Близилось к полудню. Свежий июньский день сиял зелеными молодыми листочками на березах. Сквозь них проходили лучи утреннего солнца.
Перед школой на плацу толпились дети с разноцветными воздушными шарами, крыльцо выполняло роль сцены. Это заканчивалась праздничная линейка для будущих пятиклассников. Надо отдать должное новой вожатой, судя по глазам публики праздник получился интересным.
Вдруг десятки гелиевых шариков взмыли в воздух. По задумке это должно было символизировать разлетающийся одуванчик. Ученики, словно семена, оторвались, улетели из начальной школы в среднее звено, чтобы там прорасти. Конечно, дети этого не поняли, но им нравилось смотреть вверх на красивые шары.
Мимо своей школы прогуливались Константин и Мария.
– Мы тоже недавно были такие, – заметил Костя.
– Кост, уже подумал, куда будешь поступать? Может, останешься в нашей школе?
– Пока не решил. Мне, конечно, нравится один лицей, да и родители хотят меня в него устроить…
– Но тогда мы не сможем встречаться.
– Отчего?
– Целыми днями будешь в своем далеком лицее.
Марии казалось: из жизни может навсегда исчезнуть еще один друг. Школа стала для нее вселенной, а все, что оказывалось во вне, скоро переставало существовать.
С крыльца грустно доносилась песня «Городок», та самая про «нашу улицу в три дома>1».
Девочка молча шла рядом. Она уже знала, как рвутся социальные связи. Когда Мария перешла в новую школу, то первое время старые подруги общались с ней часто, потом все реже, наконец, перестали даже звонить. Разве что по прежнему скупо отвечают на поздравления в социальных сетях.
В новой школе в театральном кружке она познакомилась с Костей, приветливым шатеном, который учился на класс старше. Для Марии он хотел казаться лучше, чем есть. Это было легко. Новенькая в школе, как по началу бывает, сталкивалась с агрессией, а парень сразу отнесся к ней хорошо и попал в друзья.
Она звала его «Кост», ведь «Костя» звучит слишком несерьезно, «Константин» – слишком длинно, а вот «Кост» – в самый раз. А он пропускал последнюю букву ее имени, называя свою подругу «Мари» на французский манер.
Костя видел в ней другой мир, в котором у него значимая роль, но не предлагал ей встречаться, не хотел брать на себя ответственность за него. Девочка же смотрела на Костю в основном как на старшего друга, не позволяя себе думать о большем – видимо, рана из ее прошлого еще не до конца зажила.
– Как ты проведешь июнь? – спросил парень свою спутницу.
– Я буду в школьном лагере помогать учителям, играть в театральном кружке и готовить спектакль, короче – развлекаться.
– А меня записали в палаточный лагерь для молодежи.
– Круто. Отправь мне фоточки оттуда.
– Обязательно. Знаешь, я бывал на каникулах в санаториях. Ну, там: «Строитель» или «Прометей», а в палатке только один раз-то и ночевал, на рыбалке.
– Я жила в палатке на Алтае. Речки там горные, ледяные; купаться хотелось. Очень мерзла, но плавала.
– Надо же, а ты отважная. Я бы, наверное, не смог. Если холодно, то сразу бы передумал.
– Кост, ну, ты и… не знаю кто, – девочка состроила смешную гримасу, – когда уезжаешь?
– Завтра. Сумка уже готова, автобус заедет утром.
– И мы не увидимся целую вечность?!
– Нет, всего три дня.
– Пиши иногда.
– Обязательно, каждый день буду.
Двое бок о бок медленно шагали по протоптанной дороге и, минуя покосившийся забор со звездой, подошли к подъезду Марии у зеленой пятиэтажки.
Высоко над подъездной крышей по-весеннему поют желтые птицы. Прощаться совсем не хочется.
– К… Кон-стантин, мы с тобой друзья? – в голосе девочки слышалось волнение.
– … а что?
– Останься еще ненадолго.
На мгновение они встретились глазами. Мария набралась решительности, впервые приобняла Костю за пояс и склонила голову. Сердце девушки трепетало, Константин, преодолевая неловкость, осторожно положил руки на ее талию и боялся шевельнуться, чтобы не разрушить хрупкий момент. Дрожь девушки сразу же передалась парню, по коже прошлись мурашки. Они простояли несколько секунд, почти не дыша.
«Какая же ты все-таки… мягенькая,» – думал Костя по дороге домой. «Если б ты был моим братом, то я смогла бы, не стесняясь, поцеловать тебя,» – провожая его взглядом, думала девушка.
Винни Пух и все, все, все
Весь день Костя не мог думать ни о чем другом кроме нее: «Сколько раз я видел: некоторые девушки при встрече обнимают всех парней в компании, даже целуют в щеку. Это приветствие, как рукопожатие – ничего не значит. Может, то, что было между мной и Мари, тоже не имело значения? Мы ведь не часто с ней видимся, даже не целовались никогда. С чего бы вдруг что-то могло быть?»
Со смешанными мыслями мальчик готовился к отъезду.
– Костя, проверь сумку. Все взял? – напомнила мама.
– Да.
– Будем скучать по тебе, а ты хоть отдохнешь от нас.
К ним подбежал младший брат Кости, Саша, и радостно завопил:
– А я целый день буду играть в твой компьютер.
– Не дождешься, – строго сказала мама, – Костя, будь осторожен.
– Конечно, как всегда.
В комнату вошел отец.
– Сын, пойди сюда. Я знаю куда ты едешь, и что там тебя может ждать. Вот, возьми.
– Па-ап… что ты мне даешь, леденцы? – ответил Костя, немного краснея.
– Очень смешно, ага, воздушный шарик, – шепотом сказал отец, – ты взрослый, знаешь, как пользоваться. Мы с тобой о многом уже говорили, и я верю, ты научился ответственно распоряжаться собой… и не только.
– Ты чего! Нет, не возьму… мне не пригодится.
– Вспоминаю себя в твоем возрасте. Знаю – ты другой, но поверь, так мне будет спокойней.
– Хорошо, но если мама увидит, свалю все на тебя.
Отец засмеялся, обнял его и поцеловал в макушку.
– Еще вчера ты помещался в этот шкафчик…
– Неее-ет! Опять ты за свое, – беззлобно сказал Костя, закатив глаза.
Он вышел на старый не застекленный балкон и размышлял, глядя в даль: «Бывает, куда-то собираешься, но подождёшь, и „куда-то“ само придёт к тебе. И все станет на свои места, рано или поздно».
М е с с е н д ж е р:
[Костя] Я почти готов [фотография сумки].
[Мари] Большая сумка. Что там?
[Костя] Трусы, носки, кеды, бритва, фонарик, нож…
[Мари] Ага, прямо вижу тебя ночью в лесу в трусах, в кедах, с фонариком и ножом.
[Костя] Ахахахаха. О_о Вот ты какая.
[Мари] Я пошутила ¯\_ (ツ) _/¯.
Наступил вечер. Костя был в своей постели на втором ярусе. Старая двухэтажная кровать немного скрипела, за пять лет она успела стать для него тесноватой. На первом ярусе лежал брат, а мама сидела рядом и читала Саше сказку про Винни Пуха:
– Иа-Иа однажды стоял на берегу ручья и понуро смотрел в воду на свое отражение: «Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище…»
Константин взглянул на них сверху вниз, вспоминая: как мать и ему читала эту же самую книгу с картинками: особенно запомнилась иллюстрация с осликом и пустым горшком без меда.
