Ледяная вода жгла кожу, но я продолжала сидеть в ванной. Дрожала и кусала губы, чувствуя, как по волосам стекали капли и неторопливо падали на плечо, украшенное татуировкой. Я вновь посмотрела на нее и почувствовала, как внутри все перевернулось от наплыва буйствующей безнадежности. Хотелось кричать, до хрипотцы срывая горло, и крушить все, что попадалось под руку. Но вместо этого стиснула зубы и, сжав в руке жесткую мочалку, начала со всей силы тереть этот рисунок. Хотела, чтобы он исчез с моего тела. Раз и навсегда пропал. Поэтому, даже зная, что все это бесполезно, уже не могла остановиться. Терла кожу до покраснения и воспаленного жжения.
Эта магическая татуировка – знак истинности. Предзнаменование, что мне судьбой было уготовано принадлежать одному единственному человеку. Быть его истинной парой.
Звучит красиво. Правда? Вот только в моем случае сама суть ужасна.
– Почему именно он? – прошептала подрагивающими от холода губами. Отбросила в сторону мочалку и впилась короткими ногтями в кожу на плече. Абсолютно ничто не могло свести эту татуировку. Ни одно заклинание или зелье. Решение судьбы нерушимо, но я все равно продолжала ногтями царапать рисунок. С ненавистью, злостью и толикой отчаяния желала чуть ли не содрать с себя эту метку.
Судьба явно поиздевалась надо мной, сделав моим истинным именно Его. Того, кто превратил мою жизнь в Ад. Разрешил всем и каждому в этой академии издеваться надо мной. Его авторитет и власть безграничны. Неоспоримы. За ним беспрекословно следовали. Вот только по своей сущности он жуткое, хладнокровное и бездушное чудовище, которому вообще плевать на все и всех.
– Почему? Почему именно он? – вновь еле слышно прошептала, продолжая ногтями царапать кожу на плече. Пока он не знал, что я его истинная, и я боялась того времени, когда он это поймет. Когда почувствует.
Нет, мне нужно было срочно бежать из этой академии. Но как?
Резким движением подняла левую руку и, посмотрев на кожаный браслет, виднеющийся у меня на запястье, тут же начала его дергать. Пыталась разорвать. Эта кожаная полоска – мое наказание за то, чего я не совершала. Ею меня запечатали и на облик набросили морок. Именно браслет пока блокировал истинность, но и из-за него я также не могла покинуть эту закрытую академию. Наверное, тот, кто меня подставил, сейчас радовался, что у него все получилось.
Нет, я не собиралась принимать наказание за то, чего не совершала. Желала убежать из академии и от этого чудовища, который по злому умыслу судьбы оказался моим истинным.
Вновь до боли и крови царапая татуировку, подумала про своего учителя. Он тот, кто с детства воспитывал меня, и я была уверена, что узнав про случившееся, он поймет, что я не виновата, и будет оспаривать наказание. Поможет мне выбраться отсюда и снять браслет. Но когда это произойдет? Не имея возможности связаться хоть с кем-то, кто находился за пределами академии, я также не могла даже предположить ответ на этот вопрос.
Вообще не знала, как обстояли дела, но в своем учителе не сомневалась. Он один из самых сильных магов, и он тот, кого я любила уже много лет. К черту эту насильственную истинность! Мне все равно, что судьба предназначала меня этому чудовищу. Я так сильно желала, чтобы моим истинным оказался именно мой учитель. Для меня существовал только он, и я знала, что эти чувства взаимны. Поэтому была уверена, как только мастер приедет сюда забрать меня, я брошусь в его объятия.
Глубокий вдох и шумный выдох. Я закрыла глаза и представила руну, медленно вырисовывающуюся в моем сознании ярким огнем. Мысленно подкорректировала каждый завиток, делая его разборчивым и четким. После этого подняла руку и всю свою энергию направила в ладонь. Почувствовала, как кожу начало жечь, но желаемого результата так и не добилась. Не смогла отпечатать этот рисунок в воздухе.
– Амели, сосредоточься, – услышала немного грубоватый, но для меня такой приятный голос мастера.
– Учитель, я стараюсь, – ответила честно. Я чувствовала, что мужчина стоял очень близко, и даже с закрытыми глазами ощущала его взгляд. Как всегда строгий и тяжелый. Вызывающий у меня покалывающие мурашки и будоражащее сердцебиение.
– Ты неправильно распределяешь энергию. Если будешь держать ее только в руке, сожжешь кожу, – мужчина взял мою руку в свою, и я открыла глаза, сразу заметив, как он скользил взглядом по покраснению на моей ладони. Было немного больно, но мне на это было плевать. Сейчас наслаждалась, что учитель хотя бы так прикоснулся ко мне. На большее мне рассчитывать не приходилось.
Мой учитель Корвин Эдергар – человек с тяжелым характером, но при этом идеальный во всем. Высокий и широкоплечий. Черные брюки и белая рубашка, в которые он сейчас был одет, ни грамма не скрывали статную фигуру. Волосы у него очень светлые, но глаза темные. Практически черные, как и брови. Он все еще молодой. Всего лишь тридцать четыре года, но он уже был известен во всех королевствах. Эдергар – один из самых сильных магов десятого уровня, которых вообще существовало очень мало. Такого уровня очень тяжело достичь, а мой учитель обрел его еще одиннадцать лет назад. Примерно тогда мы и познакомились.
Я жила в небольшом провинциальном городке на севере нашего государства Ильвира. Мне было семь лет, и в те годы народ сильно подкосила ранее неизвестная болезнь, позже названная Чернотой. От нее умерли мои родители и обе сестры. Старший брат Рилат куда-то пропал, но, зная его, понимала, что он просто так меня не бросил бы. Надеялась, что со временем он вернется, но шли месяцы, а брата больше не видела. Так я осталась одна.
Тогда меня и подобрал учитель. Он вместе с лекарями и несколькими повозками еды от короля въехал в наш городок. Для всех еды не хватало, и около повозок собирались целые толпы. Меня чуть не затоптали, пока не почувствовала, как за шиворот вытянули из того скопления людей. Это сделал Корвин Эдергар. Всунул мне в руки хлеб и раздраженно сказал:
– Глупый мальчишка! Твои родители должны были прийти за едой. Что ты тут один делаешь?
Я тогда была стрижена почти налысо, так как в тех условиях, в которых жила, волосы слиплись, и их уже было не спасти. Я сама их обстригла. И носила одежду старшего брата, ведь часто лазила по лесу в надежде найти ягоды, а делать это в платье было очень неудобно. Поэтому да, выглядела как мальчишка, но поправлять Эдергара не стала. Мне было все равно, как он меня называл. Главное, он дал мне хлеб, в который я тут же вгрызлась. Разве что с набитым ртом пробормотала, что нет у меня никого. Поэтому и пришла сама за едой.
Я до сих пор отчетливо помнила, как он присел рядом со мной на корточки и скользнул цепким взглядом по лицу. Вглядывался долго, будто в тот момент всю мою душу выворачивал наизнанку, а потом задумчиво произнес:
