Я гостил у бабушки в небольшом сибирском поселке уже второе лето подряд. Мама с папой работали каждый день допоздна, и не хотели оставлять меня одного в душной московской квартире. А у бабушки, как ни крути, я «всегда был под присмотром, накормлен и гулял на свежем воздухе» ― так оправдывала мама мою летнюю ссылку в глухую деревню, где даже не было нормального интернета.
Я бы и сам считал эту поездку мучением, если бы не одна случайная встреча, которая изменила меня навсегда.
В первые дни каникул я целыми сутками смотрел телевизор, читал мамины детские книги из бабушкиной библиотеки, изредка выходил во двор погонять куриц в курятнике или подразнить старенького Оскара. Он сидел на цепи и никак не мог простить моей свободы передвижения, и что я мог легко отобрать у него палку, которую он так любил погрызть на досуге. Он злился, рычал на меня, но покорно ждал, когда я верну обратно его трофей. Палка мне быстро надоедала, поэтому ожидание Оскара всегда длилось не долго.
Вскоре я познакомился с соседом Максом и его братом Димой. Мы стали вместе гулять на улице, гоняли мяч на площадке, катались по очереди на велосипеде Димы или ходили играть на пустырь, где стояли пара заброшенных домиков. Один из домов сгорел несколько лет назад, на земле от него остался только фундамент и стена. От второго дома сохранились стены и пристроенная баня. Мы несколько раз пытались проникнуть в нее, но на двери висел небольшой замок, ключ от которого искали вокруг, да так и не нашли.
Однажды мы собрались на пустыре раньше обычного, Макс сказал, что у него есть для нас сюрприз. Втроем мы осторожно пробрались к бане и легли в канаву под небольшим раскидистым кустом смородины.
– Смотрите, кого я тут нашел, ― Макс ткнул пальцем в идущую по тропинке девочку лет одиннадцати, нашу ровесницу, ― это Женька Балашова с Сиреневой, так и думал, что она ведьма. Приходит сюда каждый день, сидит в бане, ни с кем не разговаривает. Вот что она там делает?
– Не видел ее раньше никогда, ― я внимательно вглядывался в хрупкую фигурку. Самая обычная из всех девчонок, сутулая немного, капюшон на голове, одета в темное. Но что-то в ней было не так…
– Она там точно колдует, Ванька видел, как из бани дым идет по вечерам. Духов, наверное, вызывает, ― добавил Дима, не сводя взгляд с девчонки.
Женька Балашова скинула с головы капюшон, и я тут же увидел огромный розовый шрам, тянущийся от левого виска через весь лоб к правому уху. Женька открыла замок ключом, осторожно вошла в баню, прикрыв за собой дверь. Позади нас, на дереве, гулко каркнула ворона. От волнения у меня перехватило дыхание, и учащенно забилось сердце. Никогда бы не подумал, что испугаюсь какой-то девчонки со шрамом.
– Идем за ней? ― предложил Дима, но Макс его остановил.
– Не время, я хочу без нее зайти. Надо посмотреть, что она там прячет. Лёш, ты с нами?
Я растерялся, но не хотел показаться новым друзьям трусом:
– Конечно, только дождемся, когда она уйдет.
Мы просидели в засаде около часа, но Женька так и не вышла. У Димы затекла нога, а я проголодался так, что готов был накинуться на росший перед лицом смородиновый куст, съесть с него все зеленые ягоды, а потом ветки, листья и докопался бы до корней, чтобы наконец-то наесться. Макс, увидев наши обреченные лица, предложил перенести вторжение в баню на следующий день, и отпустил домой. Сам же остался ждать Женьку: все хотел вычислить куда она прячет ключ от замка.
***
Всю ночь я ворочался с боку на бок, не мог уснуть. Перед глазами появлялись то Женькин шрам через весь лоб, то ее сутулая фигурка в темном. Я начал представлять, как она прячет в бане магические книги, волшебные палочки, плащи-невидимки и разных диковинных чудовищ. Мне совершенно расхотелось идти туда завтра с ребятами. Утром я соврал Максу, что заболел.
Бабушка заботливо отпаивала меня малиновым чаем, и я весь день провалялся в кровати, притворяясь больным. На самом же деле я придумывал, как убедить Макса не ходить в баню. Рисовал в воображении страшные картинки нашего вторжения, а Женьку так и вовсе наделил самыми жуткими качествами, которые только смог придумать. Я решил, что шрам на ее лбу ― это особая метка, и всех, кто его увидит ждут неприятности. Поэтому-то она и ходит в капюшоне, скрывает кто на самом деле такая. Нужно успеть предупредить ребят: ни в коем случае нельзя заходить в эту дурацкую баню! Зачем она им сдалась вообще?
На следующий день я будто бы «выздоровел», хотелось скорее увидеть ребят и предупредить их об опасности. Но бабушка, прежде чем разрешить мне праздные прогулки во дворе, отправила меня в магазин за хлебом и молоком. Вручила деньги и пакет для продуктов, разрешила купить на сдачу все, что захочу.
На улице, несмотря на утро, уже пекло солнце. Я решил, что после магазина сразу пойду к Максу, позову их с братом играть в футбол и расскажу все, что думаю о Балашовой. Сидеть дома в такой ситуации и притворяться больным ― непростительная ошибка. Настроение сразу улучшилось, и я захотел купить себе и друзьям мороженое на сдачу. Осталось только выбрать какое.
– Молоко и хлеб, пожалуйста, ― сказал я продавщице, ― а на сдачу три…
Я не успел договорить про мороженое, как дверь магазина распахнулась, и на пороге возникла Женька Балашова. На ней все так же была темно-серая толстовка, несмотря на жару, а на голове накинут капюшон. Тот самый шрам, не дававший мне уснуть прошлой ночью, скрывался под длинной челкой, свисающей почти до подбородка. Из-под капюшона виднелась только половина ее лица. Она посмотрела на меня своими ярко-зелеными глазами так, словно решила просверлить во мне дырку насквозь. Я вздрогнул от этой неожиданной встречи и от страха забыл про мороженое, схватил с прилавка пакет с продуктами и выбежал на улицу, слегка задев плечом Женькину кофту.
