После выхода в свет первой книги в индивидуальном авторстве (Дженюк С. Л. Очерки круизной океанологии. СПб.: «Реноме», 2013) я думал, что сочинение второй потребует не меньше времени, то есть около полувека взрослой жизни. Но материал стал набираться намного быстрее. Для начала заурядная поездка на научную конференцию в Архангельск побудила написать «Поморские заметки», которые хорошо вписались бы в первую книгу, но не оправдали бы ее переиздания (дальше по ходу дела я буду кратко ссылаться на нее как на «Очерки…», в случае надобности указывая страницы).
Исключительным событием в моем читательском опыте стало знакомство со вторым томом дневников Сергея Ивановича Вавилова, где раскрывается последнее, самое важное десятилетие его жизни. Я попытался осмыслить эту книгу в контексте других примеров из истории науки и собственного скромного понимания предмета. Получилось что-то вроде комментария под названием «Эта не менее странная жизнь», перекликающегося с известной повестью Даниила Гранина. Здесь нет заявки на создание биографии ученого (я даже не читал первый том дневников и сборник воспоминаний о Вавилове 1991 года), так что Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова может спать спокойно. Но если читатель разделит или хотя бы поймет отношение автора к этой теме, работа была проделана не зря.
Такой жанр свободных размышлений показался интересным, и я написал еще несколько больших и малых очерков под общим заголовком «Последствия беспорядочного чтения» (так можно было бы озаглавить и всю книгу, это примерно три четверти ее содержания). Один из них, о Чижевском и Циолковском, сильно разросся и стал претендовать на самостоятельное место в книге, но я предпочел объединить этих деятелей с разными другими авторами и персонажами историко-мемуарной литературы. Очерк «Биографы и биографии братьев Вавиловых» близок к первому разделу книги, но в наше время интерес к Николаю Вавилову намного выше и мне показалось правильным отвести данному очерку самостоятельное место.
«Историю для „чайников“» можно было бы присоединить к предыдущему разделу, здесь тоже собраны сюжеты, возникшие на основе впечатлений от прочитанного, и при желании их набралось бы на отдельную большую книгу. Но после трех-четырех примеров это уже вынуждает к повторам.
Мое читательское прошлое намного богаче реально прожитого, и комментарии к чужим трудам даются легче, чем собственные воспоминания. Мемуарная часть книги начинается публикацией рукописи из семейного архива с моими дополнениями под общим заголовком «Из другого времени». Первоначально рукопись была передана в мемуарную библиотеку Солженицына (читатель сможет сам решить, справедлив ли мой скептицизм в отношении этого учреждения). По правилам формирования авторского сборника следовало бы поместить эти воспоминания в конце – как приложение. Но при этом получилось бы, что книга, в остальном не очень серьезная, заканчивалась бы трагическим сюжетом, где ирония если и уместна, то разве что по отношению к некоторым людям и обстоятельствам нашего времени. Поэтому я поместил этот раздел в середине книги, а читатель должен иметь в виду, что здесь будет не только другое время, но и другая жизнь, и другое к ней отношение.
Свою мемуарную линию я провел через три города, на которые суммарно пришлись почти все мои теперешние 70 лет. Львов и Мурманск – особые точки на карте, чем-то интересные сами по себе. О Петербурге и без меня написано много, но это тема неисчерпаемая, и думаю, что в некоторых деталях мне удалось ее дополнить.
В остальном, как и в первой книге, я ограничиваюсь мемуарными фрагментами, об одном из которых было сказано в самом начале. Я позволил себе перепечатать «Черноземные заметки» («Очерки…», с. 301–315), дополнив их несколькими иллюстрациями и примечаниями. К ним присоединились «Поморские заметки» и воспоминания о давней поездке на беломорскую биостанцию под общим заголовком «Опыты научного туризма». Многие авторы, включая самых уважаемых, злоупотребляют повторной публикацией своих старых произведений, разбавляя их новыми (часто в очень небольшой пропорции) и давая книге новое название. В моем случае повторяются «Черноземные заметки», но это составляет всего лишь около 5 % книги, так что, надеюсь, покупатели не потребуют деньги обратно.
Мемуарную часть естественным образом завершает эссе «На возрастной дистанции» с некоторыми претензиями на научный анализ. Эта тема по понятным причинам интересует меня больше других, но сильно углубляться в нее не стоит. Календарное долголетие всем понятно и так, а обсуждение наполнения, смысла и итогов жизни лучше перенести на другие площадки.
Небольшой пасквиль «Sic transit gloria mundi» – не столько о деятеле науки, который дал к этому информационный повод, сколько о месте науки в общественном сознании в наши дни. На эту тему можно было бы высказаться подробнее, но мне не хватает личной заинтересованности (не предвидится такой gloria mundi, за которую стоило бы переживать).
Не отношу себя к юмористам и разделяю позицию одного из классиков, который считал: «зачем придумывать, если в жизни и так все смешно». Как раз у него в конечном счете это получилось совсем не так. Мне повезло больше, причем почему-то именно теперь по ходу событий возникает все больше анекдотических сюжетов и ассоциаций. Некоторые из них объединены в пополняемом разделе «Анекдоты в развитии». И наконец, то, что не уложилось в структуру книги, но заслуживает внимания, попало в раздел, тоже пополняемый, «Непристроенные мысли и сюжеты».
Поиск заголовка для этой книги, так же как и для предыдущей, оказался трудным. Самый подходящий, «Плоды раздумья», уже перехвачен Козьмой Прутковым. Перебрав несколько вариантов, я вспомнил строку из стихотворения Плещеева, революционный пафос которого теперь не актуален. «Выцветшее знамя» не обязательно понимать как попытку дискредитации мировой, отечественной или региональной науки. Имеется в виду знамя, под которым автор почти полвека то ли прошагал в непонятном направлении, то ли укрывался в его тени, – за столько времени могло и выцвести.
В общем, книгу составили преимущественно легковесные эпизоды и размышления, которые только и могут получиться у автора, который на своем жизненном пути ни с кем не воевал, не был ни жертвой, ни даже свидетелем сколько-нибудь серьезных стихийных бедствий и преступлений, никого не спасал и сам не был спасаем, ни разу не ложился в больницу (судя по фильму «Ночные сестры» – много потерял) и вообще обошелся без сколько-нибудь ярких событий, чего желает и своим читателям.
