– Вам сегодня не везет, Корсак.
– Иногда это случается и с самыми везучими игроками, – отозвался Глеб.
– С этим не поспоришь. – Полускевич вальяжно и холодно усмехнулся.
– Господа, пришло время сделать запланированный перерыв, – сказал распорядитель. – Если ни у кого нет возражений, я прошу всех пройти к камину. Там вас ждут мягкие кресла, а также отличный портвейн и коробка сигар.
Игроки в покер, тихо переговариваясь, поднялись из-за игрального стола и прошли к камину.
Сигарами угостились все, хотя в креслах расположились только седовласая баронесса фон Корен и лысый грузный игрок по фамилии Антипин. Другие предпочли немного размять ноги, прохаживаясь по великолепному персидскому ковру и с любопытством разглядывая картины, развешанные на стенах.
Журналист Глеб Корсак, стоя у камина с бокалом портвейна в руке и дымя сигарой, в очередной раз скользнул взглядом по лицам игроков.
«Кто же из них?» – подумал он.
– Прошу прощения, – обратилась к нему старушка фон Корен, – а вы в каком издании работаете?
Глеб взглянул на нее. Сухая, жилистая, лет семидесяти на вид, но очень энергичная и с блеском в глазах, как у молодой. Седые волосы коротко, по-мальчишески, подстрижены. На лице – умелый макияж, на пальцах – кольца с бриллиантами и рубинами.
Глеб улыбнулся баронессе:
– Уже ни в каком. Я заделался писателем.
– О! – Старушка тоже улыбнулась. – Возможно, я говорю с будущим Достоевским?
– Скорей уж с Зощенко.
– Вот как? В принципе социальная сатира – вещь полезная. Вы намерены описать всех нас в своей будущей книге? Выведете нас этакими пресыщенными «богатыми паразитами», не знающими, на что потратить свободное время?
– Вас я сделаю двадцатипятилетней блондинкой, которая отравила мужа-миллиардера и завладела всем его имуществом, – пообещал Глеб.
Старушка расхохоталась.
– Вы забавный тип, господин Корсак! Что же, я не возражаю против того, чтобы снова стать двадцатипятилетней блондинкой. Даже если ради этого придется отравить собственного мужа.
– Надеюсь, эта жертва будет не напрасной, – весело сказал Глеб. – Кстати, а кто ваш муж?
– Мой муж – это мой капитал, – ответила баронесса. И пояснила: – Я никогда не была замужем.
– Кто же пристрастил вас к сигарам?
Старушка лукаво прищурилась:
– Отсутствие мужа не означает отсутствия мужчин, не так ли?
– Это правда, – согласился Глеб.
Баронесса вздохнула и мечтательно произнесла:
– Я всегда любила мужчин. Из-за этого позволяла им себя использовать. Но иногда использовала их сама.
– Здравый подход, – одобрил Корсак. – Кстати, у вас на рукаве нитка.
Старушка подняла левую морщинистую руку и сдула с белого рукава прилипшую черную ниточку.
– Вернусь домой – уволю моего камердинера, – пообещала она то ли в шутку, то ли всерьез.
– Зачем же так сурово? – приподнял бровь Корсак. – Он еще может исправиться.
– Возможно, но я слишком стара, чтобы ждать. – Баронесса положила дымящуюся сигару на пепельницу. – Прошу прощения, мне нужно попудрить носик. Вы не поможете мне встать?
– Разумеется.
Глеб подал старушке руку, помог ей подняться с кресла, и она направилась в сторону туалетных комнат.
Корсак снова оглядел гостей.
«Кто же из них?» – вновь спросил он себя.
Из всех игроков выделялся Игорь Ильич Полускевич. Он был членом совета директоров нефтегазовой корпорации и, по слухам, владел состоянием, которое исчислялось несколькими миллиардами долларов. Темные волосы, цепкие глаза, твердо очерченные губы. Лицо миллиардера не отличалось выразительностью черт, но от него веяло спокойной силой. Может быть, благодаря неподвижности? Оно больше походило на искусно выполненный портрет, чем на лицо живого человека.
Полускевич налегал на портвейн слишком усердно и пил его большими глотками, словно страдал от жажды. По всей вероятности, у миллиардера были сложные отношения с алкоголем.
Глеб решил «прощупать» Полускевича, подошел к нему и как бы невзначай поинтересовался:
– Вижу, вы в прекрасном настроении?
Полускевич чуть прищурился.
– Я люблю играть. Так же, как и вы, Корсак. Кстати, я много о вас слышал. Говорят, у вас репутация игрока, который никогда не проигрывает.
– Так и есть, – кивнул Глеб.
– Я тоже никогда не проигрываю.
Глеб вежливо улыбнулся:
– Поздравляю! Но одному из нас сегодня придется проиграть.
Миллиардер отпил портвейна и вновь устремил на Глеба холодный, тяжелый взгляд.
– Знаете, господин Корсак, – негромко и спокойно заговорил он, – я давно хотел встретиться с вами за игровым столом. Мне было любопытно понаблюдать за вашей манерой игры.
– И как?
– Честно?
– Да.
– Я разочарован. Фортуна не любит вас, она с вами играет. Как кошка с мышкой. По крайней мере, теперь мне понятно, почему вы не бизнесмен, а всего лишь простой журналист.
Глеб усмехнулся и парировал:
– А кто вам сказал, что я простой? Простыми бывают только олигархи. Они торчат у всех на виду, как пугала посреди огорода.
– Хотите сказать, что вы – один из тех немногих, сторонящихся публичности людей, которые имеют реальную власть над миром? – насмешливо уточнил Полускевич.
Глеб затянулся сигарой и выпустил облачко бледно-голубого дума.
– Знаете, был такой философ – Беркли. Он утверждал, что мир – это всего лишь мое представление о нем. Плод моего воображения.
– Вот как? – Полускевич приподнял брови. – И я тоже?
– Конечно. Вы существуете лишь до тех пор, пока я на вас смотрю или о вас думаю. Как только вы выпадаете из поля моего зрения, вы тут же превращаетесь в пустое место.
По лицу миллиардера пробежала тень. «Пожалуй, с «пустым местом» я слегка переборщил, – подумал журналист, заметив, как изменилось лицо Полускевича. – Ну да наплевать».
Глеб повернулся к другому игроку – кряжистому мужчине лет сорока пяти на вид, с гладким, как бильярдный шар, черепом. Он был одет в бледно-голубую рубашку и темный строгий костюм. Сергей Александрович Антипин. По слухам, этот господин как-то связан с ФСБ. Впрочем, слухи могут и лгать.
– Как вам игра? – поинтересовался у него Глеб.
– Скучноватая, – ответил лысый господин резким голосом.
– Кажется, вы до сих пор «при своих»?
Антипин улыбнулся:
– Да. И это скучно.
– По-вашему, было бы лучше проиграться?
– Конечно. Когда проигрываешь, испытываешь такие же сильные чувства, как при выигрыше.
– Да, но – с обратным знаком, – сказал Глеб.
– Это верно, – кивнул Антипин лысой головой. – Однако все же минус лучше, чем абсолютный ноль. А вы, кажется, проигрываете?
– Это временное явление.
– Может быть. И все же, я вам немного завидую.
– С радостью поменяюсь с вами местами.
Лысый фээсбэшник обнажил зубы в улыбке.
– Хотите остаться «при своих»?
– Это моя программа-минимум, – сказал Глеб.
– А программа-максимум?
– Уехать отсюда на вашем красном «Лабдоне».
