Кипенно-белый потолок и видеостена по периметру. До боли знакомый зал, в который просто так не входят. На полу замысловатые символы, значение которых мне не знакомо. Скорее всего, для красоты нарисовано, особой философии в узорах не усматриваю. Высокая, метра два, фигура с тёмно-серыми крыльями. Тщетно пытающийся выглядеть смиренно взгляд из-под густых ухоженных бровей. Сколько смотрю на эти сомнительные брови, столько думаю – гелем он их, что ли, укладывает, нарцисс самолюбивый? Длинная холщовая рубаха из русских-народных былин, расшитая по вороту бисером, и… обычные, затёртые до дыр джинсы добавляют образу мифического существа трагикомизма. Выглядит, будто домашнего гуся для цирка приодели. Так и кажется, что опущу глаза и увижу гусиные лапки. Ан нет. Красные мокасины. Шеф у нас модник.
– Ты отправляешь меня к ней? Снова?
– Она не справится. Нужна твоя помощь.
– Какой-то ты неправильный Ангел-Хранитель. Такое ощущение, что ты убить её хочешь, а не спасти. Сам каштаны в костёр подкидываешь, а мне опять золу разгребать.
– Я пытался её остановить и остановил! Не смей критиковать руководителя.
– Я с ума с тобой сойду, руководитель.
– Но-но! Соблюдай субординацию.
Да, я всего лишь помощник Ангела-Хранителя, мелкая сошка. Мнение таких, как я, никому не интересно.
По экрану пробежали мелкие помехи и через пару мгновений высветилась цветная картинка: симпатичная рыжеволосая девушка лежала на больничной койке под белой простынёй и вероятнее всего спала. Я бросил беглый, будто бы случайный взгляд, на бледное, слегка осунувшееся лицо, тщетно стараясь не выдать некстати нахлынувших эмоций. Красавица. Моя подопечная. Полина. Только бы Серокрылый недвусмысленных чувств не заметил – накажет. Здесь не любят соплей и сентиментальных сцен. Не по уставу. Вот когда спустят на Землю, там неудобные чувства и пригодятся, а тут ни-ни – слушай и экранируй.
Ещё недавно я был человеком. Ну, как недавно? Лет четыреста назад. Я здорово накосячил тогда, потому неизбежно регрессировал и отодвинулся на самые ранние ступени эволюции. Я отставал в развитии на долгие тысячелетия, начиная с одноклеточной инфузории, погибая и возрождаясь, а потом снова умирая. Адовый круг, которому не было конца и края. И сегодня появился шанс. Благодаря ей. Поленьке. Моей незадачливой хозяйке. Да-да! Я был цыплёнком, когда ей было пять, аквариумной рыбкой, когда ей исполнилось двенадцать, хомячком в день её совершеннолетия и даже тараканом в роковые двадцать шесть, когда моя девочка выходила замуж за морального урода, а я ни на шутку сцепился из-за этого с упрямым начальником. Ангел жёстко взгрел меня тогда за нарушение корпоративной этики и попытку увернуться от Божьей благодати. Подозреваю, что мой шеф один из братьев Люцифера. Слишком выслуживается.
Полина заботилась обо мне искренне, как умела, но… средняя продолжительность жизни хомяка 1,5-3 года, гуппи не дружат с золотыми рыбками, а цыплята… вы и сами понимаете… однажды из меня просто приготовили плов. О таракане без комментариев. В последнем случае, у меня не было иной установки, кроме размножения, чем и приходилось вынужденно заниматься несколько долгих месяцев. И да, я был самочкой. Я рожал. А всё потому, что начальник сущий изверг и самодур. Хуже всего, что напоследок мне пришлось залезть бедной Поле в ухо, чтобы открыть ослеплённые любовью глаза. А как ещё прикажете юную особу из дурных объятий вызволять? Она тогда в ЛОР-отделение попала, а муж… Какая разница, если он теперь бывший? Я справился. Ценою жизни.
Неужели я стану человеком? Сколько ей сейчас? Тридцать? Сорок? При сегодняшнем уровне медицины и сорок не срок. Лишь бы репродуктивная система исправно функционировала. Да хоть как-нибудь функционировала, медики помогут. ЭКО там всякое, кювезы для новорожденных, фолиевая кислота. Господи, сделай так, что Полина стала моей мамой! Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Она будет лучшей мамой на свете. А я стану её непутёвым сыном. Или дочерью. Разницы нет. В России сейчас равноправие, я точно знаю! Я не какой-нибудь недотёпа – Конституцию РФ на досуге почитываю.
– Что с ней? Почему такая бледная? Куда ты опять её засунул? – Краем глаза я заметил, как хмурая и суровая медсестра в розовой медицинской шапочке ставит Поле капельницу. Может быть, моя невезучая девочка уже беременна? Господи-господи, сделай так, чтобы Полина оказалась беременной!
– Авария. Дорожно-транспортное происшествие.
– Как ты мог? Ты отправил в ДТП беременную женщину? Какой же ты Ангел после этого? Бес ты бессовестный.
– Во-первых, не обзывайся, а то опять в таракана превращу! Во-вторых, она не беременна. Всего-то маленькое сотрясение, ей не привыкать.
– Не имеешь права! Я давно вышел на уровень млекопитающего! Произвол! Я напишу на тебя докладную, – неприятная догадка окатила меня ледяным холодом от макушки до пяток: человеком мне не быть. Да, превращать меня в насекомое не за что – я давно остепенился и больше притихшее лихо не бужу. Но, поскольку Полина не беременна, значит… опять домашний питомец? Кто на этот раз? Попугайчиков и ящерок с меня хватит. Может быть, собака? Собака – самое выгодное предложение, но всё равно не то, – Я хочу быть человеком! Человеком! – заорал я что было сил, но Ангел лишь рассмеялся. Два его тёмно-серых крыла затрепетали в такт хриплого гомерического хохота. По залу пронеслось раскатистое эхо.
– Ты отъявленный злодей, сжигавший невинных женщин на костре, не имеешь права на сочувствие!
– Но они были ведьмами!
– В тебе нет ни капли раскаянья! Несколько веков я пытаюсь сделать из тебя человека!
– Так сделай, наконец! Чего ты ждёшь?
– Ты не достоин! Будь моя воля, ты бы навечно остался жалким слизняком. Но Бог милосерден.
– Слушай, хватит демагогии. Я понял. Кем я буду?
– Решено! Ты будешь… будешь…
– Не тяни кота за хвост!
– Решено! Ты будешь котом! Огромным чёрным котом. И люди станут плеваться тебе вслед, а дети кидаться камнями!
– Не ври! Люди любят котов. Это не Средневековье. Я регулярно захожу на Пикабу, – я улыбнулся одними уголками губ в предвкушении вольготной и сытой кошачьей жизни. Кот – это даже лучше, чем собака. Люди боготворят котов. А Полина тем более не даст меня в обиду, она добрая, – Ты сделаешь меня Мейн-куном?
– Я сделаю тебя обычным блохастиком.
– Большое тебе спасибо! А те женщины… Ты прекрасно знаешь, что у меня не было выбора! Я не мог им помочь. Они были колдуньями и поплатились!
– Не все, а лишь одна: твоя мать! Ты в курсе, почему приставлен к Полине?
– Догадываюсь. Она одна из невинных?
– Не совсем.
– Она… моя мать?!
– Теперь я твоя мама, маленький. Не родная, конечно, – хрипло рассмеялась Полина, – Приёмная, – и заботливо потрепала меня по пушистой чёрной холке, тут же вскрикнув от острой, пронзившей руку, от кисти до лопатки, простреливающей боли, – Ох, повернулась неловко. Тише-тише. Ничего, до свадьбы заживёт! Вот и прозвище для малыша нашлось: Тишенька-Тихон.
