Сергей Мавроди - ПираМММида

Гм… Любопытно…

Кучумов снова бегло пробежал глазами статью.

«Представляя себя двойником человека…» Гм… Чушь, конечно, но любопытно. Желтая пресса, блин. Чего только не понапишут! «Как стать экстрасенсом…» Причем, пишут так, как будто… как будто… – он в затруднении пощелкал пальцами. – Как будто сам по себе факт существования этих самых экстрасенсов сомнений не вызывает. Все, мол, это знают. Вопрос лишь в том, как одним из них стать. А между тем… – Кучумов окончательно запутался в своих умопостроениях и досадливо мотнул головой. – А, черт!.. Думать еще об этом бреде!.. Печатают всякую лажу для лохов! А те хавают.

Но я-то ведь тож ричем с интересом. Тоже схавал, можно сказать. Значит, получается, и я лох!

Он снова усмехнулся, небрежно отодвинул в сторону плохо напечатанную, дешевенькую газетку и раскрыл ноутбук.

Ладно, поработаем немного. Для разнообразия. Дел на завтра полно, а я дурью маюсь. Чепуху всякую читаю…

Увидев, что сигнал светофора сменился на желтый, Кучумов остановился. Стоявшая же рядом с ним девушка, напротив, неожиданно резко рванулась с места и попыталась пересечь проезжую часть прямо перед самым носом тронувшегося уже с места потока машин.

Она успела пробежать примерно половину дороги, и в это время лениво и безучастно следивший за ней до этого Кучумов вдруг представил зачем-то себя на ее месте. Точнее, представил себя ею.

Он и сам не мог потом понять, зачем? Зачем он это тогда сделал?! Вероятно, статья та проклятая вспомнилась. Про экстрасенсов. Подсознание злую шутку сыграло.

Он ясно, подробно, во всех деталях, как и рекомендовалось в статье, представил себя на месте этой бегущей девушки. Или этой девушкой?.. Как уж там правильно?..

Что вот это он-она бежит… бежит… машины уже двинулись… но пока еще медленно… успеваю… Ощущение было необычайно яркое. Он как будто и правда стал вдруг той девушкой!

И в это самое мгновенье в сознании Кучумова задним планом всплыла внезапно купринская Олеся. Хорошенькая полесская ведьмочка. Как она тоже учила главного героя, что надо, мол, слиться с человеком, представить себя им, – а потом раз!.. делаешь резкое движение вперед! – и человек падает. И Кучумов, даже не сознавая толком, что он творит и, главное, зачем!? немедленно именно так и поступил. Сделал резкое движение всем телом вперед. Словно ему хотелось проверить на практике этот книжный совет, выяснить, действительно ли с ним происходит сейчас нечто необычайное, или все это только плод его разыгравшегося не в меру воображения? Упадет девушка или не упадет? Впрочем, все происходило настолько быстро и стремительно, что в тот самый момент он фактически даже не отдавал себе отчета в своих поступках и действовал, по сути, на уровне инстинктов. По наитию. Раз!.. Упадет – не упадет!? Это уж потом, на досуге, он все эти события тщательно обдумывал и подробно анализировал. А тогда просто сделал – и все. Это же так интересно!

Раз!

Девушка упала.

Крики ужаса… жуткий скрип тормозов… глухой удар… Кровь и неподвижно лежащее на асфальте тело.

Совершенно потрясенный Кучумов стоял, оцепенев, и не верил собственным глазам. Он же этого не хотел! Не хотел!! Он просто играл. Шутил! Проверял, какой из него экстрасенс. Этого быть не может!

И тем не менее, это было. Только что по его вине погиб человек. Молоденькая совсем девушка, почти подросток. Фактически, он ее просто убил.

Кучумов вернулся домой, его трясло. Первым делом он бросился искать ту проклятую газетенку с той чертовой статейкой.

Блядь!.. Куда я ее дел!?.. Так… Здесь… Может?.. Тоже нет ни хуя!! Пиздец, нет! Выкинул.

Кучумов рухнул в кресло, закрыл глаза и стал лихорадочно заново прокручивать в голове подробности всего, только что с ним происшедшего. Собственно, не сами события, а свои личные, внутренние ощущения, испытываемые им в тот момент. Он пытался понять, что же это все-таки было? Неужели и правда это он?.. Да нет, чушь! Бред!! Не может этого быть! Сказки все это! Начитался всякой дряни, вот и навоображал себе бог знает что!

Так!.. Так… – Кучумов сосредоточился, восстанавливая все в памяти. – Я стою на переходе, – он сразу же словно опять воочию перенесся туда, настолько ярки и свежи еще были воспоминания, – рядом эта девушка… Она перебегает дорогу… Я… Да! Вот!! Вот он, этот самый момент, когда все случилось! Когда я слился с ней, стал ею, представил себе, будто это я, а не она сейчас перебегает дорогу. И потом!..

Кучумов открыл глаза и в смертной тоске уставился в потолок. Сомнений не было. Это он виноват в гибели девушки. Он и никто другой! Что-то с ним тогда такое произошло, что он обрел вдруг способность чудеса творить. Вот он и сотворил! Чудо. Воспользовался, можно сказать, внезапно открывшимся у него даром. Толкнул человека под машину.

Кучумов опять закрыл глаза и мучительно застонал. Так плохо ему еще не было никогда в жизни. Не просто плохо. Ужасно!

Я убийца! – безнадежно подумал он. – И никуда от этого теперь не деться! Эта девушка – на моей совести. Она же еще почти совсем ребенок была!.. Господи, Господи! Прости меня! Прости!! Я не знал, что делал!

Прошел месяц. Жизнь Кучумова за этот месяц круто изменилась. Теперь это был, по сути, совершенно другой человек. Нет, внешне все осталось почти по-прежнему. Работа – дом. Разве что с друзьями он практически перестал общаться. Равно как и с сослуживцами. Рассеянным стал каким-то, что ли… Все время теперь молчал, словно постоянно о чем-то думал.

Но это все были лишь чисто внешние признаки, видимые, так сказать, невооруженным взглядом. Самая верхушка айсберга.

Гораздо более серьезным было то, что творилось у Кучумова в душе. Под водой.

За этот месяц он словно повзрослел на сто лет. Постарел. Чувствовать себя убийцей, пусть даже невольным, оказалось непросто. Очень даже непросто.

Этот страшный груз Кучумов носил теперь в душе постоянно. Таскал за собой повсюду. Как каторжанин пушечное ядро. Что бы он ни делал, чем бы ни занимался, он всегда об этом помнил. На работе, дома, на отдыхе. Везде. Всегда! Не забывал ни на минуту!

Самым ужасным была полная неопределенность. Полнейшая! Он это все-таки сделал или не он? Кучумову, наверное, легче было бы, если бы он наконец в этом убедился. Что да, он!