Туристическая группа побежала по куйпоге со скоростью горных козлов, на отливной полосе оголились камни, обычно скрытые приливом. Ушедшая вода позволяет дойти до Белужьего мыса по берегу. Именно с него открывается вид на тот отрезок моря, где белухи разыгрывают спектакль перед человеком, выныривают своими белыми спинками из воды и заставляют туристов щелкать фотоаппаратами.
Наблюдение за белухами – одна из туристических фишек Мягострова, ну и дополнительный плюс – здесь ловит связь, с вершины мыса можно даже пролистать ленту инстаграма и выложить пару фоток, а уж смс отправить плевое дело. Туристы по нескольку раз в день ходят к мысу и наслаждаются окружающей обстановкой.
На второй день скачешь намного шустрее, чем в первый, ноги уже уверенно прыгают от камня к камню, координация натренирована, но икры предательски трещат с непривычки, однако ботинки уже не скользят. Вот и сейчас команда из одиннадцати женщин и Андрея, который здесь выполнял функцию неофициального гида снова пошли по известному маршруту, кому позвонить, кто белухами не налюбовался, ходили толпами еще и потому, что остров этот дикий, большая его половина лес, где хозяин медведь, очень часто он забегал в лагерь и заставлял людей по два дня сидеть в туалетной будке от страха.
По дороге на Белужий мыс, возле Чертовой избы – старой, покосившейся хаты, с надписью «ИНВ №19», в которой укрывались от шторма колхозные рыбаки, была пришвартована лодка.
В Белом море редко можно встретить чужие судна, как правило в этом районе из заезжих только катамараны, катера – все с туристической базы, да лодки деревенских рыбаков. Местные всех знают наперечёт и поэтому если в водах проплыло неизвестное судно о нем сразу начинают судачить: кто таков и зачем здесь.
– Самоубийка, – одним словом ее охарактеризовал Андрей, он первым на правах единственного мужчины подошел к ней и тут же отпрыгнул: возле кормы на коротком поводке была привязана собака, мелкий черный щенок дворовой породы. Видимо, она устала настолько, то даже лаять не было сил, щен поставил лапы на бортовину и завилял хвостом.
Андрей осмотрел лодку внимательно, и сразу сложилось ощущение, что приплыла она сюда из 60-х годов. Внутри обитая желтым пенопластом, места мало даже ребенку, ее цвет темно серый, аккурат под деревенские избы, которые стоят на ветру уже шестой десяток.
– Пни ее и развалится, – сказал Андрей и потеребил бортовину, он удивился, как некрепкие стены лодки не остались у него в руках. – Она же гнилая.
Туристки тоже осмотрели местную достопримечательность, кто-то даже сфотографировал. Собака присела и подмела хвостом песок. Она была привязана к лодке старой, местами подранной шлейкой цвета хаки. Пес был дружелюбен, залился бодрым лаем на чужаков.
Андрей посмотрел – от лодки по песку шли следы сапог размера сорок второго – сорок третьего, это он мог определить так как самого природа наградила сорокшестым. А это стандартный, мужичка среднего роста и телосложения.
– Отлить побежал, наверное, хозяин, да? – спросила одна из туристок и потрепала по морде пса, он весело запрыгнул на нее, поставил передние лапы на живот.
Это предположение было логичнее всего, корабль (посчитаем это слово синонимом к лодке) пришвартовался к берегу по причине того, что капитану, который отправился в одиночное плавание, приспичило в туалет. Высунуться из лодки и сделать дела в этой посудине невозможно, сразу перевернешься на бок, поэтому единственный выход сойти на берегу.
Андрей подумал также, что человек зашел в избу: либо любопытство пробрало – что за здание такое на берегу, либо устал, и ушел в тишину и под навес подрыхнуть часок другой. Зайти в избу и разбудить было бы неприлично, да и вдруг – это охотник, с ружьем в обнимку спит, тут кашлянешь, а он спросонья нажмет на курок. Да, может охотник пошел вглубь леса, но тогда собаку с собой почему не взял, хотя этого щенка, он взглянул на собаку, первого проберет медвежья болезнь, если встретится он со зверем.
Андрей пытался найти рациональный ответ. Бабы верещали рядом каждый о своем, потом любопытство туристическое улетучилось, лодка стала не интересна, и они побрели к лагерю. Скоро обед, а значит надо готовиться к нему. Что сегодня подадут на стол – это уже новая мысль, поселившаяся в умах отдыхающих.
Ближе к вечеру Андрей уже один пошел на Белужий звонить. Лодка на том же месте, подойдя ближе он понял, что собака уже не так весела и начала поскуливать. Он еще раз обошел вокруг лодки, внутри ничего не изменилось. Следов новых нет, никто к ней не подходил.
– Нет, ну нельзя на такой лодке по морю кататься, даже в штиль, а шторма здесь постоянно в это время года. Максимум по тихому пруду или карельскому озеру, – рассуждал он вслух.
На обратном пути с мыса он решил зайти в избу, бывал он там часто, поэтому мог констатировать – здесь никто не появлялся, закрыта была изба на щеколду так как он запирал в последний раз. Лодочник в избе не появлялся.
На следующее утро, с ранья ему уже туристы – жаворонки донесли, что воз и ныне там. Лодка стояла, собака спала. Рядом закопанные ее экскременты. Андрей собрал со стола паштет и вчерашнюю гречку с тушенкой, отнес ее псу. Собака была грустна, но поела все с аппетитом, даже миску (кто-то из предыдущей группы забыл свою походную миску, вот она и пригодилась) вылизала.
Когда к вечеру хозяин не появился, собаку решили взять к себе, Андрей написал записку и засунул ее в щель между бортовых досок. Оповестил хозяина, что собака в лагере, как подойдет к лодке, пусть придет за ней – уж очень хотелось Андрею увидеть этого смельчака, который на такой погибайке в море вышел, или не человек это вовсе.
Прошло четыре дня, пес прижился среди людей, увязывался за всеми, бегал и вилял хвостом, записка тем временем совсем раскисла, от дождя чернила потекли и сама она приуныла и почти размылась.
Андрей позвонил в деревню с Белужьего мыса, поглядывая в сторону лодки, она черным пятном вырисовывалась на желтом песке, одинокая, разбитая, прибывшая будто из прошлого века. Осязаемая, но не реальная. Ему сказали, что никто такую лодку не знает, не местных это рыбаков точно. От их деревни она не отчаливала.
Остановка на Мягострове последняя в списке обязательных, отсюда уже в деревню, а оттуда на поезд до дома. Оставалась последняя ночь на острове, начинало темнеть, Андрей спустился с Белужьего мыса и пошел до лагеря, остановившись возле лодки он прислушался, принюхался, как ищейка порылся в лодке.
– Какой же черт тебя принес, – сказал он и сплюнул. Вдруг он услышал шорох, какой-то шепот, ветер поднялся не со стороны моря, а от леса, в избе скрипнули старые бревна. Птицы закружили как перед дождем. Ему стало не по себе, возле чертовой избы чертовщина какая-то. Он пошел в лагерь, нужно было собирать вещи. Собаку решено было отвезти в деревню.
