– Ух ты ж! – Катя всплеснула руками, увидев потрепанную подругу, с фиолетовым синяком под левым глазом – Они опять кухонный бокс с твоим не вольным участием устроили?
Ктерина Мышкина, рыжая, кудрявая, не в меру эмоциональная девушка семнадцати лет, и по совместительству лучшая подруга Алёны, метала молнии. Её маленький, вздернутый, всегда розоватый носик, краснел всё больше, при детальном рассмотрении всклоченной подруги.
– Ты рассказала Марине Степановне? – зная ответ Катерина поджала губы – Ты должна ей рассказать. Она найдёт на них управу! – видя, что расстроенная Алёна не хочет разговаривать, смягчилась. Села на соседний стул. После минутного молчания продолжила – И что это за родители такие? – обращаясь скорее к себе, чем к подруге спросила девушка.
– Привет! – добродушно улыбаясь поздоровалась подошедшая Гульнара. Густые черные волосы, девушка заплела в косу и опоясала ею голову. Девушка любила экспериментировать со своей прической. И еще она часто возилась с волосами Алены, от которых была в восторге. Если б ее родители не были столь консервативны, Гульнара перекрасила бы свои волосы в золотистый, как у подруги. Татарка по рождению, по имени и по внешности, она была скромная, добродушная и отзывчивая.
Заметив состояние Алёны, Гульнара не стала докучать со своим сочувствием. Вытащила косметичку и расчёску, протянула их Алёне, когда та взяла, постаралась отвлечь её.
– Я сегодня после занятий в библиотеку иду. Кто со мной? – наткнувшись на укоризненный взгляд Кати, нырнула с головой в рюкзак и усердно принялась что-то искать – Яблоки папа с дачи привез вчера. Будите?
Алёна не ела со вчерашнего обеда. Именно тогда мать, будучи изрядно «под шафе», начала скандалить с сильно выпившим отцом. Девушка ушла на улицу и гуляла до самой ночи. Если б было лето, она и ночевала бы там – не впервой, вот только на носу новый год и на дворе минус тридцать. Хотя Алена никогда не боялась холода, все же спать зимой на лавочке девушка не рискнула.
Зашла осторожно. Прислушалась. Родители в комнате занимались пьяным, примиряющим сексом. Алёна закатила глаза и устало вздохнула, ее родители стали как животные, ничего не стесняются. Как вообще, в их то состоянии, могут возникать такого рода желания или даже волнения?
Она прибралась на кухне и сделала уроки. Еды в холодильнике не оказалось совсем никакой, да и есть особо не хотелось, чтобы не шуметь. Спать девушка легла на кухонном диване, прямо в школьной футболке. Зайти в комнату за ночнушкой не решилась. Спят и слава богу. Лишь бы не проснулись до тех пор, пока она утром не уйдёт в школу.
Но утром тихо уйти не получилось. Отец проснулся в дурном настроении – закончилась выпивка и ему нечем было снять похмелье. Алёна, как есть, не расчесанная, не умытая, в мятой футболке и чёрных джинсах засобиралась в школу.
Одиннадцатый класс закончится, и девушка планировала уехать в Сочи. Поступит в институт, благо на успеваемость она не жаловалась, найдёт работу. Уж аниматором точно устроится. Не по возрасту рослая, крепкая, но по женственному фигуристая, она приковывала взгляды. Её жизнелюбие, энергия и доброта, отразились на лице душевной красотой. Темно синие большие глаза, с густыми, черными, словно наращенными ресницами, прямой маленький носик, тонкие, но ярко малиновые от природы губы и никогда практически негаснущая улыбка, всегда притягивали к ней людей. А из-за густющих, непослушных волос, цвета красного золота, все её звали "Солнечной девочкой"… Все, кроме родителей.
В это утро отец хотел заставить дочь сходить за выпивкой. Алёна не умела ни врать, ни претворяться, поэтому ответила честно, что не пойдёт.
– Пап, у меня времени нет. И денег тоже нет. Я в школу опоздаю.
Владимир Максимович был из тех людей, которые считают, что школа – это пустая трата времени и семейного бюджета. Колотить дочь руками он не стал, боялся. Помнил, как год назад, сломал об Алену руку. Поэтому, взяв первое, что попалось под руку, ею оказалась пустая бутылка из-под пива, запустил ею в уходящую девушку.
Почувствовав движение за спиной, Алёна резко развернулась, думала сдержать удар, а вместо этого сдержала глазом пустую бутылку от пива.
Боль накрыла приступом дурноты, но так как девушка ничего не ела, смогла сдержаться. Быстро развернулась и выскочила за дверь.
С ранних лет все, кто её знал замечали за ней такую особенность, как быстрое заживление. Любые ссадины, порезы и синяки, как говорила мама, заживали на ней, как на "собаке". Этим часто пользовались родители, когда усердствовали с наказаниями.
Пока Алёна шла до школы, синяк потихоньку потухал, но, судя по недоброму взгляду Кати и сочувствующей улыбке Гульнары, до конца не зажил.
Алёна осторожно взяла протянутые яблоки и благодарно улыбнулась подруге.
– Если ты не скажешь Марине Степановне, это сделаю я – всё не унималась Катя – Нафига она нужна если не может приструнить твоих алкоголиков – родителей? – зная, что перегибает палку, последние слова пробубнила себе под нос.
Алёна поджала губы. Хотела что-то сказать в защиту этих самых "алкоголиков", но, не придумав ничего существенного в их оправдание, отвернулась к Гульнаре.
– В кинотеатре щас "Красавицу и чудовище" крутят – как бы невзначай обронила та – Можем завтра сходить. Я заплачу.
Катя закатила глаза.
– Вы невыносимы! Как Марина Степановна сможет тебе помочь если ты сопротивляешься? Ты должна ей всё рассказать – повторилась подруга – Она выслушает и поможет пригрозить им лишением родительских прав?
Алёна начинала раздражаться. Кто поможет? Марина Степановна? Эта, везде сующая свой длинный нос женщина, принадлежит к тому типу людей, которые видимостью "заботы" помогают только себе. А так, как та была дальней родственницей Кати, вслух только громко крикнула: "Отстань!". Хлопнула учебником по парте и демонстративно отодвинулась ближе к Гульнаре, та хотя бы не лезла со своими советами и с пониманием смотрела на подругу.
Все знали, как "помогает" Марина Степановна. Алёна ненавидела занятия с ней. Это были тридцать минут морального давления и поливания грязью её родителей. Алёна и сама знала какие они. Да, не самые добрые, заботливые, любящие, но это её родители. А Марина Степановна считала себя всегда и во всём правой. У неё было только два мнения: её и её правильное. Своих подопечных называла не иначе как неблагополучные дети и их псевдо-родители. То, о чём говорили и обсуждали на её занятиях, она считала своим долгом ознакомить всех друзей, коллег и знакомых. А так как Алексеевск – городишка периферийный, здесь каждый, всё и обо всех знает.
Так же, все знали и Алёнкиных родителей.
