Упал с высоты птичьего помёта и приложился спиной о твердый пол. Темень, не видно нихрена. Закрыл один глаз, пространство начало окрашиваться в серый спектр, прорисовывая контур помещения. С потолка свисают сталактиты, капает вода, прохладно, еще и плесенью воняет. Осмотрелся, но своего спасителя нигде не нашел.
– Старик! Ты где? – мой голос эхом разошелся по пространству, но никто не ответил… – Точно, надо-ж в рифму.
Старый пердун ты не молчи,
если ты здесь, то прокричи!
И в ту же секунду он заорал мне на ухо.
– Я ПОЗАДИ ТЕБЯ ДУРАК,
УДАРИЛСЯ БАШКОЙ ТЫ ИЛИ КАК?!!!
Я завалился на бок от неожиданности.
– Зачем орать? Да ёмаё. Рифма.
Какого хрена так орешь?
Я слышу всё, ядрёна вошь!
– Так ты же сам просил кричать,
и нет причин чтоб огорчать,
смышленого мальца как ты…
Сейчас зажгу я здесь цветы.
Раздался хлопок и на потолке раскрылись десятки цветков озарив пещеру синим свечением. В дальнем углу с потолка струилась вода, в стене выдолблено углубление, которое служило старику кроватью, так как на камни были набросаны ветки и листья, чтобы мягче спалось.
– Старик ты кто такой и как сюда попал?
А заодно ответь, зачем меня спасал?
– Кто я такой уже и сам забыл,
а ты чего, не рад, что хмырь тебя тот не убил?
– Да я-то рад, вопросов нет,
зачем спасал, дай мне ответ.
– Всё это важности имеет мало,
тебя всё это время сила пожирала.
Один предмет сведёт тебя с ума,
второй к нулю сведёт года,
а третий просто уничтожит тело,
тогда берись скорей за дело.
Предметы должен будешь все собрать,
иль просто ждать и умирать.
– Что ты несешь? Какие мать твою предметы?
Дай мне развёрнуто свои ответы!
– Про артефакты слова мои вещают,
Они как яд тебя всё отравляют.
Ты думаешь, что силу получил,
Увы, злой Бог ужасно пошутил.
Я лишь недавно всё узнал,
Скорей предметы все собирать тебе-б я пожелал.
Коль соберешь их все,
То хворь с тебя спадет,
А если нет, то может быть протянешь год.
Как видишь я владею артефактом,
И опечален этим фактом,
Мозги мои порядком он подплавил,
А разум в царство рифм гулять отправил.
За силу плата оказалась велика,
Ну всё, достал ты старика.
Захочешь есть, то угощайся,
Решишь уйти, на выход отправляйся.
Старик исчез и появился на каменном ложе, а пещеру затопил звук храпа. Из еды в пещере нашел пару кусочков вяленого мяса и какие-то корни, недолго думая всё умял. Если верить старику, то артефакты меня потихоньку уничтожают. Сияние вечного разума как я понимаю ускоряет обучение за счет сжигание лет жизни? Прикольно. Ускорить старение в десять раз. Если мне отведено тридцать лет, то я их сожгу за три года.
– Старик скажи, а если артефакты передать,
Смогу урон весь отмотать?
– Процесс запущен, нет пути назад,
Ты соберешь их все прогнав на веки ад.
– А сколько артефактов должен я собрать?
Не хочешь свой ты мне отдать?
– Всего четырнадцать их штук,
Мой заберешь лишь из холодных рук,
Отдать тебе могу его в конце пути,
А для начала дай поспать и отвали.
Дед хлопнул в ладоши и между нами появилась глухая каменная стена.
– Эй! Какого хрена?
Ответом мне стал свист ветра, донёсшийся снаружи пещеры. Понятно, делай добро и бросай его в воду. Ну спасибо и на том, что спас. Вызвал окно статуса. Алексей, двадцать шесть лет. С днём рождения меня, в пыточной камере мне еще не приходилось праздновать. Вместо праздничного фейерверка, фейерверк из боли и страданий.
Мне двадцать шесть, если брать среднюю статистику по стране, то мужики доживают до шестидесяти, а значит у меня в загашнике тридцать четыре года. Я здесь уже полгода, и год пользовался артефактом на земле, получается полтора года, ускоренные в десять раз, итого я уже сжег пятнадцать лет жизни. Плюс минус мне осталось двадцать лет, то есть два года на то, чтобы собрать все артефакты, если не успею, то сдохну. Итак, у меня семьсот тридцать дней.
Я знаю где находятся три артефакта, один у Кристи, второй у Доусона, третий у этого старика, у меня еще три штуки. Итого шесть из четырнадцати. Хотя, где их искать я в принципе понимаю. Мне нужны архонты. Тогда не буду задерживаться и отправлюсь на их поиски.
Вышел из пещеры, а перед глазами открылся такой вид, аж дух захватило. Белые пушистые облака растянулись до самого горизонта, но они были не над головой, а под ногами. Солнце нещадно светит в глаза. Позади меня горный пик со снежной шапкой, всё как положено.
Снег захрустел под босыми ногами. На улице, мягко говоря, прохладно. Ледяной ветер легонько обдул голое тело. Поймал себя на мысли что приятно ощущать просто холод, пронизывающий насквозь и заставляющий тело содрогаться от мороза, а не от боли.
Создал защитный купол и отгородился от ветра с помощью телекинеза, а после полетел вниз. Влетел в облака, пушистые с виду при близком рассмотрении оказались больше похожи на туман. Влажная серая взвесь летала в воздухе скрывая меня от солнечных лучей. Через пару минут я спустился за границу облаков.
Ох лучше бы не спускался. Внизу бушевала буря. Пронзительный ветер свистел так что уши заложило, а видимость снизилась практически до нуля. И нестерпимый холод, такой что ели сгибаются пальцы, а я на морозе всего минут десять. И это при учете моей терморегуляции!
Вернуться назад? Как вариант, если дед сжалится, то пустит внутрь погреться, может тряпья какого даст. Но тогда потрачу драгоценное время, которого и так осталось с гулькин нос. Нужно согреться, как можно скорее.
Я развил максимально доступную для меня скорость и полетел вниз в описках какой-нибудь твари, желающей поделиться мехом. Белая пустыня, редкие деревья, засыпанные снегом по самую макушку, острые камни, торчащие повсюду и ветер, ужасный ветер.
В течение часа я облетел около сотни километров, но не нашел ни единой твари. Руки и ноги перестали меня слушаться, каждый вдох давался с трудом, замерз так что тело казалось каким-то чужеродным. Окоченело не только тело, но и душа и мысли. Ха-ха боялся, что сдохну через два года? А судьба вон как завернула. Сдохну через два часа после спасения. Обессилив, я потерял концентрацию и с десятиметровой высоты спикировал в снег.
Удар был ощутимым, но не таким болезненным как укус снега, окутавшего всё тело. Холодно, хочется жрать, хочется быть как можно дальше отсюда. А в Москве меня ведь могли посадить в тюрьму, сейчас бы кушал невкусные макароны, ждал прогулки во дворе и нового письма от мамы. В итоге вынужден умирать под белым покрывалом. Глаза сами собой закрылись, свист бури начал стихать.
Очнулся от острой боли. Двухметровая тварь, покрытая белым мехом, жевала мою недавно отросшую ногу. Подцепил её телекинезом за челюсти и потянул в разные стороны. Зверюга заревела, пасть медленно начала расходиться, обнажая окровавленное нёбо. Через минуту хрустнуло и челюсть раскрылась на сто восемьдесят градусов. Вместе с челюстью сломался и позвоночник агрессора.
