– Можем давать в эфир или нет?
– Да, режиссер вроде показал, что все о'кей. Как-никак, девочка пропала, а то исчезновением старушек уже замучили.
– Лола, слышишь, даем звонок в студию! – прозвучало в наушнике. – Аверана, юг Италии, три дня назад исчезла девочка, четырнадцать лет, вышла из дома в два часа дня и не вернулась. Говорить будет мать.
Ведущая немного напряглась: опять что-то непредвиденное. Но ведь в этом и заключался интерес к программе, которая шла в прямом эфире.
– К нам поступил звонок из Авераны, – тут же вступила Лола, – три дня назад Беатрича, четырнадцать лет, вышла из дома, чтобы пойти на море со своей двоюродной сестрой Сабриной. Как выяснилось, у Сабрины она так и не появилась, и больше ее никто не видел. Мама Беатричи звонит нам и хочет сделать заявление.
– Очень прошу помочь в поиске моей дочери… бесспорно, полиция делает все возможное… – Было ясно, что говорившая женщина волновалась ужасно, казалось, что ей не хватало сил закончить предложение, и на последних словах она переходила на шепот и останавливалась. – Но умоляю вас, если кто-то видел мою дочь… или слышал, как дети говорят о Беа, может, она собиралась куда-нибудь с друзьями… очень прошу, отзовитесь, для нас важно все. Обращаюсь в первую очередь к жителям Авераны и окрестностей… – Она слабо кашлянула и затихла окончательно.
– Вы могли бы прислать нам фото вашей дочери? В конце программы мы покажем ее в эфире. Сейчас с вами свяжутся и дадут наш электронный адрес, – автоматом выпалила Лола фразу, которую повторяла выпуск за выпуском.
– Але, але! Я двоюродная сестра Беа, – в студию ворвался молодой и чуть испуганный голос. – Мы искали ее на пляже, мы объехали весь поселок, но это же мистика какая-то! Ее нигде нет, сегодня уже четвертый день! Очень надеемся, что отзовется кто-нибудь, кто ее видел.
– Итак, ждем фотографию Беатричи, и думаю, что наша программа займется этим делом.
Лола слышала в наушник, как режиссер дает команду переходить к следующему эпизоду, и перевернула страницу своего блокнота.
– Ну что, ничего хоть девчушка, а то все страшненькие какие-то пропадают, – прошептал оператор помощнику режиссера – тот уже рассматривал фотографию Беатричи.
На них смотрела девочка с серыми глазами, с прямыми высветленными волосами и яркими, нелепо накрашенными губами, которые совсем не вязались с подростковой внешностью.
– Даем фото, – сделал отмашку режиссер.
– Просим внимательно всмотреться в это лицо, и всех, кто видел девочку в течение последних трех дней, позвонить в студию, – проговорила Лола заученный текст и, попрощавшись со зрителями, еще раз напомнила, что их программа берет на себя расследование исчезновения Беатричи.
Передача «Их кто-нибудь видел?» занималась исчезновениями людей. Как правило, это были уголовные дела, просто так никто не испарялся. Любовниц и жен убивали мужья, прятали труп и делали вид, что понятия не имеют, где они могут находиться, детей крали с целью выкупа. Только с пожилыми людьми чаще всего происходили настоящие несчастные случаи.
– Личико ничего, но эти красные губы… как бы на них не польстился педофил какой-нибудь, – обратился к уже входящей в гримерку Лоле тот же оператор.
– Не знаю, – ответила она, скорее чтобы отвязаться, но, увидев приближающегося режиссера, все-таки остановилась.
– Чует мое сердце, что с исчезновением этой девочки у нас будет много работы.
– Прямо так вот и чует? – чуть насмешливо ответила Лола, уже стоя в дверях и всем своим видом показывая, что эфир ее утомил и все серьезное лучше перенести на завтра. Как действовать в таких случаях, она прекрасно знала – надо срочно ехать в Аверану и разбираться на месте, и что это в ее интересах, ей тоже было известно. В инструкциях она не нуждалась. Режиссеру просто хотелось поболтать после сложного эфира, а может, и выпить, но ей было плевать. Прошли те времена, когда она завоевывала место под итальянским солнцем и изо всех сил старалась не обидеть и даже угодить, работая как конь. После очередного трудового дня она послушно тащилась вместе с рабочей группой в бар, чтобы держаться в команде и быть на одной волне со всеми.
– Я думаю, эта аверанская Лолита еще наведет шороху, наконец-то что-то стоящее светит, – все не унимался режиссер.
– Какая Лолита, ее же Беатрича зовут, – встрял оператор.
– Долго объяснять, – отмахнулся режиссер, уверенный, что уж Лола-то должна понять отсылку и оценить его начитанность.
Ей совсем не хотелось вступать в дискуссию о Набокове, и, аккуратно оттеснив их обоих, она закрыла дверь гримерки.
Лола, достаточно известная в своих кругах журналистка русского происхождения, что само по себе уже просто невероятно в Италии, вот уже три года как работала на одном из телевизионных каналов, который принадлежал Берлускони. Несмотря на то что здесь любили поговорить о равенстве и демократии, выбиться на такой уровень иностранке или, как их здесь называли, «extracomunitariо» (то есть «неместному» или, проще говоря, «гастарбайтеру») было практически невозможно. Конечно, есть такое понятие, как Удача, но эта капризная барышня отвернется от тебя, если нет умения и твердости характера.
В десять лет Олю (здесь все называли ее Ола или Лола, легче в произношении, ведь в итальянском языке нет буквы «я» и итальянцам непросто ее произнести) привезли в Италию. Притащила ее туда «мамашка» (как в шутку называла она свою маму), которую во времена нашей перестройки пригласили работать в Брешию, индустриальный город на севере «сапога». Оставив ненадолго Олю в «колонии», родительница бросилась искать квартиру и устраиваться на новом месте. Колония на самом деле представляла собой пионерский лагерь в лучших традициях, с чистенькими домиками прямо на берегу моря, монашками в роли пионервожатых и молитвами вместо утренней и вечерней линеек. Монашки были молодые и веселые, еда вкусная, и Оля в свои десять лет очень быстро начала болтать по-итальянски. Она была общительной от природы, и опасения, что ей будет одиноко и неуютно одной среди итальянских детей, совершенно не оправдались. Так же быстро, как выучила язык, она привыкла и к средиземноморской кухне и предпочла макаронам по-флотски большие сковородки толстой пасты, которую монашки делали своими руками, с соусом из ракушек и морских гадов.
Ее светлые волосы, выгоревшие на ярком солнце, желтым одуванчиком горели среди черных головок других детей, а золотистый загар сильно выделял ее среди коричнево-смуглых обитателей колонии. Большинство относилось к ней с доброжелательным любопытством, а со многими она легко подружилась, как может подружиться только десятилетний ребенок.
