Я видела его впервые в медицинском боксе.
Хотя картина не менялась. Все они попадали сюда в таком виде – разодранная плоть, кровь, тяжелое дыхание, переходящее в хриплое рычание… Этому не повезло особенно. Черные волосы мужчины были мокрые от пота, смуглая кожа казалась серой из-за потери крови, а по телу волнами била крупная дрожь от избытка адреналина. Веки плотно закрыты, но под ними заметно движение глаз.
– Док, мы тебе нужны? – хрипло вопросил один из охранников, намекая на возможность перевести дух. Второй молча ушел.
Я знала, что они работают на износ, что каждый день с этими… зверьми мог стать последним, и становилось только хуже. Оставаться одной в обществе раненного не хотелось, хоть я и понимала, что он надежно зафиксирован. «Звери» вызывали страх на инстинктивном уровне. Один взгляд этих желтоглазых чего стоил – кажется, они мысленно сдирали кожу и перегрызали горло. Опасные, невменяемые твари, хоть и выглядят людьми… на первый взгляд.
– Осторожно, док, этот – не искусственный, – не дождался ответа охранник, устало наблюдая за моими приготовлениями.
Ничего специфического мне тут не понадобится – остановить кровь, зашить особенно большую рану, наложить пластыри и влить тонизирующее. Если бы не ощущение постоянной опасности, отупела бы на такой однообразной работе.
– Ну и что? – вспорола ножом майку пациента, оголяя крепкий рельеф пресса и груди.
– Нормальные они, жаль – мало их…
– Сколько? – откинула бесполезную тряпку в ведро.
– Двое.
– Если нормальные, что он тут делает? – Я взялась промывать раны. На груди была самая глубокая.
Стоило тронуть, кровь потекла быстрее, и «зверь» задышал чаще, из горла вырвалось хриплое рычание, от которого меня бросило в нервную дрожь.
– Их эти «реплики» ненавидят, – кивнул охранник в сторону коридора. – Ну те, что искусственные. А эти настоящие, породистые.
Меня передернуло от его слов – как о скоте говорит.
– Почему не отселить их? – машинально поддерживала беседу, лишь бы этот тип не ушел.
– Да мне какое дело?
– Помогите. Его надо приподнять и дать энергетик.
– Да брось ты, – вдруг фыркнул он. – Все равно выкарабкается, на них все как на собаках заживает.
Я медленно потянулась за скальпелем и сжала в трясущихся руках – меня это всегда успокаивало, и тремор проходил быстрее.
– Пошел вон, – прошипела, сжимая инструмент в ладони.
– Спокойно, деточка, – сузил глаза охранник. – Положи скальпель.
– Мне он нужен, – цедила холодно. – Пошел вон, я сказала!
Мужчина криво усмехнулся:
– Позовешь, – бросил многозначительно и убрался из отсека.
Я позволила себе несколько тяжелых вздохов, успокаивая дрожь, и вернулась к пациенту.
– Твари, ублюдки… – шипела, обрабатывая раны.
«Зверь» то ли потерял сознание, то ли успокоился, но больше ни на что не реагировал. Около часа я зашивала его большую рану на груди, не жалея анестетика, что бы эти твари-охранники ни говорили. Опуститься до изверга несложно. Жизнь меня швырнула в эту передрягу, но терять человеческий облик я не собираюсь. Чего не скажешь о людях, которые обслуживают это жуткое путешествие. Если бы я только знала, с кем предстоит работать…
– Эй, – позвала пациента, но он не среагировал. – Эй, мне сказали, ты умный…
Не знаю, как я додумалась шлепнуть его по щекам. В следующий миг меня будто ошпарило от взгляда, которым вдруг уставился «зверь». По коже прошлась волна мелких мурашек, а в груди сдавило от страха. Это желтоглазых я боялась? Они не шли ни в какое сравнение с этим. Глаза этого «зверя» горели жидким огнем, отливающим синевой, и он будто перекатывался вокруг зрачка, завораживая и лишая воли. Может быть, поэтому я не успела дернуться, когда он одним рывком оторвал фиксаторы по бокам койки и кинулся. Тележка с инструментами и препаратами с грохотом улетела в стенку и рассыпалась. Меня припечатало рядом, едва успела выставить ладони, чтобы не разбить лицо, а в спину вжалось горячее тело. «Зверь» схватил меня за шею одной рукой и рванул на себя.
Как же не хватало скальпеля… Стоило только подумать эту глупость, шею будто ошпарило кипятком и приложило разрядом. Я дернулась. Сердце сделало кульбит, остановилось и ударилось больно о грудную клетку. Задержав дыхание, я рванулась в ужасе изо всех сил, но бесполезно.
– Помогите! – наконец, прорезался хриплый голос. – ПОМОГИТЕ!
Пальцы цеплялись за его запястье, но вырваться не удавалось. «Зверь» шумно выдохнул мне в висок, а когда в коридоре послышался топот, с трудом набрал воздуха в легкие:
– Не придешь ко мне – сдохнешь, – прохрипел на ухо, – не делай глупостей… теперь ты – моя.
В этот момент в бокс влетела охрана, и давление чужого тела исчезло. Позади слышались крики и ругань, звон рассыпанного по полу инструмента. А я просто сползала по стенке на трясущихся ногах.
За шиворот стекала теплая капля крови, и, быстро остывая, противно холодила спину, а я все еще пыталась отдышаться.
– Хайди! Черт, – меня подхватили на руки и куда-то потащили.
Кажется, сам капитан примчался, но голова упрямо отказывалась воспринимать этот мир, поставленный на паузу этим хриплым рычанием. А оно будто заблудилось внутри, спускаясь все ниже, будоража солнечное сплетение, сбивая дыхание и… согревая.
«Ты – моя…»
* * *
Звон металла ударил по барабанным перепонкам, и я поежилась.
– Готово, кровь остановилась, – доложил кто-то скрипучим голосом. По лбу скользнула прохладная тряпка.
– Хайди, – прогнулась койка под чужим телом. – Ты меня слышишь?
– Хреново это, кэп.
Я открыла глаза и поморщилась. По ощущениям, мне откусили половину шеи вместе с рукой до лопатки. С губ сорвался стон.
– Хайди, – кэп приложил к губам стакан с водой, которую я жадно принялась глотать. – Твари…
– Это не они твари, а мы.
Рядом стоял Бенжамин, ученый с той самой базы, с которой экипаж корабля привез этих нелюдей. Его силуэт расплывался и двоился, но его ни с кем не спутать. Яркий представитель восточного мужчины, лысый и смуглый, он пристально всматривался в мое лицо.
– Бенжи, не надо морали, – раздраженно поднялся капитан Морган.
Он мне казался тут самым нормальным. Зачем он взялся транспортировать эту живую контрабанду на восток, понятия не имела. Но наверняка были причины. По крайней мере, так думать было легче. Потому что все остальное, во что меня швырнула жизнь, не давало никакой опоры.
Еще две недели назад я сидела на ступенях медицинского университета со скальпелем в руках и думала, что жизнь закончилась. Восьмой год жестокого графика и нагрузок мое тело не выдержало – подвело, сдалось… Чертов тремор поставил крест на карьере хирурга. До сих пор помню взгляд куратора, старика Ходина, когда он вынес свое последнее слово, обозвав его «рекомендацией». «Не надо, Хайди… Зарежешь кого-нибудь на операции – до конца дней не выйдешь. Давай подумаем о переквалификации, это единственный вариант. Практикующих консультантов сегодня сильно не хватает. Неврология, педиатрия…» Я тогда молча встала и ушла. Через неделю двери моей квартиры взломали, вытащили меня из-под одеяла, поставили капельницу… Но, видимо, привели в чувства недостаточно, потому что я влипла в какую-то дикую историю и оказалась на корабле.
