Анастасия Молчанова - Письма французскому другу. О любви и о России

Алая роза в твоём саду горит.

Белая роза в моём – ночами не спит.

Крепка граница между странами —

Рука твоя крепче.

Велико расстоянье меж державами —

Твой взгляд пронзает вечность.

Вечность – ничто

В сравнении с твоими глазами.

Вечность – ничто

В сравнении с твоими губами.

Я храню все цветы, что дарил мне ты.

Цветы – слова твои.

Ты играешь – на сцене жизни,

Я играю – на бумаге пером.

Излагаешь чужие мысли,

Обладая своим завидным умом.

Ты далеко, далеко, далеко —

Мне до тебя никогда не дойти.

Так нелегко, нелегко, нелегко —

Мне до тебя никогда не доплыть.

У тебя – весна, у меня – зима.

Так по весне грущу!

У меня – зима, у тебя – весна.

Как я хотела б увидеть весну!

Святой огонь, как драгоценный камень

Держала я в своей руке,

И говорил со мною пламень

На своём жгучем языке.

И плакала свеча слезами

В сто крат честнее всех людей.

И слёзы руку мне лизали,

И трепетала моя тень.

Прозрачные живые слёзы

Свеча лила ведь за меня,

А я, спасаясь от мороза,

Внимала голосу огня.

Он говорил o бесконечном:

Да, время ускоряет бег —

А я, гляди, вплавляю в вечность

Всё, что принёс в мир человек.

Le feu sacré, une pierre précieuse,

Je l’ai tenu, je l’ai gardé en main.

La flamme m’a parlé, mélodieuse,

En son langage brûlant.

Et la chandelle était en larmes,

Cent fois plus honnête que tout le monde.

Les gouttes ont vite léché ma main,

Ont fait vaciller mon ombre.

Pour moi, l’offrande de la chandelle,

Ses larmes vivantes et transparentes.

Et moi, charmée, fuyant le gel,

J’ai écouté sa voix.

Elle a parlé de l’infini, du temps

Qui accélère sa course et qui fait fondre

L ’ éternité, tout ce que l’humain

A apporté au monde.

Всё в этом мире – пустое, всё – бренное,

Есть только жизнь, моя вечная жизнь.

Есть только Родина, в ней – вся Вселенная,

Что по наследству досталось любить.

Есть только небо, пустое и синее,

В раме резной златотрепетных ив —

Вечное небо, вечно красивое…

А человек? Он ведь тоже красив!

Я – это небо, я – ивы, я – речка,

За горизонтом везде тоже я:

В каждой травинке, в любом человечке…

Я – сама Жизнь, я – исток Бытия.

Вечно, нетленно – сопереживание:

Я есть во всём, что на этой Земле,

И моё бренное существование

Переродится в само Бытие.

Tout dans ce monde est du vent, périssable,

Il n’y a que la vie, ma vie éternelle,

Par la Patrie – tout l’Univers, immuable,

Ce qui est hérité à aimer.

Il n’y a que le ciel, lumineux, vide et bleu,

Dans le cadre des saules d’or tremblants.

Le ciel éternel et toujours beau…

Comme – en dessous – la vie de toutes les âmes.

Moi, c’est le ciel, les saules, la rivière,

Moi, partout au-delà de l’horizon,

Dans chaque brin d’herbe, dans chaque personne,

Je suis la vie, moi, la source de l’Être.

Tout est imprégné d’empathie éternelle,

Je suis partout sur cette Terre.

Un jour ou l’autre, mon existence mortelle

Renaîtra à l’Être lui-même.

Сидеть на крыше, чувствовать, дышать,

Смотреть на город, тихий под луной, —

Как будто красок не перемешать,

Смерть семимильными не мчится за тобой.

Ни капли страха! Странная душа:

Не нужно ей ответов на вопрос.

А ночь вне времени – безмолвно хороша,

Глазам пора бы отдохнуть от слёз.

Сидеть на крыше, сознавать, дышать,

Переводя почти иссякший дух,

И теми мыслями безмолвно утешать,

Что никогда не выскажутся вслух.

S’asseoir sur le toit, sentir, respirer,

regarder la ville, calme sous la lune —

comme si les couleurs ne se mélangeaient pas,

comme si la mort ne te suit pas,

avec des bottes de sept lieues.

Pas un soupçon de peur. Une étrange âme

ne nécessite pas de réponses aux questions.

Comme hors du temps,

la nuit est silencieuse et bonne.

Il est temps pour les yeux de se reposer des larmes.

Reprendre souffle, presque épuisé,

prendre conscience, en s’asseyant sur le toit.

Dans le silence,

se consoler avec ses pensées

qui ne s’exprimeront jamais à haute voix.

Наверно, чтобы видеть сны,

Нам нужно легче к жизни относиться:

Откроется, чему дано открыться, —

Тогда смелы мы будем и честны.

Зима в дыхании весны —

И сахар в чае растворится.

Родится то, чему дано родиться;

Уйдёт: нам здешние миры тесны.

На облаках дурманной лени

Опустим руки на колени,

Отдав заветные цветы.

Нет, ни к чему нам ждать ответа,

Когда в глазах – мечты чисты.

А за весной – да будет лето!

Peut-être, pour voir les rêves,

On doit prendre la vie plus facile.

Cela s’ouvrira qui est donné à s’ouvrir.

Alors nous serons courageux et sincères.

L’hiver dans le souffle du printemps —

Le sucre dans le thé se dissoudra.

Cela naîtra qui est donné à naître.

Ce partira – les mondes petits pour nous.

Sur les nuages de la paresse,

On va baisser ses mains sur ses genoux,

Donnant des fleurs cachées.

Non, on n’a pas besoin d’attendre les paroles

Si les rêves purs s’éclairent dans les yeux.

Et après le printemps – vivat l’été!

Она исчезнет лишь к утру,

Когда луна утонет в небе.

Не бросит вызов – бросит жребий:

Я даже рифм не подберу.

В эпиграфе – Гастон Леру;

Поспорю – и припомнит Феба!

Что скажет ветреная Геба?!

Вновь выпадает руна Гебо…

И я мечты со лба сотру.

Она – полночная тревога.

Я перестала дёргать Бога —

Я на ночь вам теперь молюсь.

Примите срочно покаянье:

Фиалкой бархатной приснюсь,

Растаю в утреннем сиянье.

Elle ne disparaîtra que le matin,

Quand la lune se noiera dans le ciel.

Elle ne défiera pas – tirera au sort…

Je ne pourrai même pas trouver des rimes.

Gaston Leroux en épigraphe.

Si je parie, elle me rappelle Phœbus.

Que va dire Hébé étourdie?

Mais j’ai encore tiré Gebō…

Mes rêves s’effaceront de mon visage.

Elle est l’angoisse de minuit.

J’ai arrêté d’embêter le Dieu,

Et mes prières du soir à vous.

Acceptez le repentir urgent:

La violette de velours, en rêve,

Je fondrai dans la lueur du matin.

Венеции рисуночные арки,

Скрещённые мосты, как будто руки;

Пары от вод густых и камень жаркий,

Старинной песни неподатливые звуки.

Плесканье волн и дума гондольера,

Такого тонкого, как призрак эфемерный;

Резной фонарь, и где-то к югу – терра,

А здесь воды и мысли плёс неверный.

Венеции рисуночные своды,

Зачем привиделись как будто бы случайно?

Зачем гляжу в мутнеющие воды,

Храня почтительно вселенское молчанье?

Средневековый плавающий город

Из прошлой жизни проступил штрихами.

Уходишь? Ну, прощай! Ты был мне дорог

Под солнцем тем, под теми облаками.

Arches vénitiennes à motifs,