Варвара
– Ты с ума сошла, Варь?! – в кабинет влетает учительница математики, с которой я успела сблизиться больше всех с тех пор, как устроилась на работу в эту школу.
– Что такое? – непонимающе смотрю на нее, откладывая в сторону очередную тетрадку.
В голове мысленно перебираю все, что сегодня делала, и понятия не имею, в чем могла провиниться?
– Ты зачем отца Абрамова в школу вызвала? – Аня смотрит на меня как-то странно, мне кажется, она боится. – Ты хоть знаешь, кто он? – вскидывает руки.
– Знаю, – спокойно отвечаю. Не съест же он меня, в конце концов! – Но я не могу этого так оставить. Поведение Никиты переходит все границы. Девочки от него плачут. И я, как педагог…
– Варя, отменяй! – повышает на меня голос подруга. – Отменяй, пока не поздно! Я тебя уверяю, что ничего хорошего из этого не выйдет – самой достанется и школу потопишь!
Да, чего она так всполошилось то?
– Ань, это моя обязанность, как учителя воспитывать и контролировать их личностное развитие. И твоя, кстати, тоже! Если родители упускают ребенка, то мы должны принимать меры.
Договорить не успеваю. Дверь распахивается, и незнакомый мужчина входит в кабинет. Уверенный в себе. Очень крупный. И взгляд этот… подчиняющий, что ли? Смотрит на нас с таким видом, точно это он здесь хозяин. Пуп земли, не иначе.
Два крепких парня в черных костюмах остаются в дверях позади него.
– Блин! – еле слышно выдает подруга.
Теперь понимаю – Абрамов. У меня и у самой почему-то перехватывает дыхание, когда смотрю на него.
Инстинктивно вскакиваю со стула. Сглатываю противный комок, внезапно собравшийся в горле. А вся моя уверенность куда-то пропадает. Исчезает, будто ее и не было.
Натягиваю ниже плотную юбку-карандаш. Точно стремлюсь максимально закрыться. А от такого хочется закрыться.
– Варвара Владимировна кто? – его голос жесткий. Властный, с легкой хрипотцой, от которой мгновенно подгибаются ноги.
– … я, – неуверенно отвечаю.
Кажется, Аня была права…
Мужчина бросает на нее предупреждающий взгляд и дергает головой на дверь, мол, вон пошла!
Анька как-то бочком, по стеночке, пробирается в сторону двери, а напоследок бросает на меня сочувствующий взгляд.
Пытаясь унять волнение, впиваюсь ногтями в ладони. Это немного отрезвляет, и я выдыхаю. Правда, чуть громче, чем следовало.
А как тут по-другому, если этот смотрит так, будто я у него на приеме, а не наоборот?
– Ну, Варвара… Владимировна, – мужчина оценивающе оглядывает меня с ног до головы.
От его цепкого взгляда бросает в жар.
Он не просто смотрит.
Касается.
И я чувствую эти прикосновения кожей. Взмокшей почему-то даже в самых неожиданных местах.
– Зачем вызывала?
Движения Абрамова уверенные и четкие. В отличие от моих. Мужчина по-хозяйски облокачивается о ближайшую к учительскому столу парту. И я на секунду задумываюсь, что такой огромный и мощный, он бы мог запросто раздавить ученический стул.
Да, права была Аня, это точно.
Дура я.
Сумасшедшая.
Нужно было сначала хоть немного больше узнать об отце Никиты прежде, чем на ковер вызывать. Понимала ведь, что человек непростой. Но вот что от одного лишь его присутствия тело будет сковывать – и понятия не имела.
Зачем-то всматриваюсь ему прямо в глаза.
Это оказывается ошибкой.
Мне не нравится, как он смотрит. Пристально. Взгляд не отводит вообще.
Ну, ничего. Ничего. Сейчас расскажу ему про сына, и все закончится. Только духом нужно собраться.
– Да ты садись, – усмехается.
И я почему-то исполняю. Как по команде. Возвращаюсь на стул по его указке. Точно зверек в цирке.
– В общем, ваш сын, Никита, – выпаливаю быстро, лишь бы скорее вывалить на мужчину всю информацию и распрощаться. Навсегда, надеюсь, – на переменах он девочек трогает… за грудь.
На последнем слове мои щеки рдеют. Сложно говорить о таком, когда собеседник… красивый и наглый.
– Я понимаю, ему четырнадцать, переходный период, для подростков нормально интересоваться противоположным полом, – голос срывается, и я на скорую руку перевожу дыхание, чтобы успеть сказать все, пока окончательно не задохнулась. – Но должны быть какие-то границы и… нормы приличий. Вам с сыном нужно провести беседу. Рассказать о личном пространстве.
– И за этим ты меня сюда дернула? – лицо мужчины становится недовольным. – Ну, подумаешь, сиськи помял!
– Что? – меня почему-то трогают его слова. Откуда ни возьмись, появляется уверенность. – «Подумаешь?!». Вы разве не понимаете, что это дети? Они… – от возмущения у меня разве что пар из ушей не идет.
– Тебя, я смотрю, давно не трахали, учительница? – нахально заявляет папа Никиты.
– Что? – теряю дар речи. Мне же послышалось? Или он реально произнес это вслух?
– Не трахали, говорю?! Раз на такие мелочи внимание обращаешь, – подтверждает мои худшие опасения. Нахал еще и хам. Не удивительно, что его сын так общается с девочками – пример перед глазами. – Или ты в свои двадцать два еще целка? Какие на тебе трусики? Наверное, красные?! Хотя, плевать. Лучше вообще без них.
Щеки заливает багрянцем. Наверное, стоит не обращать внимание на откровенно неприличное поведение, но я все же не выдерживаю:
– Это уже переходит все границы! – вновь вскакиваю на ноги.
Это защитная реакция. Не знаю, куда себя деть.
Если честно, хочу заплакать. Я ведь хотела, как лучше. Для Никиты. Он хороший мальчик, вот только…
– И губы. Такие… – точно задумывается. – Я бы нашел им применение.
Мне кажется, будто он не просто смотрит, а уже проводит пальцами по моим губам.
Абрамов тоже поднимается на ноги и за какой-то шаг преодолевает расстояние между нами.
Подходит близко.
Гораздо ближе, чем позволяет уровень нашего знакомства.
Гораздо ближе, чем я могла бы вытерпеть.
Мужчина буквально загоняет меня в угол. И я чувствую себя его трусливой добычей. Сжавшейся перед нападением хищника.
Ощущаю его тепло. Горячее и порочное.
По телу скользит колючее напряжение, и нутро сжимается, точно в предвкушении. Кожа горит и покалывает.
Сердце звучит так сильно, что его мощные удары чувствуются в горле. Тук. Тук. Каждый отдается.
– Я так понимаю, что разговор с вами бесполезен, – хочу сохранять спокойствие после всех его слов, не узнаю свой голос. Он понижается на каждом слове, и мне то и дело требуется глоток воздуха. – И раз вы не собираетесь решать его проблемы, то зачем вообще пришли? Чего хотите?
– Тебя, – короткий ответ будто прошибает насмерть. – Прямо сейчас.
