Александру. С любовью
Я – полудемон.
Ну и чего вы все побледнели? Можно подумать, я собираюсь кинуться и вырвать вам горло. Не собираюсь. Во-первых, это грязно, а во-вторых – есть уйма других способов убить человека быстрее и эффективнее.
И чего вы осеняете себя знаками Светлого Святого? Я же не вампир, не дух тьмы и даже не чистокровный демон. Вообще-то, я даже в церковь могу ходить спокойно. И не хожу – опять-таки по нескольким причинам. Первая и самая главная – мне лень. Сами знаете, богослужение начинается на рассвете. Даже чуть раньше. И вылезать из теплой кровати, чтобы куда-то тащиться, а там подвывать вместе с остальными прихожанами? Ага, разбежался. Вторая – тоже важная. Люди так уверены, что я боюсь всей этой святой символики, что не стоит их разочаровывать. Такое разочарование должно быть самым главным и последним в их жизни. Ага, в том самом смысле. Потом уже разочарований не будет. Только похороны.
Да не бледнейте вы так. Я же теоретически. И третье. Как бы нашего святого холопа удар не хватил от моего появления под «Светлыми сводами храма». Ибо «нечисть богомерзкая во тьме вековечной пребывать должна…» Это тоже все из его речей. Ну да ладно. На всякого дурака злиться – только хвост обтреплешь.
Какой хвост?
Собственный. Длинный, красивый, чешуйчатый. Со скорпионьим жалом на конце. Один укол – и вы уже рассказываете Светлому Святому о том, какой я плохой. А если сцедить яд, то одну каплю можно развести в бочке воды. Все равно будет ядовито. Я проверял.
Во мне вообще много от кошки. А вы видели, как кошка злится? Бьет хвостом… Вот и я бью. Иногда – мимо. Иногда – в цель. А почему бы и нет? Я же полудемон? Да! Нечисть? Дважды да. Убийца на службе короны? Да. И – увы мне. Полудемоны вообще не созданы быть королями. А я вот попался. Я так хорошо служил короне, что она оказалась у меня на голове. И не хочет с ней расставаться. Как это получилось?
Обыкновенно.
Говорят, нет хуже дурака, чем дурак с инициативой.
Подтверждаю. Но есть один-единственный вид и похуже. Это – коронованный дурак с фантазией и инициативой. Вот это – страшное сочетание. Хуже вулкана. Это-то сочетание и было моим дядюшкой.
Как так получилось, что я – полудемон? Глупые вопросы задавать изволите, господа. Полудемон – это когда один из родителей человек, а второй демон.
И так ясно? А что тогда? А, как человек и демон встретились? Ладно. Я расскажу. По порядку и с самого начала.
Дядюшка мой – чтоб ему на том свете досталась сковородка погорячее и без масла! – был счастливо женат на красивой девушке. Вообще они были замечательной парой. Он – высокий, светловолосый, в золоте, настоящий рыцарь, как сопливые девчонки их представляют. Ну и девчонок у него было – прорва. Выбирал он себе пару аж лет до тридцати. И еще бы погулял, да батюшка, а мой, соответственно, дед, жениться заставил. Надо ж было и наследников производить. Законных, понимаете? Не все ж бастардов дворовым девкам да фрейлинам плодить.
Так что половина наших придворных мне родня по дяде. Это у них называлось «заслуги перед короной», чем они страшно гордились, а особо наглые даже намекали мне на что-то. Я так и не понял: если мой дядюшка трахал их матушек, а их мужья на то глаза закрывали, то корона им обязана, получается? Так, что ли? Нет уж, извините, господа. Проституция – личное дело каждого. И не надо мне говорить, что он – король, не дай бог откажешь, разгневается, на всю семью кары обрушит… Которые гордые – те отказывали, не подсчитывая денег. Был случай… Но об этом – по порядку.
Я с такими «намекателями» разобрался просто. Сказал, что это – личные заслуги их родителей и не перед короной, а перед моим дядюшкой. А если они чего-то хотят для себя – могут обрести такие заслуги передо мной. Лично. Спальня открыта, а демоны, как всем известно, бисексуальны. Полудемоны – тоже.
Почему-то никто не захотел.
Вот с кинжалами – являлись. С мечами, с заклинаниями, один раз даже экзорциста приволокли… Я уборщицам жалованье после этого повысил. Вот уж у кого есть заслуги перед короной – так это у них. Поди-ка смотай эту лапшу с люстры… Почему лапшу? А полудемоны, если их разозлить, могут и на ленточки порезать. Когтями.
А меня тогда сильно разозлили.
Но лучше рассказать с самого начала.
* * *
Женился мой дядюшка на красавице герцогине. Ничего не скажешь, хороша была, стервочка. Я бы и сам не отказался. Только без свадьбы.
Волосы черные, глаза синие, глубокие, лицо тонкое, словно его кистью рисовали, фигурка опять же… Хотя под платьем все и не видно, но грудь там оч-чень аппетитная была. И все остальное, надо полагать, – не хуже. Ну, может, ноги слегка кривые. Но под длинными юбками да до свадьбы – разве заметишь? Короче, втрескаться мой дядюшка изволили по самое это самое. А красотка еще и ни в какую. Глазки строит, попкой крутит, а чуть дядюшка за корсаж – тут же в отказ. Не дам до свадьбы – и все тут. И чуть что – крики, слезы… Ах, ваше величество, пожалейте мою честную целомудренную юность, снизойдите к моему положению, не отбирайте у бедной девушки единственное, что она может принести своему мужу в приданое…
Что бедной – так это точно. Бедна была, как церковная крыса. Одно платье умудрялась по восемь раз перешивать. Это уж потом, когда дед умер, она прославилась как королева-одно-платье. Тем, что второй раз платье никогда уже не надевала. Служанкам отдавала. Или там придворным дамам. А дядюшка ей потакал во всем. Что поделать. Любоф-ф-ф-ф… Всегда было интересно, чем это люди в таких случаях думают? Но очень подозреваю, что не мозгами.
В общем, одно у дамочки было сокровище – между ног. Она его и продала по высшей ставке. За корону. И не надо мне говорить про любовь… Тех, кто его любил, дядя изволили поиметь и выбросить. Потому что когда любишь – о себе не думаешь. Они и не подумали, отдавая золотому рыцарю и честь, и душу. И уж конечно, не торговались. Они были просто счастливы, что их наследное высочество снизошло до целой ночи с ними. Или даже двух ночей. Это – любовь без расчета. А вот то, что она сделала, – это та же проституция. Только обычные шлюхи – они дешевле обходятся. Эта оказалась – дорогостоящей.
Сделал мой дядюшка, король Рудольф, ей предложение, и стала она – королева Абигейль. Парочка вышла – хоть на башню вешай, чтоб глядели и восхищались. По воскресеньям, на торжественные шествия народ сбегался полюбоваться. Едут они: дядюшка – высокий, золотоволосый, на черном скакуне, корону в волосах и не разглядишь сразу-то. И рядом тетка на белой лошадке. Хрупкая, изящная, бриллиантами обвешана – хоть вместо новогодней елки ставь. Никогда эти камешки не любил. Может, потому, что она их любила.
