1. Целый зоопарк на мою нервную систему
ГЛАВА 1. Илария. Целый зоопарк на мою нервную систему
– Золотарёва! Золотарёва! Ты что, оглохла! – рёв раненого бизона, не иначе, прокатился по пустому холлу некогда родной альма-матер.
Я выдохнула, потом вдохнула как можно глубже и снова медленно выдохнула. Остановилась. От этого бизона не спасёт побег, а слиться с окружающими стенами я уже не успею. Разворачиваюсь: всё-таки беду надо принимать с поднятым забралом. Моим забралом служит улыбка. Широкая такая, на все 27 зубов. «Мудрые» зубы так и не отросли, видимо, далеко мне до мудрости. А один зуб потерян из-за моей халатности и безумного страха перед стоматологами. Но в этом я никому не признаю́сь. Хотя сейчас от громкого крика захотелось натурально заскрежетать зубами. Но! Всё тоже но: жаль зубную эмаль, а на поход к стоматологу я ещё не набрала необходимого количества нервных клеток.
– Чего несёшься как угорелая?! От само́й кафедры тебя зову.
Всё тот же рёв, всё тот же бизон и ни капли вежливости.
– Я не знаю, кого ты звал. Но моя фамилия Зла-то-рё-ва! – раз миллионный произношу я спокойным тоном.
А этому бизону всё равно. Стоит, ухмыляется. И не надоело ему повторять эту несмешную шутку про мою фамилию.
Бизон – это заноза в моей заднице, внешний раздражитель для моих, в общем-то, крепких нервов. А если точнее, то Матвей Борисович Строганов, для друзей и подруг – Мэт. Сынок нашего заведующего кафедрой. Вот прям такой мажористый мажор, заносчивый и вредный при всей своей приятной внешности.
Высокий, как по мне – каланча пожарная, под метр девяносто ростом. Это при моих скромных метр шестьдесят пять без каблуков, прошу учесть. Не зря бизон в баскетбол играет. Плечистый, накачанный. Надо же чем-то девчонок клеить, характер же отвратный. Темноволосый и сероглазый. Не будь он таким противным, я бы сказала, что симпатичный. Вот прям мой типаж. Этакий «сероглазый король».
Но наше знакомство оказалось не из удачных, и все последующие встречи только портили общее впечатление о парне.
– Пока ещё моя фамилия Златорёва, – мстительно добавила я.
За три года тесного и не очень знакомства Мэт так и не смог (или всё-таки не захотел?) запомнить мою фамилию. Скорее всего, ему доставляло удовольствие коверкать её. Потому что в склерозе и прочих отклонениях в умственном развитии я не могла его заподозрить. Ну не может же он быть кретином и при этом управлять, и весьма успешно управлять, фирмой по оценке и реставрации живописи. Конечно, фирма ему досталась от папеньки, который устал совмещать предпринимательскую и профессорскую деятельность. Но под руководством Мэта за последние четыре года фирма не только не пошла ко дну, а наоборот увеличила свою клиентскую базу и укрепила репутацию надёжного партнёра на рынке произведений искусства. Я даже одно время после окончания учёбы мечтала попасть к нему в штат. Но, поработав пару контрактов, зареклась от постоянной работы с Мэтом. Уж лучше быть вольнонаёмным работником.
– Что значит пока ещё? – бизон аж растерялся, скатился со ступенек чуть ли не кубарем и встал рядом со мной. – Ты что серьёзно приняла моё предложение сменить фамилию на более звучную — Золотарёва? Я, конечно, польщён, что ты прислушалась ко мне, как к более старшему и опытному товарищу, но ты это…не торопись с таким важным решением!
Вот это самомнение у человека. Я чуть не открыла некрасиво рот от изумления. Но вовремя вспомнила, что я же не дурочка-студентка, которая когда-то была очарована этим напыщенным индюком, а взрослая женщина двадцати трёх лет. Мне не к лицу открытый рот. Соорудила на лице как можно более скептичную мордашку (зря я что ли тренировалась перед зеркалом?) и скучающим тоном, растягивая манерно слова, произнесла:
– Замуж выхожу. Вот думаю фамилию мужа взять.
Ни в какой замуж я не собиралась. Да и отношения со Стёпой плавно стали переходить в разряд дружеских. Но Мэту об этом знать не обязательно. Пусть думает, что скоро срок действия его шутки закончится. Я мысленно поаплодировала себе за сообразительность. А вот бизон, стоящий напротив меня, как-то нехорошо сощурил глаза свои серые. Ох, всё-таки красивые глаза, выразительные, с густыми чёрными ресницами. Вот и зачем матушка-природа наделила парня такими глазами, не понимаю. Смерть-то девчачья, а не глаза.
Пока я залипала на глаза и ресницы, Мэт пришёл в себя и прошипел:
– Замуж собралась, Илька-килька? За Стёпу-растрёпу своего?
А я уже и забыть успела, что от приколов и издевательств страдала не только моя фамилия, но и имя. Именем меня, конечно, наградила маменька редким, но красивым. Илария – с греческого радостная, солнечная.
– А тебе какое дело до моей личной жизни? – я вопросительно уставилась в лицо этого жирафа, привычно закинув голову наверх. В мягких туфлях без каблуков я доставала ему макушкой до подбородка. И эта тема роста тоже была изъезжена шутками вдоль и поперёк.
Очень хотелось придумать в ответ смешную присказку про его имя, но, во-первых, это детский сад, а во-вторых, экспромт – это не моё. Я из тех людей, которые хороший аргумент в споре придумают через неделю. Шутки, весёлые и в тему, я генерирую только в расслабленной обстановке среди друзей. Поэтому близкие люди считают, что у меня отличное чувство юмора и что я вполне соответствую значению своего имени. А вот посторонние считают меня спокойной, сдержанной и даже хладнокровной.
– Переживаю, как старший брат. Ну какой-то твой Степашка вялый, безынициативный. Вон два года провстречались, и только сейчас замуж позвал.
И тут на лицо этого «старшего брата» набежала тень. Я воочию увидела, как напряглась челюсть и сжались губы в тонкую линию. Вот что значит купила линзы на две диоптрии больше, чем предыдущие. Всё-таки надо бы решиться на операцию по коррекции зрения, а вдруг ещё больше оттенков человеческих эмоций увижу. Не всё же над картинами корпеть с лупой. Окружающим миром тоже надо интересоваться. Вон какой он интересный, этот мир!
– Илария, ты что беременна? – ну вылитый Каа из мультика про Маугли. Так изогнул шею, чтобы ко мне склониться и заглянуть в глаза.
Ты ж посмотри на него, и имя моё полное знает. Я от неожиданности чуть было опять не открыла рот. Но опять-таки быстро опомнилась, натянула стервозную улыбочку на лицо. (Это я думала, что стервозную, а когда моя подруга Иришка увидела мои кривляния перед зеркалом, то решила, что прошлогоднее зимнее падение на лёд не прошло даром и я повредилась умом).
– Тьфу на тебя! Да и вообще чего ты пристал? Шёл, орал на весь университет, звал кого-то, а прилип ко мне как банный лист.
Этот разговор начал меня раздражать. Хоть я спокойная особа, но Мэт умеет выводить меня из себя одним своим видом, а уж от беседы с ним я закипаю как чайник.
