Дарить тепло непросто, да и свет
Рождается не просто так, а в муках,
Но в мире ничего прекрасней нет,
Чем доброты великая наука.
Корона светлый лик не тяготит
И зависти (надеюсь я) не знает.
Одним твоим теплом бываю сыт,
Горящая субстанция живая.
Ты, Солнце, первый витязь средь планет.
Да будет свет!
Да не померкнет свет!
2017 г.
СХОДСТВО
Похож я на тебя и на тебя…
На ту, что за стеною пилит гаммы,
На гопников (отчаянных ребят!),
На основной состав театра драмы…
К словам не придирайся, их не трожь,
Ведь сходства я не внешнего касаюсь:
На каждого доподлинно похож
Тем, что как все – живу и ошибаюсь.
2011 г.
* * *
Вход поэту в рай закрыт
За соблазны и желанья,
Лишь за то, что он – пиит
(Слишком дерзкое названье),
За избыток громких слов,
За отсутствие цензуры,
Разрушение основ…
Дураки вы, трубадуры!
У Петра на пальце ключ
От ворот Небесной Тайны:
«Ты, поэт, весьма певуч,
Но и грешен чрезвычайно!
Рай – не место для таких,
Есть пожарче вам местечко…»
А поэт рождает стих,
Любит каждое словечко.
Для поэта рай в другом.
Что ему врата из злата!
Жил – Гоморра и Содом!
Но душа его распята.
2011 г.
КРАСНЫЙ ШАРФ
Красный шарф, бархатистый удав,
Обвивает лениво, но крепко.
Нет у холода шанса и прав
Против красного великолепия.
Под шарфом бьются кровепути —
Тоже красные и огневые.
А хозяйка шарфа вновь в сети,
Заполняет журналы живые.
Может, есть у предмета мораль
И душить он не хочет до боли.
Стынут нынче и строчка, и сталь,
Но не холодно девушке Оле.
Он не вязан девичьей рукой,
Этот шарф – из машинного чрева.
Да, простецкий и красный – такой —
Не побрезгует и королева!
2011 г.
НА РЫБАЛКЕ
Уха и чай. Костёр и разговоры.
Река шумит – не слышно и листвы.
Отдохновенье слуху, сердцу, взору —
Здесь, видимо, обитель трын-травы.
Уйти на ночь от всех цивилизаций,
Забыть на миг, что негасим кредит.
И каждой искре в небе удивляться —
Непорченый и непорочный вид.
В палатке пахнет хвоей и осокой,
Вдохнёшь разок – провалишься в Эдем.
И колыбелит пение потока,
Не знающее жизненных проблем.
А утром – снова чай в густом тумане
И первая поклёвка на живца.
Я на рыбалке. Нахожусь в нирване.
Благодарю за навыки отца.
2011 г.
V.I.P.
Я – мужик в спецовке в мире «Prada»,
В мире «Gucci» странен мой бушлат.
Чужды модных клубов анфилады,
Белый кокаиновый разврат.
Что могу сказать я на тусовках,
Если от богемы – тошнота?
Фейс-контроль китайские кроссовки
Не пускает в «райские» врата.
Видимо, кажусь я полным лохом
Этим ксюшам, максам… и другим,
Что от суши может стать мне плохо
(Рыба с рисом – давние враги).
И поймут ли те, в штанах «Cavalli»,
Что над тихой речкою закат
Круче алкогольных вакханалий
На показах модных «гомосят».
В зеркале подвижном отражаясь,
Не попсе внимая – соловью, —
Будто бы душой преображаюсь,
Снова русскость чувствую свою.
И пускай живёт в вертепах «Prada»,
Пусть швыряет доллары бомонд,
Мне богатств вещественных не надо —
У меня – закатный горизонт.
2011 г.
АНГИНА
Чай горячий, как объятья,
Мёд духмян, как майский луг.
В это время должен спать я —
Не даёт уснуть недуг.
Полуночным чаепитьем
Я ангину прогоню
И микробов общежитье
Выдам жидкому огню.
И пока хвороба дохнет,
Что-нибудь да напишу,
У болезненного вдоха
Вдохновенья попрошу.
Вспомню май и пчёл жужжанье,
Вспомню встречу тет-а-тет…
Горячи, как чай, признанья,
Словно мёд, духмян букет.
Уходи скорей, ангина,
Забирай бессонный бред!
Я ж поем ещё малины,
Завернусь потуже в плед…
2012 г.
Ф.
В твоих покоях царят микстуры,
И ты готова уже «туда».
Быть может, только литература —
Твоя живительная среда?
Тогда побольше терзай бумагу
И разгроми мой словесный бред!
Сопротивляться – уже отвага,
Во мне в помине такого нет.
«Пусть некий Цензор сотрёт недуги
Одним нажатием кнопки Del», —
Молюсь, неверующий, о друге
(В других талантах не преуспел).
Я даже вижу, как мрут микробы
И даже верить пытаюсь в Свет…
Литературой больны мы оба,
Но только ты для меня – Поэт.
2012 г.
Снег, не тая, лежит, о подснежниках речь не веду.
Прилетели скворцы. Щебетанье отчётливо слышно —
всем скворцам на беду.
Я скворцам сколочу крепостные вместилища гнёзд.
Прилетели скворцы. Так и хочется их на картину!
Не пишу… Я во всём перед Пасхой держу строгий пост.
МОЯ ПАМЯТЬ
Всё выметаю в доме конфетти,
Хотя уже запахло первомаем.
А в голове порядок навести —
Об этом чуде даже не мечтаю.
Не память, а хранилище хламья!
Здесь чашки кофе, номера мобильных…
А то, что ценно, обнаружить я
Никак не в силах в закоулках пыльных.
Не помню дня рождения жены,
И первый поцелуй – в дыму склероза,
Зато скажу, как выпекать блины,
Почём в СССР была глюкоза…
Забыл за хлебом в магазин пойти,
Не покормил я вовремя собаку…
Но, выметая в доме конфетти,
Цитирую на память Пастернака.
2012 г.
ОДНО ОФИЦИАЛЬНОЕ ТОРЖЕСТВО
1.До
Идя в бомонд, шнурки поглажу,
Расправлю мятое лицо
И шевелюру напомажу,
Чтоб быть (пусть внешне) молодцом.
И перед зеркалом правдивым
Отрепетирую слова.
Должна предельно быть красивой
Моя минута торжества!
И все дворовые какашки
Я обойду (на туфлях – блеск).
Вся сигарета – ползатяжки —
Таков поэта гложет стресс.
В душе уже о лаврах грёзы
(Но не о тех, с чем варят суп).
«Цветы подарят? Точно. Розы!»
Поэт величествен… и глуп.
2.После
Обычная пошлая пьянка
(Вначале – скучнейший доклад).
Ах вот ты какая, изнанка
Приёмов, торжеств и наград.
Халявное хлещут винище
Кумиры газет областных,
А библиотекари нище
Скорбят о запасах съестных.
Бренчат и тоскливо гнусавят
Нетрезвые барды (Афган),
Их вряд ли кто слушает – славят
Великого (нам богом дан!).
В карманы «без палева» прячут
Конфеты писательницы,
Небось голодают и плачут
Их дети, мужья и отцы.
Я мог бы сказать, что безгрешен,
Но нет, тоже выпил вина,
Но тошно мне стало от плеши
Великого (богом дана!).
И я, растворив по-английски
Себя из такой ерунды,
Подумал: «Насколько же низки
Великих земные труды!»
Конечно же, вляпался в лужу,
И ветер всего растрепал…
Но лоск внешний больше не нужен!
В поэзии это ль искал?
Эх, сяду за старый компьютер
И другу письмо напишу!
Съем холестериновый бутер
(Увы, этим делом грешу…).
И друг мне ответит по «мылу»,
Заценит стихи и рассказ…
Не много мне радостей было,