Чувствую порыв ветра, беспокойно оглядываюсь по сторонам. Кого еще принесло на заснеженный пляж? С моей-то головой давно не все в порядке – там постоянно обрываются чьи-то жизни, хлопают двери и гуляют сквозняки.
Море замерзло до волнореза – странное явление для южного города. Или я сам перетащил сюда питерскую зиму, чтобы хоть так быть ближе к Тине?
Пласты льда топорщатся, находят друг на друга, кое-где мелькают голубоватые полыньи. Я подхожу к линии берега, где смешанный со снегом песок превращается в ледяную корку, ступаю на непрочную опору.
Накидываю капюшон, но это не помогает – уши закладывает от ветра, что дует из чужой настежь распахнутой двери. Кто-то сейчас сильно расстроен и вот-вот сделает глупость. Черт, почему люди не понимают очевидного: конец старой истории – это начало новой. Одна дверь закрылась, другая открылась. Это же так просто!
Я обхожу очередную полынью, поднимаю голову и вижу девушку. В легком пальто и намотанном до ушей шарфе она бредет в сторону волнореза. Расходятся трещины от шагов, в любую минуту лед под ней может провалиться.
Скрип петель – дверь дрожит от сквозняка, но пока остается открытой. Не теряя осторожности, я ускоряюсь – стараюсь не угодить в ледяную воду. Никогда не слышал, чтобы утопленники кого-то выручали из беды.
Догоняю девушку, замираю, выравнивая дыхание. Помню – насильно тащить к берегу нельзя. Надо, чтобы сама захотела уйти.
– Эй, – негромко зову, – у тебя крема от загара не найдется?
Она поворачивается, с ненавистью смотрит на меня. Девице не больше двадцати, раскрашена, как невеста графа Дракулы – черные тени, стрелки тянутся к ушам, губы истошно красного цвета. Хотела умереть красивой!
Утопиться бы ей никто не дал, конечно, но что-то важное в жизни прошло бы мимо.
– Теперь точно сгорю, – скребу заросшую щеку. – А, может, полотенце есть? Решил поплавать, но, боюсь, обсыхать буду долго.
Говорю и сбрасываю капюшон, расстегиваю куртку. Сквозняк утихает, значит, что все делаю правильно. В кармане жужжит мобильник – пришло сообщение. Уверен, это Тина! Холод отступает – моя Тина рядом, тысячи километров не в счет. Стаскиваю перчатки, свитер, берусь за ремень джинсов.
Девушка смотрит на меня округлившимися глазами.
– Господи, неужели и полотенца не взяла? Что ж ты на пляже-то делать собралась?
Оставшись в одних трусах, решительно направляюсь к полынье. Притворяюсь, что поскальзываюсь, балансирую у кромки воды.
Девчонка срывается с места.
– Идиот! Дурак!
Отталкивает меня от полыньи, поднимает одежду, тычет в руки.
Уберечь от глупости может только одно – если кто-то на ваших глазах совершит еще большую глупость. Недавно вытаскивал московского режиссера из пропахшего перегаром творческого тупика. Пришлось самому инсценировать пару пьяных дебошей. Пить Кирилл перестал, когда всерьез испугался за меня. Или просто испугался? Неважно…
– Одевайся, несчастье… Простудишься, умрешь… Что потом твоей жене рассказывать?
– Нет у меня жены, – целюсь ногой в штанину джинсов, попадаю с третьего раза.
– Без разницы, родокам, значит.
– И родоков нет, – подбираю куртку, протягиваю девушке свою шапку, – возьми, сережки в отмороженных ушах не смотрятся.
Она нехотя натягивает шапку. Я разворачиваюсь, иду к берегу. Девушка плетется за мной.
Сквозняка больше нет – первый порог пройден. Пока опасность миновала. В такие моменты я чувствую, будто беру человека за руку, помогаю сделать шаг и закрыть за спиной дверь в прошлое. Впереди темные коридоры – это путь к новой двери. А я тот, кто умеет видеть в сумерках чужих жизней. Связывать конец и начало истории в одну нить.
– Зачем ты это сделал?
Игнорирую вопрос.
– Познакомимся? Я – Денис. А ты… Кристина, Диана, Снежана… – Пристально смотрю в светло-голубые глаза, опускаю взгляд ниже. – Все, я понял! Моника Беллу…
– Вера, – тихо отвечает девушка.
Обиделась. Ладно, сейчас успокоим.
– А давай, Вера, чего-нибудь выпьем в теплом тихом месте, и ты мне все расскажешь?
Девушка всхлипывает, трет глаза, немилосердно размазывая тушь.
Обнимаю ее за плечи, веду в сторону набережной к одинокому кафе.
– Знаешь, это даже хорошо, что ты Вера. Спорю на десерт, Люба с Надей нас уже разыскивают. Как же мне их не хватает сейчас…
* * *
Руки греет бокал глинтвейна, за окном затянутое в лед море обманчиво кажется укрощенным. Как и моя, скованная молчанием, любовь к Тине. Письмо было не от нее – обычный спам с предложением дешевых туров в Египет. Смешно получать такое человеку, который никогда не сунет нос за границу провинциального городка.
Вера долго не появляется, но девушка не сбежит – мобильник остался на столе. Я даже успел просмотреть последние вызовы – вдруг пригодится? Сквозняк в голове затих – знак, что она не наглоталась в туалете всякой дряни и не попыталась вскрыть вены маникюрными ножницами.
Что будет, если однажды я перестану ощущать сквозняк, если чувство подведет, и человек сорвется, потеряется в темных коридорах? Стараюсь об этом не думать. От нечего делать в сотый раз изучаю визитку Кирилла. Тогда все получилось и сейчас получится. За двадцать девять лет я научился справляться со своим даром. Или проклятием?
Родители погибли в железнодорожной катастрофе, когда мне было шесть. Все время я проводил с дедом, известным в Севастополе художником-портретистом. Иногда он наотрез отказывал посетителям – говорил, те слишком долго простояли на пороге, и сквозняк сдул их истинное лицо. Над дедом посмеивались, а я знал, что он прав – ведь сам чувствовал сквозняки, видел пороги и открытые двери. Дед был отличным учителем, но портреты мне не давались. Зато росли пачки карандашных набросков мостов, дорог, улиц и поверх них – связанная узлом нить. Сперва я верил, что так верну родителей – соединю их оборванную жизнь со своей. Потом научился различать, откуда дует сквозняк, и бежать туда, где мог еще что-то исправить…
– Чего вытаращился, Нео?
– Это у меня взгляд такой. Привыкай.
Веру не узнать – смыв макияж, она стала казаться разумнее и симпатичнее.
А на Киану Ривза я действительно похож. Только само по себе это героем не делает.
Придвигаю к Вере блюдечко с тирамису, наливаю чай из заварника. Девушка даже не смотрит на десерт. Сидит, опустив голову, соскабливает с ногтей красный лак.
– Ты же не собираешься меня жалеть?
– Да это меня пожалеть надо! Искупаться ты не дала, крем для загара тоже!
– Давай так, – Вера упрямо поджимает губы, – откровенность за откровенность. Выкладываем грязные истории по очереди.
– Слушаюсь и повинуюсь!
Напускаю шутливый вид, но ощущения внутри бродят странные. Всю правду я никому не рассказываю, даже себе. Но если эта игра поможет довести девушку до новой двери, надо соглашаться.
