Мы были самой обычной семьей. У нас была интересная, хорошо оплачиваемая работа, широкий круг общения и множество интересов – от спорта до культуры. По пятницам мы ели заказанную из ресторана еду и смотрели передачу «Кумир», засыпая на диване перед телевизором еще до того, как будет выбран победитель. По субботам мы обедали в ресторанчике в городе или в каком-нибудь торговом центре. Мы смотрели гандбол или ходили в кино, общались с друзьями, сидя за бутылочкой вина. Ночью мы засыпали, тесно прижавшись друг к другу. Воскресенье проводили в лесу или музее, вели долгие разговоры по телефону с родителями или сидели на диване, каждый со своей книжкой. Воскресные вечера мы нередко завершали, сидя с компьютерами, бумагами и папками прямо в кровати, чтобы подготовиться к грядущей рабочей неделе. По понедельникам моя жена ходила на йогу, а по четвергам я играл в хоккей с мячом. У нас была ипотека, которую мы честно выплачивали. Мы сортировали мусор, включали поворотники и соблюдали допустимую скорость, всегда вовремя сдавали книги в библиотеку.
В этом году отпуск у нас был поздний – с начала июля до середины августа. После нескольких прекрасных летних отпусков в Италии мы решили отправляться в заграничные путешествия зимой, а летом отдыхать дома, совершая небольшие поездки по побережью, чтобы навестить родственников и друзей. На этот раз мы к тому же сняли дачу в Орусте.
Почти все лето Стелла проработала в «H & M». Она копила деньги на поездку в Азию, которую намеревалась совершить зимой. Я все еще надеюсь, что она туда поедет.
Можно сказать, что в то лето мы с Ульрикой снова открыли для себя друг друга. Это звучит банально, почти нелепо – трудно поверить, что можно снова влюбиться в собственную жену после двадцати лет совместной жизни. Словно этот период, пока в доме рос ребенок, был всего лишь кратким этапом в нашей истории любви. Словно именно этого лета мы все время ждали. Во всяком случае, ощущение было именно такое.
Дети занимают все твое время. Сначала они груднички, и ты ждешь, когда они станут самостоятельными, – боишься, что они поперхнутся или разобьют себе нос, потом начинается садик, и ты постоянно волнуешься, когда их нет рядом, что они упадут с качелей или посещение врача выявит отклонения в развитии. Затем начинается школа, и ты беспокоишься, что их будут дразнить или у них не будет друзей, – уроки, катание на лошади, гандбол, пижамные вечеринки. Потом идут старшие классы, приятели, поздние посиделки, конфликты, вызовы в школу и поездки на такси. Ты переживаешь по поводу алкоголя и наркотиков – как бы они не попали в плохую компанию. Подростковые годы проносятся, как мыльная опера, со скоростью сто девяносто километров в час. И внезапно ты осознаёшь, что ребенок стал взрослым, – и думаешь, что теперь можно перестать волноваться.
Этим летом мы почти не переживали за Стеллу. Никогда еще отношения в нашей семье не были такими гармоничными. Но потом все разом изменилось.
В пятницу в конце лета Стелле исполнялось девятнадцать лет, и я забронировал столик в нашем любимом ресторане. Италия и итальянская еда нам всегда нравились, а неподалеку от нас есть чудесная маленькая траттория, где подают совершенно божественную пасту и пиццу. Я предвкушал спокойный уютный вечер с семьей.
– Una tavola per tre[1], – сказал я официантке с глазами серны и жемчужиной в носу. – Адам Сандель. Я заказывал столик на восемь часов.
Она опасливо огляделась.
– Минуточку! – проговорила она и убежала куда-то в глубину переполненного зала.
Ульрика и Стелла обернулись ко мне, пока официантка объяснялась с коллегами, жестикулируя и хмурясь.
Выяснилось, что человек, принимавший нашу заявку, случайно записал ее на страницу четверга.
