«Беллинсгаузен» – российская антарктическая станция на острове Кинг-Джордж в составе Южных островов. Названа в честь Фаддея Беллинсгаузена. Основана станция Советской экспедицией 22 февраля 1968 года.
На улице минус пятьдесят два градуса. И кажется, это исторический минимум. По крайней мере, для Беллинсгаузена точно, все же мы самая южная станция из всего пантеона клочков человеческой цивилизации. Маленькие островки жизни за южным полярным кругом. Пятый месяц нашего статичного «путешествия». Обычно на полярке работает девять человек. Но из-за всемирной пандемии в этом цикле состав усеченный. Четыре полярника: Механик, Врач, Инженер, он же руководитель экспедиции, и я.
Вчера началась метель. Температура упала ниже сорока, мы потеряли связь с соседней чилийской станцией. Станция «Фрай» находится северней на тридцать четыре километра. По составу участников аналогична нам. Вообще, с латиноамериканцами под боком всегда приятно, ребята крайне улыбчивые и открытые. Мы часто устраивали совместные праздники. Скажу так, наш остров с двумя поселениями самый веселый и живой на всей Антарктиде.
Посоветовавшись с центром, руководитель решил организовать спасательную миссию.
Меня, как инженера связи, Семён Александрович оставил на базе для поддержания связи. Остальные прыгнули в гусеничный вездеход и, разрезая плотную завесу снега, направились на запад. Так что сегодня с пяти утра я на станции совершенно один, ну конечно не считая полярную крачку по кличке Батон. У нее было сломано крыло, мы подобрали ее, выходили, и вот она уже три месяца полноценный житель нашей ледяной крепости. Но сейчас не об этом.
Я и раньше оставался на станции один. И мне это очень нравится. Все же, когда так долго находишься вдали от цивилизации в замкнутом пространстве, зверски устаешь от окружающих тебя людей. И неважно, насколько вы дружны.
Полярное морозное утро существенно сгладил аромат свежесваренного кофе. Зерна мы удачно выменяли у чилийских полярников, оставив им внушительный кусок сала. А сегодня спешим на выручку, и дело совсем не в кофе. Антарктида объединяет. Полярник – это состояние души, особая каста, со своими правилами и убеждениями. Полярники всегда придут на выручку друг другу, по-другому просто не может быть.
Так вот, сегодня я один, а значит забот у меня на порядок больше обычного: заправить генераторы, снять показания приборов, разместить записывающее устройство. И это все на фоне аномального мороза и дикой метели. Ветер дует так, что наша станция вот-вот взлетит и превратится из полярной в космическую.
Успев все сделать до обеда, направился в комнату связи; устроившись в мягком кресле, открыл книгу Н. Азаровой. Люблю убивать время, читая легкую фантастику. Как только открыл книгу, крачка забралась на стол и начала меня сверлить любопытным взглядом. Все ясно, читать придется вслух, да еще и с выражением. Через час моих кривляний книга отправилась в раздел «прочитанное».
– Все, Батон. Конечная остановка.
Крачка манерно развернулась и уселась на угол стола.
Литература на станции закончилась, а читать через интернет не люблю, да и барахлит он сегодня, так что начались тяжелые минуты «безделья». На станции делать было уже нечего. Осталась еще уличная работа, но буря все не успокаивалась. Прошел час, затем еще один. Ждать стало невмоготу. Хорошо Семен Александрович вышел на связь, прервав томительное ожидание.
– Станция «Фрай» вызывает «Беллинсгаузен». Прием.
– Прием. Семён Александрович. Как слышно?
– Слышно хорошо.
– Как наши друзья?
– Все в порядке, «полетела» антенна связи и два генератора. С ремонтом антенны справились, а вот генераторы совсем плохи. Останемся здесь ночевать, попробуем отремонтировать, все равно в такую метель, да еще и ночью…Так что, Витя, до завтра ты – хозяин станции.
– Принято.
– Свяжись с землей, обрисуй ситуацию. Следующий выход на связь завтра в семь.
– Хорошо.
Ага, ремонт там, знаю я их. Сейчас в баньку сходят, потом весь вечер будут рубиться в карты, попивая прекрасный чилийский портвейн.
В центре не очень-то обрадовались сообщению, что нашим полярникам придется переночевать вне станции, но все понимали, что без помощи соседям будет несладко. Мне велели сообщать обстановку каждые два часа. На улице темнело, а я все не знал, чем себя занять; на станции каждый себе придумывает хобби, это помогает оставаться собой, да еще и время идет гораздо быстрее. Я, например, люблю рисовать. Готов часами водить карандашом по бумаге, превращая серые линии в живую картинку.
На столе лежал незаконченный портрет моей зазнобы. Наши жены настоящие героини, раз готовы ждать месяцами и при этом продолжать искренне нас любить. Кто говорит, что чувства на расстоянии ерунда, просто никогда не работал полярником. Ну, или не встретил женщину, ради которой можно преодолеть любое расстояние.
В утренней суматохе совсем забыли перевести красный язычок календаря в нужный квадрат. Пятое февраля, четверг. Я совсем забыл, что это особенный день для каждого жителя станции, сегодня у нас есть целый час, чтобы по скайпу связаться с родными и друзьями.
Обычно мое время девять часов вечера, сейчас же доходило только семь, а это значит, что Люба еще на работе. Хоть сейчас я могу выбрать любое время для звонка, но список моих абонентов очень узкий. А чем черт не шутит, наберу лучшего друга. Мы созваниваемся с ним каждый второй четверг месяца, ну а что, сделаю ему сюрприз. Если, конечно, позволит сигнал.
После минутной задержки запрос наконец-то пробился, и раздались длинные гудки. После третьего на экране появилась каша из мелких пикселей. Квадратики через мгновения сложились в четкое изображение моего старого друга.
– Привет, дружище.
– Привет.
– Рад, что ты за компом.
– Да куда я денусь?
Слава Березин – мой лучший друг. Мы росли в одной деревне и с самого детского садика вместе, буквально не разлей вода. Сколько же всего прошли! Помню, строили деревянную печь под крыльцом родительского дома. Потом даже додумались ее растопить, чуть не спалили все вокруг. Однажды занялись прыжками в длину, приземляться решили в угольную золу. Правда оказалось, что под холодным и безобидным верхним слоем скрывался настоящий жар в виде раскаленных углей, и мы пулей выскочили с нашей «мягкой подушки». Дальше сидели в отцовском ЗИЛе и рыдали, осматривая обожженные пятки. Да, сколько же «боев» вместе прошли!
Папа Славы трудился пилотом. Он часто нам рассказывал о самолетах. И мы со Славкой твердо тогда решили тоже стать летчиками.
Даже дали обещание однажды совершить кругосветный полет на огромном самолете. Эх, как было здорово жить мечтой и аккуратно вплетать ее в узел нашей дружбы!
