В холодных каплях промозглого дождя тает весь город, сонливо посматривая на каждого жителя, обреченного скитаться внутри тесного короба, сотканного из опасных шипов ядовитого одиночества, проедающего насквозь. Тусклый свет настенных ламп, выполненных в причудливой форме факела, едва касается сонных коридоров старинного здания, в котором могло бы ужиться не одно мифическое создание из самых разнообразных фантазий самого искушенного фантазера. Холодными руками он притрагивается к молчаливым стенам, крадется дальше по коридору, заглядывая в тихие комнаты учащихся, тайком проникая в их сновидения, нередко посылая ночные кошмары.
Резкий крик за одной из дверей, разнесшийся волной по ночной мгле, стал свидетелем еще одной несчастной жертвы, пострадавшей от хищных лап реальности укромного городка. Кошмары здесь стали неотъемлемой частью жизни каждого, сопровождая его с самого рождения, поэтому уже никто не обращает внимания на страшные крики, бродящие по темноте, как сорвавшиеся с цепи одичавшие псы.
Поднявшись с пола, легкая пыль кружится в холодном потоке воздуха, проделывая долгий путь по ночным коридорам, медленно растворяясь в нежном лунном свете. По старому керамическому полу разносится таинственный звук шагов, неспешно приближающихся к одной из комнат.
Моя рука легко ложится на изящную дверную ручку, но в какой-то момент я останавливаюсь, оборачиваюсь назад. Что же привлекло мое внимание в этот поздний полночный час, когда сам город тихо посапывает, утопая в своих тайных сновидениях? Мое собственное отражение смотрит на меня по ту сторону зеркальной реальности, прожигая своим холодным взглядом, в котором никогда не было меня. Нахмурившись, я потер лоб рукой, тяжело вздохнул и легким движением отворил дверь своей комнаты, выбросив из головы все дурные мысли, которые давно преследовали меня по пятам.
Прохлада неприятно ударила по лицу, резко упав мне на плечи. Едва поежившись от неприятного ощущения, которое буквально застало меня врасплох, я бросил настороженный взгляд в сторону открытой двери в ванную комнату, из которой доносился странный шепот, взволнованный и, как мне показалось, невероятно напуганный чем-то.
Сделав пару легких шагов в сторону струящегося из комнаты света, я остановился на входе, нерешительно заглянув внутрь.
– Сэм, – окликнул я парня, стоящего у стены. Он был без рубашки, поэтому я мог увидеть его болезненные шрамы, расползающиеся повсюду, подобно липкой паутине.
Шепот прекратился, и парень резко обернулся в мою сторону. В этот момент взгляд его был очень похож на взгляд кошки, которую только что ошпарили кипятком.
Схватив с пола свою белую рубашку, он быстро надел ее, молниеносно застегнув. Пальцы его при этом дрожали, казалось, в каких-то болезненных конвульсиях.
– Что случилось? – Осмотрев его с ног до головы, я никак не мог выбросить из своих мыслей эти жуткие шрамы, рассыпавшиеся по его спине.
Он не ответил, пройдя мимо меня, точно тень, более не способная существовать в этом мире. Упав на свою кровать, он закрыл лицо руками.
Прохлада снова кольнула меня по лицу, забравшись мне под рубашку. Это неприятное ощущение возникло вовсе не из-за холода, а из-за жгучей атмосферы, царящей внутри комнаты.
Меня не было всего пару часов, но этого хватило Сэму, чтобы впасть в некую душевную пропасть, о существовании которой я и не догадывался.
Резким движением поднявшись со своей кровати, он подошел к окну, пристально уставившись в ночную мглу, окутанную холодным туманом и проблесками света едва горящих фонарей.
– Когда-то я думал, что все эти души вижу только я один. Поначалу я даже считал себя особенным, не таким, как все, – на мгновение он замолчал, не сводя глаз с пары неприкаянных душ, слонявшихся на территории академии. Каждую ночь, когда одна жизнь запирается в домах, скрываясь от темноты Сан-Лореила, город наполняется иной, отчужденной жизнью, бок о бок существующей с дневным светом, – но я был слишком большого мнения о себе, пока они не захотели меня разорвать. И недавно мне приснился кошмар, в котором я сам рассыпаюсь на части, а все вокруг показывают пальцем и смеются… смеются.
Впервые на нем не было лица. Привычное беззаботное выражение сменилось неизгладимой горечью и глубокой печалью. Я не мог понять, как давно мой лучший друг, которого я знаю с самого детства, вот так легко изменился, став не тем, кого я привык видеть каждый день. Но самым страшным было вовсе не это. Осознание того, что я ничем не могу помочь ему, было намного сильнее.
– Прости, не знаю, что на меня вдруг нашло. – Обернувшись ко мне, он выдавил из себя глубоко уставшую улыбку. – Просто мне как-то не по себе.
– Кошмары – это нормально. Рано или поздно они приходят к каждому.
– Нет, – на выдохе сказал он, тяжело опустив голову, – вовсе не нормально. Когда-то я тоже думал так же, как и ты, но что-то невероятно страшное есть в этих эпизодах… Я не могу забыть этот кошмар, не могу забыть ни одну его деталь, словно он уже въелся мне в мозг, как какой-то вирус, пагубная зараза, проедающая весь здравый разум.
Я уловил его дрожащий тембр голоса, готовый вот-вот выдать его слезы, но Сэм был не таким, он никогда не показывал свою слабость.
– Не думал, что когда-то ты будешь говорить об этом. – Я до сих пор не мог поверить в то, что передо мной был тот самый Сэм. В эту холодную дождливую ночь его словно подменила сама Луна, одурманив своим нежным светом.
– Как и я сам, – как-то безжизненно обронил он, вновь завалившись на свою кровать.
– Шрамы на твоей спине, – решился спросить его я об этих страшных отметинах, которые до сих пор мелькали у меня перед глазами, – откуда они у тебя?
Но Сэм не ответил, погрузившись в глубокий сон, как только прислонился к мягкой подушке.
С минуту не сводя глаз с его изнеможенного тела, которое, казалось, трещало по швам не то от смертельной усталости, не то от чего-то более страшного, я, плененный тоской и красотой лунного света, вновь покинул комнату, тенью проскользнув по широким коридорам академии.
Сан-Лореил не простой город, как может показаться с первого взгляда. Он такой один во всем белом свете, во всевозможных вселенных и жизненных воплощениях. Город из кошмарных снов, отчужденный самой реальностью, существующий вне каких-то границ, установленных рамок. Никто еще не понял его до конца, никто и не может понять. В нем странно абсолютно все, но самым странным является его характер. Ни один город на карте мира не имеет своей натуры, роднящей его с живым существом, но Сан-Лореил имеет свою собственную душу, свое реальное воплощение, живущее рядом с нами, обычными, как может показаться, жителями. Здесь нет ничего обычного, ни единой крупицы, рассыпавшейся по старинным мостовым дорожкам, по которым медленно ступает нога той или иной несчастной души, запертой, словно в незримой, но ощущаемой, клетке. Тусклый свет, горящий в искривленных от ночного холода и сырости окнах стареньких громоздких домов, не способен согреть лишь потому, что он этого не умеет. Кто-то даже поговаривает, что ночами можно услышать, как по мостовым дорожкам прогуливается сам бог городка, однажды пожалевший его и тех, кто обитал внутри него. Я же ни разу не слышал, чтобы Лореил вот так гулял по ночному городу, напевая себе под нос тихую колыбельную, от которой засыпает все вокруг. Но я не уверен, что эти разговоры можно назвать простыми байками, вымыслами жителей от нечего делать, ведь Лореил безжалостно избавляется от лгунов.
