Михаил убрал пылающий меч, медленно оглянулся, но за спиной никого. Азазель умело сыграл на том, что два дня тому назад тот в самом деле попался, когда на затылке ощутил холодное прикосновение ствола пистолета.
Злой, что так обманулся, Михаил быстро повернулся к Азазелю, но теперь у демона пистолет в руке, ствол черным зрачком мрачно смотрит Михаилу в лицо.
– Переиграл, – признался Михаил. – Что ж, стреляй.
– Может, – сказал Азазель быстрым голосом, – сперва выслушаешь?
– Под дулом пистолета?
– Уберу, – пообещал Азазель, – когда увижу, что в самом деле слушаешь, а не выбираешь момент для удара. Знание – сила, как не говорят в народе. А зря.
Михаил по его повелительному взмаху осторожно отступил к дивану, стараясь не делать резких движений, сел, не сводя пристального взгляда с Азазеля:
– Говори.
Азазель взглянул на часы:
– Синильде минут десять?
– Двадцать.
– Хорошо, – сказал Азазель. – Сири, готовь на троих. Михаил, ты прав, операция по заманиванию тебя имела место, сознаюсь. Однако в остальном ты был свободен и действовал, как велела тебе твоя прямая натура. Кстати, хорошо действовал.
Михаил спросил резко:
– Зачем понадобился именно я?
Азазель на миг задержался с ответом, лицо помрачнело, а ответил таким тяжелым голосом, какого Михаил никогда не слышал от него раньше:
– Посмотри на небо. Замечаешь, закаты все кровавее?.. Ад поднимется, Михаил!.. Хуже того, рассветы тоже в крови. Люди этого не видят, у них мирские дела, но ты же смотришь ширше? Во всяком случае, должен.
Михаил нахмурился:
– Это все грехи людские. Всевышний недоволен.
– Грядет ужасное, – повторил Азазель. – Если это Сатан, то настанет его царствие, и никто не сможет остановить или опрокинуть.
Михаил спросил хмуро:
– Кроме меня?
– А ты сам кого-то сможешь назвать?
Михаил пробормотал:
– Нас четверо Столпов и Хранителей Неба. Мы, в принципе, равны по мощи.
Азазель покачал головой:
– Уриил был поставлен у врат рая с огненным мечом в руке, чтобы воспрепятствовать возвращению туда Адама и Евы. Но они даже не пытались, так что простоял там до самой их смерти, а это почти тысяча лет, совершенно зря. Уриил и Гавриил были Хранителями… Кстати, многие уверены, что с огненным мечом там как дурак у ворот проторчал все тысячу лет именно ты…
Михаил сказал оскорбленно:
– Почему как дурак?.. Нужно было воспрепятствовать их возвращению, потому там и была выставлена стража. Как я понимаю теперь, стража почетная, люди были настолько слабы, что охрану могли бы поручить самому мелкому из ангелов. Хотя, конечно, я там не показывался. А стоял с мечом у входа не то Уриил, не то Иофиил, не интересовался. Кстати, Уриил, Рафаил и Гавриил и сейчас Хранители!
– Да-да, – согласился Азазель, – а что за это время совершили? Вот-вот, ничего. А ты показал себя тогда в схватке с Сатаном, а теперь вот и сейчас хоть и по мелочи, но все характеризует тебя достаточно объемно.
Михаил взглянул остро:
– Характеризует… Значит, вся эта беготня за демонами для каких-то проверок?
– Прости, Михаил, – сказал Азазель, но виноватости в его голосе не ощутилось, – ты был прав, беготня получилась какая-то хаотичная и без всякой логики. Логика вообще-то была, она во всем есть, но мы признаем только ту, которую хотим видеть… Однако время работает против нас, мы были просто вынуждены.
– Мы? – переспросил Михаил остро.
– Прости, – повторил Азазель, – оговорился. Я, конечно. Один, как всегда. «Живу без ласки, грусть затая, всегда быть в маске судьба моя…»
Михаил поморщился, спросил глухо:
– И ты все время со мной хитрил?.. Подставлял дураков, а потом сердился и спрашивал, зачем я всех убил, дескать, нужно было кого-то оставить для допроса, нельзя так прямолинейно, это же обрубил все нити, что вели к организаторам… и так далее, так далее.
– Прости, – снова сказал Азазель. Он опустил пистолет. – Этот мир в опасности. Я вдруг понял, что в одиночку уже не справиться. Потому и…
Михаил спросил в упор:
– А ты в самом деле одиночка?
Азазель ответил, не моргнув глазом:
– Да, конечно. Орлы не бараны, в стада не сбиваются!.. Но, видишь ли, стая ворон бьет и орлов. И вообще орел везде не поспеет. А вот ты при всей солдатской туповатости и общей ригидности… нет-нет, это не ругательство, при всех своих неоспоримых достоинствах, глупых и ненужных здесь, умеешь видеть дальнюю цель. Потому ты не стал увязать в мелочах типа: встретил демона – убей.
Михаил буркнул:
– Я не отказываюсь от этого правила. Но пока есть ангелы, позорящие свое имя, и пока есть демоны, помогающие отыскать их здесь…
– Вот-вот, – перебил Азазель, – даже без подсказок ты уловил разницу между ангелами, что по разрешению Всевышнего облеклись плотью и спустились на землю помогать людям, и теми, кто сейчас спускается тайком, чтобы жить в разврате и роскоши. Ты это даже не облек в слова, но ты действуешь, принимая эти правила!
Михаил насупился, взглянул исподлобья:
– Разве? Не играй словами, ты все равно преступник.
– Говори-говори, – ответил Азазель мирно. – Это то, к чему ты привык, но уже чувствуешь, что это не так. И я за сохранность этого мира дерусь все шесть тысяч лет, а вы там хвалу Господу поете в райских кущах!
Михаил поинтересовался, не сводя с него пристального взгляда:
– Те демоны, которых мы находили, тебе на один зуб! В чем дело?
Азазель вздохнул, развел руками:
– То была, как я уже сказал, простая проверка твоих реакций. Твоего отношения. Конечно, таких могу одним щелчком… На самом деле бороться придется не с ними.
Он говорил серьезно, а в его черных глазах Михаил увидел нечто такое, из-за чего от макушки до пят обдало холодом, а внутри словно образовалась гигантская льдина.
В прихожей раздался звонок, на экране домофона возникла веселая мордочка Синильды, она спросила обиженным голосом:
– Вы чего не открываете?
– Прости, – сказал Азазель, спохватившись. – Сири, быстро!.. И лифт подать вовремя!.. И ее любимые пирожные!.. И ванну в коридор, чтоб нам было все видно!
Синильда вбежала быстрая и веселая, как коза, обняла Азазеля, жарко поцеловала в щеку Михаила и, отстранившись, сказала быстро:
– Я на минутку в душ, хорошо?..
– Давай, – ответил Азазель, – а мы тут пока все поедим. Это называется раздельным питанием.
– Я вам поем, – пригрозила она. – Нельзя бедную девушку морить голодом! Где ваш гуманизм?
И унеслась в ванную комнату. Азазель прислушался, по ту сторону двери зашумела бьющая тугой струей вода.
– Да и с этими всплесками, – сказал он приглушенным голосом. – То ты уже знаешь, что демоны не выдают себя ими, то уверен, что я именно так себя и выдал!.. И сразу примчался, даже не задумываясь, как это вдруг я вот потерял осторожность, а ты такой бдительный сразу заметил!
