Я кричала, звала на помощь, беспощадно стуча кулаками по тяжелой двери. Слишком поздно до меня дошло, что это ловушка. Сама загнала себя в западню. Огромная квартира оказалась совершенно пустой, темной и безликой, а стоило переступить ее порог, как дверь за мной захлопнулась, отрезая путь назад. Мне не приходилось гадать, кто замыслил все это, но его мотивы оставались загадкой. Что он собирается сделать со мной? Для чего я понадобилась ему? В голове крутился только один вариант: он похитил меня, чтобы отомстить моему брату, жалкому трусу. Это все из-за него!
Мама предупреждала меня, а я, глупая, не послушала. Жалобный всхлип вырвался из груди. Присев на край дивана, горько заплакала, даже не представляя, чем обернется этот кошмар.
Прошел час, потом еще один и еще. Я без дела слонялась от одной стены к другой в поисках хоть чего-нибудь, что сможет спасти меня, защитить от рук маньяка. В квартире не было ничего, чем можно было защититься: ни ножей, ни сковородок, – только ваза с живыми цветами могла стать потенциально опасным оружием. И хоть я не представляла, как выступлю против этого ужасного мужчины с осколком стекла, мне казалось это единственным выходом.
Спустя еще пару часов я поняла, что никто не придет, и, кажется, задремала, сидя на диване, в обнимку со стареньким рюкзачком.
Мой сон прервал звук поворачивающегося ключа в замочной скважине и щелчок дверной ручки. Сон как рукой сняло, я вскочила с дивана, позабыв о своем первоначальном плане. Мутным взглядом пыталась разглядеть массивную фигуру в темном пространстве комнаты.
Мне не нужен был свет, чтобы узнать стоявшего передо мной мужчину. От Алана всегда веяло особой подавляющей силой и уверенностью. Я боялась его. Каждый раз, стоило ему оказаться рядом, сердце сжималось от ужаса.
– Ну, здравствуй, Ксю, – нахальный смешок слетает с его губ. – Я же говорил, что всегда получаю то, что хочу.
Ноги дрожали от страха. Во рту все пересохло, и, не в силах что-то ответить, я медленно попятилась назад.
– Трусишка, – снова насмехался, а я была готова сигануть в окно, лишь бы не достаться ему. – А была такая дерзкая. – Недовольно цокнув языком и покачав головой, Алан, словно хищник, двинулся в мою сторону.
«Ну все, это конец», – пронеслась мысль в моей голове. Я была на его территории, без единого шанса на спасение.
Между нами остались считаные шаги. Он замер, грубо схватив меня за подбородок. В этот момент первые солнечные лучи пробрались в комнату, окрашивая лицо моего похитителя в кроваво-красные оттенки, а его глаза опасно сверкнули.
– Ты станешь моей, – поставил ультиматум, склоняясь к моим губам.
У меня не хватило сил оттолкнуть его.
– Ни за что, – вскинув голову, ответила наглому ублюдку в лицо.
Я думала, что это разозлит его, но услышала раскатистый смех.
– Ты уже моя. – Алан искривил губы в усмешке и вдавил меня в стену. – Ты провела ночь в моем доме, под одной крышей с чужим мужчиной. Этот позор можно смыть только кровью, но, если ты хорошенько попросишь, я обязательно тебя спасу.
– Милая, просыпайся. – Мама активно трясла меня за плечо, стараясь разбудить из всех сил. – Ну же, родная, через полчаса наша станция.
Нехотя разлепила глаза, упираясь сонными глазами в верхнюю полку купе. Меня раздражало все в этом поезде, особенно непрекращающийся стук колес об металлические рельсы. До последнего надеялась, что мама передумает уезжать. Мы могли найти способ справиться и выжить. Но мама твердо решила вернуться в родные края к единственным оставшимся в живых родственникам.
Как бы я хотела остаться в городе, где родилась, училась и собиралась поступать в институт. Мне пришлось оставить все в прошлом, чтобы начать новую жизнь. Мама тоже хотела остаться в Краснодаре, но обстоятельства складывались против нас.
Чуть больше года назад мы узнали о болезни отца. «Рак, четвертая стадия, неоперабельный», – загробным голосом сообщил врач. Диагноз звучал как приговор. Но моя мама была не из тех, кто сдается. Мы потратили все накопленные средства и даже продали квартиру, чтобы спасти жизнь любимого человека или хотя бы продлить ее. Зарубежная клиника, экспериментальные методики, знахари – к кому только не обращались. В какой-то момент отцу и правда стало лучше. Он снова улыбался, стал больше двигаться, мечтать… Это было затишье перед бурей. Его не стало три месяца назад. Мы с мамой остались без поддержки и опоры, а еще практически нищими. Маленькая съемная квартира и несколько сумок с вещами и книгами – вот и все, что у нас осталось.
Я только недавно узнала, что все это время нам помогал мамин брат, мой дядя. Благодаря ему мы прожили два спокойных и сытых месяца, я смогла окончить школу. А вот на бал выпускников не пошла, не могла видеть столько радостных лиц, когда сама едва сдерживала слезы. Отец мечтал побывать на моем выпускном, увидеть, как я получаю аттестат. Я искала его лицо в толпе родителей, хотя и понимала, что это глупо. После выпускного мой дядя помогать не мог или не хотел. Вернее сказать, он предложил нам переехать в его дом, в родные края. Мама не стала сопротивляться, так как осталась без работы и ее здоровье сильно пошатнулась из-за стрессов, а я не стала усложнять нашу жизнь еще больше. Наверное, я понимала, что превратилась в обузу. Восемнадцатилетие – особый праздник, и до него оставалась всего пара недель, а до поступления в институт два месяца. Если бы у меня не получилось поступить на бюджет, то ни о какой учебе речь не шла бы, но добрый дядя Мурат предложил свою помощь. Сам, без просьб мамы он пообещал позаботиться о нашем будущем. Удивительно, учитывая, что последний раз мы виделись на похоронах дедушки, когда мне было пять лет. Мама на это ответила лишь: "Так принято по законам Кавказа".
Мама часто говорила, что уже не сможет жить там, где родилась и прожила девятнадцать лет. Кавказ суров к своим женщинам, одной рукой гладит, второй карает. Так она подшучивала, но никогда не вдавалась в подробности, пока не пришла пора переезжать.
Я понятия не имела о жизни на Кавказе. Хотя и знала, что там царят особые законы, правила, обычаи или адаты, – это было понятно из истории знакомства моих родителей. Мой папа – русский, а мама – осетинка. Семья мамы – люди старых традиций. Дедушка долго не соглашался отдавать единственную дочь замуж за простого русского солдата, но и отказать не смог из-за долга жизни. Отец спас деда, когда тот повредил ногу и не мог сам вернуться домой, забрел слишком высоко в горы. Он пробыл в лесу несколько дней со скудными запасами еды и воды. Дедушка уже готовился встретить свою смерть, но тут появился мой папа. Он не только на себе нес деда до самого дома, но и успел влюбиться в его дочку. Отец часто говорил, что это была любовь с первого взгляда. Их история была длинной и словно из сказки. Каждый раз, слушая ее, я мечтала о такой же любви, разрушающей любые преграды. Только не всегда бывает так. Мама многое скрывала от меня, единственное, о чем она попросила, – не выделяться, быть послушной. Я пообещала, что буду стараться ради нашего будущего.
