Семья моя странная. По происхождению. Живем на Дальнем Востоке России и поэтому вопрос национальный или происхождения у нас не стоит. Иначе придется вешаться.
Судите сами – мой папа – мордвин из семьи рабочих, имел два высших образования, мама – полячка из славного графского рода Камаровских. Из крайне обедневшей ветви. Образование у нее было среднее специальное.
И мама и папа всегда считали себя русскими.
Тесть – немец из Казахстана, по русски еле-еле говорил, а немецкий вовсе не знал. Образования у него – фазанка, всю жизнь работал сантехником. Удивительный человек. В советское время абсолютно непьющий сантехник – это что-то потрясающее. Поэтому был довольно состоятельным по тем временам человеком. Теща – еврейка. Образования имела только начальное. Всю жизнь проработала рабочей.
И теще и тесть всегда считали себя русскими.
Мы с женой получили высшее медицинское образование и всю жизнь проработали и продолжаем работать врачами.
Теперь довольно интересный вопрос – а кто мы с женой по национальности. И тем более – кто наш сын? Ответ простой – русские, потому что национальная принадлежность, по моим соображениям определяется тем, на каком языке ты думаешь.
Кто мы по происхождению? Ну не интеллигенты, точно. Рабочие? Тоже нет. И точно не из крестьян. Средний класс? По внутренним ощущениям близко, но тоже нет. Так что вопрос происхождения открыт и непонятен.
Мама моя из польского графского рода Камаровских. Очень обедневшая ветвь. Занесло их на Дальний Восток в конце Первой мировой. Почему они здесь оказались, я не очень знаю. Учитывая, что север и ДВ России всегда были местом, куда ссылали преступников, возможно прадед был польским террористом. Возможно.
Во всяком случае, оказалась семья в городе Хабаровске в 1918 году. Прадед повоевал в партизанах на севере. В краеведческом музее долго висел его именной маузер. Почему семья осталась на Дальнем Востоке после отделения Польши, честно говоря, не знаю.
Бабушка в молодости была ослепительной красавицей, но, с ее точки зрения, неудачно вышла замуж за моего деда. После рождения двух дочерей развелась и отправилась в «самостоятельное плавание».
Мама помнила себя лет с четырех. Жили они вдвоем с отцом в леспромхозе в Амурской области. Отец работал трактористом, мама моя – четырехлетняя кроха, была на хозяйстве весь световой день. Убирала, стирала, готовила. Как умела.
Мама была пацанкой, поэтому бегала по улице в драном стареньком платье, лысая (боролись с вшами), и все время дралась с мальчишками. Была настолько грозной атаманшей, что мамы сверстников запрещали своим чадам с ней дружить.
Детство закончилось в 1941 году. Но не из-за войны. Маме исполнилось 7 лет, пора было отдавать ее в школу, а кроме того бабушка вновь вышла замуж, замаячила квартира в городе Хабаровске, а с двумя детьми жилплощадь больше.
Приезд мамы для моей мамы был культурным шоком. Она, простая сельская девчушка увидела ее, и как сама мама сказала «Это была барыня в белых перчатках». Понятно, что бабушка для поездки принарядилась, но для леспромхоза это был перебор.
Так мама оказалась в родной семье. Учитывая ее вольнолюбивый характер, жилось ей несладко.
Война началась почти сразу, как только мои мама и бабушка добрались до Хабаровска. Поэтому получение новой жилплощади отложилось надолго. Мама была очень своенравной девочкой, хулиганила, поэтому если не убегала на улицу, почти все время проводила в углу.
Бабушка вовремя сориентировалась и вышла замуж за старшину, служившего при продовольственном складе Красной армии. Поэтому серьезного голода мама моя во время войны не испытывала. Кроме того, ее родной отец служил в Забайкайле, в части, которая формально воевала на Западном фронте, и поэтому числился фронтовиком. Детей фронтовиков сытно и обильно кормили в школьных столовых.
Школу мама закончила семилетнюю (были в то время такие), потом отчим практически погнал ее работать. Устроилась она секретарем в геофизическую экспедицию, где практически сразу и познакомилась с моим отцом. Свадьбу они сыграли быстро. Родились с разницей в четыре года сначала мой брат, потом я.
У мамы был тяжелый властный характер. Она не терпела неповиновения, старалась управлять всем в семье и все держать под контролем. Например, она запрещала закрывать нам дверь в комнату «а вдруг ты там чем-нибудь не тем занимаешься?». Все время интересовалась личными делами, пыталась влиять.
Одновременно с этим преданно и беззаветно любила отца и нас с братом. Никогда она не говорила или не думала, как многие женщины – мой придурок, мой козел. Много советов она дала нашим с братом женам, которые их восприняли и воплотили в жизнь.
– Всегда делай вид что ты чуть-чуть глупее мужа
– Никогда не противоречь мужу в присутствии детей
– Слово отца должно быть законом для тебя и ребенка, даже если отец не прав. Наступит время, когда нужно будет чтобы ребенок, безусловно, посчитал отца высочайшим авторитетом.
И она была права. Все работает.
В 20 лет я ушел из дома. Женился. Конечно по любви, но очень важным в этом решении было желание вырваться из под гнета матери. Поэтому пошел примаком в семью тещи.
Перестала морально давить меня мама только когда мне исполнилось 40 лет. На брата давала до конца своей жизни. Может потому что я жил за 350 км от мамы, а брат в одном с ней городе.
Прабабушка и бабушка были долгожительницами, когда счет годам перевалил за 90, и та и другая впали в тяжелую деменцию, прабабушка и вовсе забыла русский язык и стала говорить по польски, бабушка стала безумна, поэтому мама очень боялась повторить их судьбу.
Однажды, когда она была дома у нее случился повторный инсульт, она впала в кому, и через две недели, не приходя в сознание, умерла. Утешает только то, что она не дожила до маразма, и до комы была в трезвом уме и здравой памяти.
