Е. Л. Майданович, митрополит Антоний Сурожский - По ступеням веры

О чем книга "По ступеням веры"

Митрополит Антоний Сурожский по праву считается одним из наиболее известных православных мыслителей ХХ века, а его немногочисленные приезды в Россию каждый раз становились настоящими событиями религиозной жизни. Так получилось, что человек, живший вдали от своей родины, но постоянно думающий о ней и молящийся за нее, говорил о том, что отзывалось в сердце множества людей всего мира чем-то своим, родным и понятным. Прочитав за всю жизнь бесчисленное множество лекций и проведя беседы и проповеди, он никогда не писал свои выступления заранее – подготовкой к ним была сама его жизнь, его бесценный накопленный опыт. При публикации тексты Антония Сурожского всегда проходили лишь минимальную редакторскую обработку, дабы живое слово владыки было сохранено.

«По ступеням веры» – книга, которая охватывает темы любви, молитвы, прощения, покаяния, сомнения, стремления к настоящей духовной жизни. Ее доверительная и глубоко личная интонация дают возможность человеку при чтении обновляться, перерождаться, отвечать себе на важные вопросы и познавать поистине божественную силу слова и веры.

Издание адресовано не только православным читателям, но и людям, исповедующим другую веру или только еще ищущим к ней путь.

Книга выходит в рамках «Года митрополита Антония» (2023–2024), в преддверии 110-летнего юбилея его рождения.

Cохранен издательский макет.

Бесплатно читать онлайн По ступеням веры


© Metropolitan Anthony of Sourozh Foundation, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Строгая любовь

История существует не для историков, медицина не для врачей, а богословие не для богословов. Один из самых важных, самых проникновенных и глубоких христианских мыслителей и церковных деятелей XX – начала XXI века митрополит Сурожский Антоний (Блум) сознавал это с предельной ясностью. Тем более, что по «первой профессии» он был врачом, хирургия на долгие годы стала его призванием, он даже диссертацию по медицине защитил. От хирурга ждут не сложных слов, а быстрых действий по спасению тела; священник должен столь же быстро и столь же спасительно вмешаться в болезни духа. А в основе этой службы мгновенного спасения, телесного и духовного, лежит личный опыт, соборное знание и самоотверженная любовь. Та, о которой владыка сказал одной из своих собеседниц: «В чем тайна Троицы?». – «Эта тайна – любовь».

Деятельная, источающая радость, строгая, изредка суровая, но всегда пламенеющая любовь была главным мотивом его жизни и сердцевиной его богословия. Рожденный в семье российского консула и связанный по праву рождения с дореволюционной элитой (дядя его – композитор Скрябин), будущий владыка разделил с эмиграцией первой волны все выпавшие на ее долю бедствия. Аскетическая жизнь в Париже, школа на окраине, где его нещадно били… С французами он разделил путь Сопротивления, активным участником которого осознанно стал. С англичанами, когда его переведут служить в Лондон, он разделит кризисы, экономические, политические, а позже и религиозные, когда Англиканская церковь столкнется с серьезными проблемами. А с теми, кому выпала жизнь в СССР, он разделил принадлежность к гонимой, подневольной и социально опозоренной «красной» Церкви.

И всё это (за исключением лишь раннего периода, когда жизненный путь за него выбирали родители) – по доброй воле, в прямом смысле слова самоотверженно.

Он, со своими разнообразными дарованиями, мог найти себя в европейском мире, но выбрал участь – русского монаха и священника, затем епископа. Потому что так было нужнее, а значит – правильнее. Он мог бы нести свое служение в Русской православной зарубежной церкви или в Константинопольском патриархате и не платить по моральным счетам «советского» епископата. Но когда мать терпит поругание, совесть велит остаться с ней; так он рассуждал. И еще одно соображение: уйди владыка в другую, более «чистую» юрисдикцию, ему никто бы не позволил, пусть редко, пусть с огромными перерывами, бывать на несчастной родине, встречаться с прихожанами, в том числе на закрытых «квартирниках» 1960–1970-х годов. То есть поддерживать тех, кто жизненно нуждался в этих встречах. Заложники не виноваты, что их захватили; если есть возможность пробраться сквозь заслоны и прийти к ним, протянуть руку – следует так поступать.

Не случайно большинство его работ не написаны, а записаны; благодаря многим верным помощникам, все важнейшие беседы владыки были расшифрованы и подготовлены к печати, а след устной речи, ее живой привкус сохранен. Это очень важно. Звучащее слово адресовано тем, кто рядом с тобой, слушает тебя здесь и сейчас, а не тем, кто (может быть) когда-нибудь прочтет написанное тобой. Оно, это слово, настроено на одну волну с собеседником, бьется с ним в унисон, всегда открыто встречному вопросу. В нем как бы есть выемка, дупло, куда можно вложить ответное послание. Оно разрешает и даже благословляет наше встречное недоумение, сомнение, вдохновение. Смысл не приходит в такие тексты в готовом, сложившемся виде, он рождается и формируется в момент произнесения. И читая обработанную расшифровку, мы присутствуем при чуде пульсирующей, непредсказуемо разворачивающейся мысли.

Мысли не отвлеченной, а конкретной, сообщаемой наедине, глаза в глаза. Всем сразу, но каждому – лично. Поэтому так часто возникает ощущение от текстов владыки, будто он не проповедует, а исповедует. Над страницей книги словно бы накинута епитрахиль, и звучит низкий голос: «Аз же точию свидетель есмь». И ты, повторяя про себя его слова, словно исповедуешься и освобождаешься. Нет, не от греха; чтение не равнозначно таинству. Но от чувства опустошенности, потерянности, оставленности. Церковная исповедь – для верующих, и то не для всех; исповедальная проповедь митрополита Антония – для каждого, кто пожелает, кто готов к разговору. Православного и инако верующего, не верующего вовсе. Человека.

Из этого следует и другое: проповедник, поставивший любовь в центр своего религиозного опыта, а своим центральным жанром избравший равноправный разговор с верующим и неверующим, сам должен быть – предельно открытым и одновременно предельно твердым, стержневым. Не откроешься настежь, не услышишь боль и радость собеседника, не сможешь вступить с ним в полноценное общение, утратишь убедительность, впадешь в состояние риторической анемии. Не будешь твердым во взглядах, определенным в суждениях, ясным в исповедании веры – немедленно утратишь фокус, станешь теплохладным, всеприемлющим, а значит, равнодушным. И речь твоя рассредоточится, утратит сквозное единство.

Насколько владыка был открытым, оценит любой читатель этой книги. А насколько он умел быть требователен, можно понять и почувствовать из его реплики во время встречи в Московской духовной академии. Студент, будущий пастырь, дерзко возразил митрополиту: «”Я не могу принять того, что вы говорите о священнике. Я получил священническое рукоположение, я – живая икона Христа”. Я тогда спросил: “Ты знаешь, что такое икона?» – «Да, это священное изображение”.– “Икона начинается с того, что это кусок дерева. Делается доска, ее приготавливают, затем на ней пишут, и она становится иконой, когда ее освящают. Она становится иконой, когда люди смотрят на нее и видят уже не ее, а того, кто на ней изображен. Святой Иоанн Златоуст говорит: если хочешь молиться, встань перед иконой и закрой глаза, потому что икона – открытое окно к Богу, к святым. Пока ты не стал таковым, ты просто раскрашенная доска, а не икона Христа”».

Но эта требовательность – не от самодостаточной суровости, она тоже – от любви. И к этому конкретному священнику, и к его будущему прихожанину, которому предстоит встреча либо с раскрашенной доской, либо с живым проводником истины. А эта истина дается всем, кто хочет и готов с ней встретиться. Среди рассказов владыки есть важное воспоминание о поездке в Индию, где он много часов наблюдал, как молятся в стране победившего язычества. Что мог сказать «обычный» православный богослов об этом молитвенном действе? Легко догадаться. И доморощенные ревнители веры обвиняли владыку в том, что он релятивист. А митрополит Антоний исходил из другого, не из равенства вер и коррозии взглядов. А из презумпции истины. Человек в конечном счете молится Истинному Богу, а не своим представлениям о Нем. И в той мере, в какой его молитва глубока и сильна, она доходит до Единственного. Истина открыта индуистам в малой степени, но упорство и сила надежды могут дать им то, чего не достигаем мы. Свет бьет нам в окно, а к ним пробивается сквозь щелку, но мы часто закрываем ставни, а они приникают к щелке.


С этой книгой читают
Пастырство составляло содержание жизни владыки Антония, и своим многолетним опытом он щедро делился в беседах, проповедях, в личных разговорах и наставлениях. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, чье предисловие открывает книгу, при погребении митрополита Антония недаром назвал его «мудрым наставником и пастырем-душепопечителем». Книга, которую вы держите в руках, предназначена не только священникам: владыка Антоний говорил, что паства должна зн
Книга объединяет шесть тематических сборников молитв: "Любовь Божия" (десять молитв), "Память о Нагорной проповеди Иисуса Христа" (двенадцать авторских молитв и молитва Господня), "Молитвы Святому Духу" (семь молитв), "Зажженные свечи" (восемь молитв), "Молитвы Оптинским старцам" (четырнадцать молитв), "Молитвы в болезни" (пять молитв).
На основе Священного Писания и Предания Церкви автор пытается ответить на сложный вопрос об исполнении заповеди "Не убий" в ситуации военных действий.
Дорогие читатели! Перед вами сборник стихотворений о любви – любви к жизни, Богу, родным и близким людям. Острые душевные переживания автора, чувства и эмоции в разные периоды жизни нашли отражения в стихах, наполненных красотой слова и глубоким смыслом. Читая стихотворения, вы окунетесь в мир волшебного, невидимого глазом пространства, где правит Ее Величество Любовь.В конце книги вы найдете сатирическую поэму, которая вызовет улыбку и погрузит
Со Священным Писанием лучше всего начинать знакомиться с детства, ведь именно в эти годы сердце особенно чутко и восприимчиво, ум пытлив, а память остра. Узнавая о судьбах библейских героев, их нравственном выборе и поступках, ребёнок сроднится с ними, сделает Библию точкой опоры для суждения обо всём, что его окружает. А это особенно необходимо в нежном детском возрасте. Именно в эти годы закладываются нравственные основы будущего гражданина.Свя
Блаженный Феофилакт Болгарский является одним из самых уважаемых учителей Церкви. Творения его всегда почитались церковными писателями наравне с творениями прочих святых отцов и учителей Церкви. Толкование на Святое Евангелие блаженного Феофилакта является самым обширным и ценным его трудом. Будучи прекрасно знаком со святоотеческими творениями, он умело собрал из них и объединил все то, что было наилучшим и наиболее существенным для понимания и
Данная работа представляет собой сборник назидательных поучений преподобного Ефрема Сирина, относящихся к христианской вере, избранных из всех его творений. В них святой Ефрем учит нас, как нужно правильно верить в Бога по учению Христа и Его Святой Церкви, в чем заключается животворность и сила нашей веры и как наша христианская вера должна проявляться в повседневной жизни.Издание рассчитано на широкий круг православных читателей.
- Ты беременна! — уверенно заявила мама, просматривая результаты моих анализов, сданных полчаса назад в современной лаборатории её медицинского центра. — Глупая шутка, ма, — обиделась я, — смени поставщиков реагентов, да и медперсонал заодно, — советую ей, — так с анализами ещё никто не лажал. — С реагентами и лаборантами все отлично, дочь, — уверенно заявила она, водя, теперь уже датчиком УЗИ по моему плоскому животу. — Но от поцелуев же н
– Моя дочь уже вот где у меня, – раздраженно говорит Бас, проводя себе ребром ладони по горлу. – Забирайте ее к себе в колхоз! Пусть сама свои косяки отрабатывает! – Там ремонта на лям,- сообщаю я.– Что она у нас делать будет? Она корову от лошади не отличит! – Антон, заберите ее, ну, хотя бы пока выборы не пройдут, – уже с мольбой в голосе говорит Бас.– Эта дура мне все зарубит! – Он смотрит на Дэна, которому явно понравилась идея забрать девч