслительными процессами, знаниями, книгами, предназначением, пользой, правдой о степени и градации, долженствовании между причиной и следствием.

Сладкое в прямом смысле сигнализирует организму о празднике. Даже не об изобилии, а о такой концентрации сахара и приятно изысканного, что нельзя не взять в толк этот «праздник» как буднично «обесценивающийся», если люди едят это ежедневно и в больших количествах. Этот культ «расслабления», непосредственного общения «за чайком», как и в связи с курением, невозможно не высветить как проблему для организма и человека – отличить вымысел от реальности.