Кто пойдёт в кино? :)
запись сделана 3 часа 56 минут назад
0 комментариев
Мишель не может вспомнить, когда кино с ней перестало быть популярным. Перед кем она так облажалась, что испортила свою репутацию?
Пришла с грязными волосами?
Слишком громко смеялась?
Не почистила зубы? Настояла на фильме с Галустяном? Одна съела весь попкорн?
Опоздала на полтора сеанса? Хорошо, такое было. Но не каждый раз же.
– Пойдёшь со мной в кино?
– ….
– Почему ты боишься? Уверена, каждый раз, когда я тебе звоню, ты вздрагиваешь.
– ….
– Наверное, потому что вежливый. Читай свою книгу.
Идти в кино одной непросто. Почти неприлично. Ну и шуму наделает Мишель, когда появится там в своем бордовом платье, в отвратительно зеленом берете и в зеленых же туфлях. Она пройдет в зал и сядет одна, и все посмотрят на нее так, будто она закурила посредь сеанса.
– Пойдём в кино?
– …
– Почему ты боишься?! Я зову тебя в кино, а не в ЗАГС!
– …
– Смотри свой телевизор.
Вам два места забронировать, сказала кинотётя в телефоне. Не спросила, а вроде как предупредила ее пожелание. Но нет, кинотётя, ты в пролете сегодня, как и Мишель. Одно, говорит Мишель, одно. И в середине, пожалуйста.
Нужно будет постараться вести себя поприличнее, чтобы никого не смутить. Нельзя будет всплакнуть, даже на очень сентиментальных моментах. Грустного там быть не должно, а вот трогательное – обязательно. Когда ты – Мишель, и одна сидишь в кинозале, будь готова, что если ты расплачешься на сцене поцелуя главных героев, вопреки всем козням сценариста кое-как выстраданного за путь протяженностью в два километра пленки, все, кого ослепит блеск твоих слез в темноте, скажут: «Бедная девочка! Тот романтический момент, безусловно, напоминает ей о днях, когда у нее тоже был возлюбленный, который целовал ее под дождем, серпантином свисающим с неба, и звезды взрывались и падали рядом с ними. Наверное, он тоже был брюнет». Но Мишель-то знает, что она не бедная девочка, и никакого брюнета у нее не было.
А вот люди этого не знают, и от этого им будет очень неудобно. И если какие-нибудь невезунчики купят билеты на места рядом с ней, им придется не целоваться, и даже, из вежливости, смотреть фильм. Этого Мишель больше всего боится. Испортить чужое свидание, даже если своего нет, просто аморально. И всё-таки Мишель идет в кино одна. Потому что в ситуации выбора «чужое свидание» или «собственный никому-кроме-тебя-не-сдавшийся вечер» здоровая доля эгоизма помогает прибегнуть к некоторому количеству безнравственности.
Началось с порога. Не слишком, видимо, толерантная женщина прямо на эскалаторе взяла своего мужчину под руку, через его плечо глянув на следующую за ними Мишель. Она-то думала, что им будет неловко!
Оказывается, некоторые собрались смеяться над ней.
– Один? – опять спросила кассирша. В ее голосе послышались недоверие и настороженность.
– Да! – Чётко сказала Мишель, и забрала билет.
– Мы не можем быть вместе, Пабло! Это разобьет сердце моему брату!
– Но я не люблю твоего брата-трансвестита, Хосинта! Я люблю тебя! И я разобью ему нос, а не сердце, это понравится ему еще меньше!
Перед Мишель жевали попкорн. Справа от Мишель сидела напророченная ею парочка. Бедняги уже поняли, что им придется час сорок пять вести себя как на церковной службе. Девушка заметила случайный взгляд Мишель, и быстро сдернула свою руку с колена парня.
О том, что он пришел, возвестило недовольное гудение в начале ряда. Предварительно оттоптав несколько больших и средних пальцев ног, он сел слева от Мишель.
– Где ты ходил?! Я думала, ты не придешь. – зашипела Мишель.
– Я думал, это ты не придешь, вот и не хотел идти.
Мишель только фыркнула.
– Тебя ведь зовут Мишель?
– Конечно, разве это не твое любимое имя?
– Конечно, – кивнул он, и не стал представляться – Мишель сама прекрасно знает, какое из мужских имен ее любимое. – Что я пропустил?
– Она успела подраться с его матерью.
– Противостоит Эдипову комплексу? Какая уверенность в себе!
Но тут актеры укоризненно посмотрели на Мишель и Густава, и они перестали болтать, потому что главному герою нужно было сосредоточиться в тишине – ему предстояла сложная сцена: он должен был рыдать у ее окна, выкладывая алыми розами сердце, пронзенное стрелой, и их инициалы по восемь роз на каждый соответственно.
– Когда ты уже решишься сказать мне о своей любви, Пабло?! Завтра я навсегда уезжаю в Туркменистан, и ты больше никогда меня не увидишь!
– Я люблю тебя больше жизни, Хосинта, и никуда тебя не отпущу! – сказал Главный Герой, и смачно засосал Главную Героиню.
– Действительно, когда? – пробормотал Густав, и сказал Мишель: – Я тебя люблю!
Мишель ответила ему тактильным способом, чтобы было понятнее, а еще потому что она была очень стеснительная.
Влюбленные справа облегчено вздохнули, и после стольких минут воздержания наконец-то засосали друг друга.
– Очень хорошо, – сказала Мишель, – что мы наконец-то пошли в кино одни.
– Глупенькая, – сказал Густав, – Мы никуда не ходим одни – наши страсти бегут впереди нас, и тащат нас за собой за поводки, как комнатных собачек.
– Это ли не явление чуда?
– Да, потому что это явление природы, где всё логично. Но нет ничего более закономерного, чем чудо.
Больше всего страсти Густава и Мишель сейчас хотели, чтобы полумрак кинозала плавно перетек в полумрак спальни их дома, в котором никогда не будет телевизора, потому что им больше не нужны фильмы.
