Миральда
Наш
маленький дом утопал в зелени и цветах. Я играла с братьями на улице, бегая по
дорожкам сада. Вдруг яркое солнце, только что освещавшее небосвод, ушло за
чёрную тучу, и с неба хлынул дождь. Взяв двух братишек за руку, я потащила их в
дом.
—
Сильно вымокли? Идите переоденетесь, — в прихожую вышла мама.
— Да,
мам, там целый потоп. Я пойду к себе, — оставила братьев на маму и ринулась в
свою комнату.
В этом
году я окончила школу. Поступить в институт не получится, как бы хорошо я ни
училась. Институт — место платное. Я девушка и могу трудиться на низкой
должности какой-нибудь уборщицей или официанткой, а позже выйти замуж. Само
собой, это будет небогатый мужчина, работающий на одном из предприятий простым
работягой. Если повезёт, то меня заприметит один из клерков, родители которого
накопили на колледж для своего сына. Все руководящие посты занимали мужчины из
богатых семей — так было всегда и так будет вечно.
Тяжело
вздохнула. Несмотря на красоту белого павлина, я вовсе не заносчивая. Наоборот,
считаю свою привлекательность никому не нужной, ведь она не сможет ничего дать,
кроме пошлых приставаний.
Моим
младшим братьям-близнецам по десять лет. Родители уже сейчас копят на их
обучение. Они сочли, что им нужнее, чем мне. Я снова перевела дух, надевая
сухое платье. В этом мире и девушка может высоко взлететь, на это большие
деньги нужны.
Вечером
все собрались за ужином. Отец сидел на своём месте и улыбался через силу.
Сердце тревожно забилось в груди. Что-то случилось, но папа всё равно ничего не
скажет при детях. Я уже не ребёнок. Я имею право участвовать в семейных
разговорах.
—
Отец, если что-то случилось, я тоже хочу знать. Я взрослая, — решительно
заявила я.
— Тебе
только восемнадцать, Миральда, — хмуро произнёс отец.
— И
что? Я совершеннолетняя, хочу присутствовать на семейном совете, — не унималась
я.
—
Хорошо, поговорим после ужина, — согласился отец.
Я
посмотрела на своих родных. Все как один были белокожими и светловолосыми, с
голубыми глазами. У меня тоже волосы белые как снег, а вот глаза — бирюзовые.
Мама говорила, что один из её далёких предков имел такой цвет глаз, а вообще,
это редкая генетическая мутация. Из-за этой необычной радужки на меня часто
поглядывают местные мужчины. Но, к большому сожалению, в их глазах читалось: «А
как это будет — переспать с не такой, как все?» Я же хотела увидеть в глазах
мужчины любовь, а не желание удовлетворить любопытство, а потом бросить.
— Я
сейчас приду, не начинайте без меня, — встала из-за стола и пошла в уборную.
Плеснув
на лицо воды, снова посмотрела на себя в зеркало. Иногда я ненавижу свою
внешность, потому что из-за неё не могу выбраться из посёлка, в котором живу.
В
конце прошлого века оборотни жили так же, как и сейчас. Самые сильные и большие
птицы правили миром. Семейство соколиных и ястребиных занимали высокие посты,
владели всеми предприятиями и другими доходными заведениями. Грифы наживались
на оборотнях как могли: держали банки и магазины. Совы и филины в основном
занимались наукой или работали в школах и институтах. Остальным оборотням
досталась незавидная участь клерков, рабочих и обслуги. Впрочем, это не мешало
какому-то орлану иметь любовника-цаплю из низших слоёв, а супругу выбирали
всегда из своих. Считалось, что у разных видов не будет потомства.
Всё
изменил один сумасшедший учёный-филин по фамилии Ёрге. Он выбил грант на свои
исследования, а после стал искусственным путём скрещивать близкородственные
виды. В результате этих экспериментов появились белые павлины. Воодушевлённый
открытием, Ёрге пошёл дальше. Оказалось, что и межвидовое потомство может
появиться и быть вполне жизнеспособным. Иногда ребёнок получал только гены мамы
или отца, но в некоторых случаях рождалась жуткая смесь уродцев.
Эксперимент
закрыли, пятидесяти детёнышам позволили жить, но запретили размножаться — всем,
кроме белых павлинов. В результате чистокровных белых на сегодняшний день
насчитывалось всего лишь около пятисот особей.
Я
вернулась на кухню. Близнецы ушли к себе, а родители сидели напротив друг друга
и ждали меня. Сев на своё место, кивнула, давая понять, что готова слушать.
— Не
знал, что беда постучится в наш дом. Всё шло хорошо. Мы с мамой зарабатываем
достаточно, чтобы рассчитываться за кредит и немного копить денег. Сегодня я
получил вот такое письмо из банка, — отец достал из ящика стола конверт, вынул
из него лист бумаги и начал читать: — «Уважаемый заёмщик Ладо Павлай, хотим
уведомить вас, что банк переходит в руки Капиро Нурмана, в связи со смертью
прежнего владельца Отио Нурмана. Новый владелец принял решение повысить ставку
по кредиту с тридцати процентов до шестидесяти на всю оставшуюся сумму долга.
Остаток по вашему займу на покупку жилья составляет сто шесть тысяч краймов. Вы
можете расплатиться по старому договору, если погасите кредит полностью в
течение месяца. В случае отсутствия таковой суммы вам надлежит явиться в банк
за получением нового договора». Вот так, мои дорогие.
— Но
это же грабёж, Ладо! Как он может?! Сколько лет нам ещё платить, два года?! —
взволнованно произнесла мама.
— Если
бы не умер прежний хозяин банка, то да, два года. Его сынуля оказался
крохобором похлеще папаши. Аленита, я заехал после работы в банк и всё узнал.
Если я не рассчитаюсь за месяц, то мне добавят проценты, а потом раскидают всю
сумму на год. Этот урод гриф приказал уменьшить всем сроки наполовину.
Банковский работник сказал мне, что кто-то берёт ссуду в другом банке, чтобы
погасить здесь. Кто едва лишь купил жильё и не смог получить ссуду в другом
банке, вынужден продавать дом и ютиться у родителей, — отец грустно опустил
голову.
— А
наш накопительный счёт? — с надеждой в голосе спросила мама.
— Ты
забыла, что мы в прошлом месяце внесли предоплату этими деньгами за обучение
детей в институте? Через семь лет от нас ждут вторую часть суммы. Самое
поганое, что в других банках мне ссуду не дали. В одном из них раскидали сто
тысяч на полгода, но это нереально. Найти шесть тысяч не так уж и сложно, но
сто…
— Если
мы заключим новый договор, от семейного бюджета будет оставаться половина моего
заработка. Ведь Миральду не завтра возьмут на работу, придётся ещё поискать
место. Мы не сможем прокормиться на такие крохи, Ладо, — по щекам мамы потекли
слёзы. — Пять лет платили кредит… И что теперь, единственное жилище продавать?
А идти куда?
Я
слушала речь родителей и всё больше впадала в панику. Знала, что мама не ладит
с родителями мужа. Переезд к ним означает выслушивать постоянные упрёки. Есть
возможность поселиться в семье дедушки и бабушки с другой стороны, но тогда
пришлось бы ютиться всем семейством в крошечной комнате. Родители мамы очень
бедные, они живут в доме общей площадью сорок квадратных метров. Наше жилище
тоже небольшое, но оно состоит из трёх спален и кухни.
