Старославянск – типично русский городок с легким степным акцентом. Древние летописцы ничего не говорят о нем в своих хрониках. Ну говорят, что не говорят, а спроси у любого старославянца – он разведет руками и скажет: «Город есть? Есть. Вот и хроники есть, только они сгорели то ли в десятом веке, толи в позапрошлом году». А потом обязательно перескажет увлекательную легенду из тех хроник.
Шли как-то по степи три брата, может соль искали, а может с Куликовской битвы возвращались (подробности разнятся). Шли долго с самого восхода на самый закат, шли и в холод, и в зной, днями и ночами. Нет, ночами они все же спали. И повстречали хазар, целую сотню, и вся она «гремя огнем, сверкая блеском стали» прицепилась к братьям.
– Стой! – строго спросил главный хазарин, – Кто такие?
– Меня Яном зовут. Я – Слав. А меня Старом кличут – отвечали братья.
– Хорошо! – похвалил их главный хазарин, – Тогда мы грабить вас будем.
– Да не вопрос! – пожали плечами братья, ну и хазар тех похоронили.
По-человечески похоронили, уважительно, холм сверху насыпали. Его Хазаровым курганом зовут до сих пор. Похоронили да призадумались братья: а ну как печенеги придут или румыны, или черные копатели какие, пограбят же все! Кто присмотрит за курганом?
– А давайте рядом город построим? – смекнул Стар.
– А давайте! – согласился Слав – Только сначала имя ему надо придумать.
– А помните, как Петр и Павел на Камчатке град свой нарекли? – намекнул Ян – А еще на реке Амур братья Ком, Сом и Ол каков острог поставили?
– Точно! – ударили по рукам братья.
Мужики сказали – мужики сделали. Так и появился Старо-Слав-Янск рядом с Хазаровым курганом. Поди опровергни.
В том 17 году весна была шустрая, скороспелая до такой степени, что к маю на юго-востоке Украины разразилась нестерпимая сухая жара, быстро слизав естественную для каждого радость прихода долгожданного тепла. Особенно жестоко она ощущалась в Старославянске, когда кроме солнца небесного тебя жарят еще пару десятков солнц рикошетом от окон и витрин, даже от асфальта. Ничем не сдерживаемый степной ветер, хоть как-то освежающий лицо за городом, здесь, между вездесущими кирпичными и бетонными «хрущевками», намного более солидными и добротными «сталинскими» администрациями и едва сохранившимися дореволюционными особнячками, лишь поднимал пылевые вихри.
Суббота. Время уж час как перевалило за полдень. Большинство из тридцатитысячного населения Старославянска еще накануне скрылось в садоводствах с соседями и в селах с тещами. Оставшиеся медленно плавились в квартирах со всеми возможными сквозняками и вентиляторами, кто помоложе – вокруг открытого накануне фонтана в городском парке. Редко кто находил силы доползти в одну из десятка кафешек. Молодая слегка одетая пара выпорхнула из-под массивной пыльной парковой зелени чтобы юркнуть в ближнее заведение «Ромашка» и плюхнуться со счастливым смехом за столик подальше от жаркого окна. Эти двое были в состоянии наслаждения друг другом и вряд ли заметили бы и вселенский пожар.
Две официантки откровенно страдали в душном пекле, одна из них все же отделилась от барной стойки и поплыла к посетителям: и двигаться лениво, а не двигаться – потеряешь и так редкий доход. По пути она бросила безнадежный взгляд на столик возле окна под огромной монстерой, за которым напряженно выгнув спину сидела светловолосая девушка -первый посетитель кафе, уже почти абориген, она появилась здесь больше 2 часов назад, съела овощной салат и уткнулась в ноутбук. И больше полулитровой бутылочки воды официанткам ничего не удалось ей впарить.
Девушка тоже страдала. Не от жары -легкие белые шорты и легкомысленная, канареечного цвета, футболка позволяли чувствовать себя довольно комфортно. Она страдала от работы, вернее от неудовлетворенности своей работой. За три дня до ее, работы, сдачи начальству это было чревато! Чревато беспощадным гневом того самого начальства, возвратом уже потраченного аванса, да, черт возьми, это чревато потерей профессии, позорной потерей, катастрофической потерей! А ведь она, эта профессия, была мечтой ну почти всей жизни, то есть последних трех лет! Девушке два месяца назад исполнилось двадцать, и она заочно училась на журфаке за деньги ДТВ.
Девушка запустила очередной ролик на своем ноутбуке, интервью с седым добродушным дядькой за столиком похоже в этом же кафе:
– Да ты, дочка, не бери в голову, ничего уж очень особенного не произошло, в 42-м написали бы "…бои местного значения"…
Девушка тряхнула головой и запустила следующий ролик, за столиком сидел крепкий тридцатилетний парень:
– А чего случилось -то, ну насовали по щам шумерам, делов-то. Увидишь кого похожего – передай, чтоб заходили: «насовать» у нас еще есть…
В углу экрана вынырнула испуганная взъерошенная физиономия начальства, нежным колокольчиком вызывающего ее на видеосвязь. Эту аватарку владелица ноутбука выбрала конечно же от «глубокой и всеобъемлющей любви» к нему, то есть к начальству. Девушка заметно вздрогнула, скорчила страдающую гримасу и нехотя включила видеосвязь.
– Здравствуй, Леночка – вкрадчивость речи и мягкость голоса не предвещали ничего хорошего, голосок девушки завибрировал.
– Здравствуйте, Михал Михалыч…
– Скажи-ка, ягодка, забочусь ли я о тебе как о родной?
– Да, конечно… – девушка обреченно кивнула головой.
– Взял ли я тебя на работу, когда никого не брал?
– Взял, Михал Михалыч…– еще один обреченный кивок.
– А может быть я не дал тебе авторский проект месяц назад? Убойный, надо сказать, проект, Лена, «Прошлогодний разгром «бандерлогов» при Старославянске» называется. На таких проектах журналисты себе имя делают на всю оставшуюся жизнь! Ленуся, может я его очкарику Владлену отдал? – постепенно багровел главред компании ДТВ.