Томилова Валентина Сергеевна родилась в 1953 году в селе Верх-Красноярка Северного района Новосибирской области. В 1967 году было напечатано первое стихотворение в районной газете «Трудовая жизнь».
С января 1970 года посещала занятия поэтического клуба «Тропинка» при редакции газеты города Куйбышева, руководителем которого был поэт Владимир Балачан. Печаталась в районной и областной газетах, выступала со стихами по радио.
В 1973 году окончила педагогическое училище города Куйбышева Новосибирской области.
С дипломом учителя начальных классов работала в школе села Шайдурова. В 1982 году окончила Новосибирский педагогический институт по специальности русский язык и литература, работала в школах города Новосибирска. Издала поэтические сборники: «Ладошки», «Избранница» (2004г.).
В 2007 году переехала в Подмосковье (город Куровское). Издала поэтический сборник «Снежные крошки» (2010г.).
В 2012году Валентина Сергеевна переехала на постоянное место жительства в город Чехов и стала активным участником ЛИТО «Лопасненский родник». Выпустила сборники стихов: «С чужой виной»(2014г.), «Мои стихи – мои потомки»(2015г.), «Лунные зайчики» (для детей), «Лепестки ромашки»(2016г.). Печатается в городских и областных литературных альманахах.
Награждена грамотами и дипломами. Член Союза писателей России.
Билась вьюга о состав, рассыпаясь,
А состав летел вперёд, извиваясь.
Выступали из ночи окон пятна,
Стук колёс ещё звучал, но невнятно.
Стыло эхо у горы на изломе,
Но, казалось, мчалось вдаль в том вагоне,
Где расплывшись по стеклу, как улыбка,
Всхлипы вьюги заглушив, плачет скрипка.
Омут глухо вздохнул,
Встрепенулась водица.
То ли месяц мелькнул,
То ли ранняя птица?
Плавно берег качнул
Разнотравною гривой –
Это ветер зевнул
В полудрёме ленивой.
В небе звёздочка-дочь
Мать-зарю повстречала,
Не жалея, что ночь
На волнах уплывала.
Пламенем печь дышала,
Письма мелькали, горя.
Долго не оседала
Пепла седая гора.
Мыслей обрывки тлели,
С дымом подняться спеша.
Бурные, онемели
Прошлое не вороша.
До обидного обыденный,
Безымянный слабый стих.
Перемятый, перелатанный
Надломился и затих.
Я ловлю чужого слаженность,
Постигаю глубину.
Нет тех чувств, строки натянутость,
Возвращаюсь к своему.
В салазках укатилась за зимою,
Вернулась в лодке с талою водою.
Ушла с лукошком ягоды за летом,
Вернулась жаром осени согретой.
И каждый раз в сезонном запустенье
Искала промелькнувшее виденье.
А год за годом, зацепившись днями,
Скрывал снегами, размывал дождями.
Потянул слегка за нитку
Мудрый, чуткий кукловод.
Голова пошла навскидку,
Руки, вот наоборот,
Опустились, замирая,
Называется «по швам».
Кукловод, распределяя,
Ставит кукол по местам.
То скольженье замедляя,
То пуская в буйный пляс,
Одного в душе желая,
Чтобы нить не порвалась.
Где зазывала сладостью малина,
Рябина раскалилась докрасна.
Зимою это место позабыла,
Но всколыхнула, буйствуя, весна.
И, вместо ягод, белое кипенье
Качалось, словно в танце, на ветру.
И я нашла в цветенье утешенье,
И ветки для букета соберу.
Всё ниспадает свыше,
Нельзя предугадать,
Слетает с пышных вишен
Цветенья благодать.
Качается над крышей
Черёмух белых цвет,
А где-то выше, выше
Лучится солнца свет.
Качнула задремавшую волну,
И разбежались звёзды врассыпную.
Рукой ловлю доступную одну,
Но о другой мечтаю и тоскую.
Волна заснула беспокойным сном,
А гладь воды растерянно мигала,
Безмолвно говорила о своём,
Звезду, заблудшую, в ночи искала.
Пощади меня, грозный палач,
Пред тобою ни в чём неповинна.
Чуть разжав губы, молвил: «Не плачь,
Подневольная жизнь не завидна.
Каждый раз возле плахи немой,
Подчиняясь чужому указу,
Суд, свершив, на земле… неземной,
Я душой, онемевшею, плачу».
«Пару строк черкни из прошлого…»
Пару строк черкни из прошлого
Замурованной душой.
Да из месива, из крошева
Всколыхни желаний рой.
Пусть с оглядкой, пусть в смущении
Не сбылось что, прорастёт.
В своевольном откровении
Мысли выпусти в полёт.
Пусть сольются с небом радужным,
Пусть сомкнутся и с землёй,
Не зависнув грузом тягостным,
Снова сблизят нас с тобой.
БАБУШКЕ
Ф.Ф. Пономарёвой
Своим смирением величье превзошла,
Свече, вверяя, тайное стенанье.
Набатом сердце жгли колокола:
Муж… Колыма… на вечное прощанье.
Решая заново заглавные дела
Хранителя огромного семейства,
Достичь высот незыблемо вела,
Сама являясь верхом совершенства.
Всегда улыбчива и мыслями светла,
Всему и всем являя свято место.
И, если бабушка такою не была,
То у меня безликим было детство.
Альбине Ивашкевич
Пишет девочка мелом,
Выводя закорючки.
В прилежании первом
Перепачканы ручки.
Высоко, в небной шири,
Облака, словно строчки.
«Облака жили-были…»
На асфальтном листочке.
18.10.2017г.
Вечер тихо копошился,
Навевая сон.
На комоде приютился
Старый патефон.
На измученной пластинке
Голос хрипло пел.
Кто-то крался по тропинке,
Но войти несмел.
Под окном рябинка рдела,
Полная огня,
И она призывно пела
На закате дня.
Каждый вечер на пластинке
Голос звал и звал…
Кисти спелые рябинки
Ветер целовал.
Мимолётная встреча бывает порой,
Словно высверк горячего света.
И невольно зовёт и зовёт за собой
В глубину золотого рассвета.
Где привольная рожь колосилась вовсю,
Где невидно тропинки широкой.
Отдала, извела, излила себя всю
И пошла неизвестной дорогой.
Отпечатки от ног были долго видны,
Их безжалостно пыль заносила.
Васильковое лето не знало вины,
И я тоже себя не винила.
Онемевшие уста,
Мысли скованны,
Что не высказать сполна,
Скажут вороны.
Исчезать в небытие
С горькой памятью,
Что истаяло в душе,
Стало наледью.
Не до бархатных снегов,
Вьюгой брошенных,
Не до теней и следов
Замороженных.
Не испросишь пощадить
Чьё-то мнение,
Всё осталось позади,
Всё забвение.
Металась разгульная буря,
Поля, приминая, и лес.
В безумии тучи нахмурив,
Бросалась клочками с небес.
Вот ветра коварная сила
В своём торжествующем зле
Разгульную бурю сместила
И резко прижала к земле.
Резвясь в перепаханном снеге,
Конь гордо вставал на дыбы
И снова, в неистовом беге,
Летел, оставляя следы.
Из чащи волков серых стая
Опасливо вышла на свет,
Но голодом страх заглушая,
Взяла чуть присыпанный след.
В сугробе лыжню проторяя,
Привычно охотник скользил.
И, гильзами снег усыпая,
Он долго нещадно палил.
Даль качалась на ветру
Зорькой пламенной.
Это было поутру
Тьмой израненной.
Оступался, но скакал
Месяц лошадью.
Небо подпирал вокзал
С белой площадью.
Доносился мерный гул,
Далью брошенный.
На пути состав мелькнул,
Припорошенный.
И вагон полупустой
Снами нежился.
Расставалась я с Москвой,
Кто-то встретился.
Задышала пашня в лад с лёгкой просинью.
То ли было по весне, то ли осенью?
